— И нет желания вернуться на родину?
— Ни малейшего! Что я там найду? Нищету народа, спесь и гордыню дворянства, чванливость чиновников? Тут всё иначе. Отношения простые, без иносказаний и оглядки на происхождение. Нет, Хуан. Испания меня не привлекает. А здесь я совершенствую и тело и душу. Здесь возвышенная цель, а это так дорого для меня.
Хуан с нарастающим интересам наблюдал за испанцем. Он явно обладал умом, был хорошо образован, и тем более странно было видеть его здесь, в пещерах, под землёй!
И Хуан не утерпел, спросил:
— И это говоришь ты, грамотный, образованный и достойный человек?
— Если хочешь знать, то именно такие больше всего и тянутся в подобные общины. Они здесь находят умиротворение душе, спокойствие и веру в добро во благо Господа Единого во множестве лиц и для людей. Чем не поступки истинных христиан? Не этому ли учил нас Иисус?
— Ты так и остался христианином?
— На это ответить трудно. По духу — да. Христос был идеалом человека. И к этому идеалу мы все должны неустанно стремиться. Это трудно, почти невозможно, но делать необходимо. А то у нас слишком много говорят, проповедуют об учении и заветах Христа, и почти ничего для этого не делают.
— Ты такое говоришь! Зенон, тебя отправят в святую инквизицию, попади ты к своим! Страшно!
— Веру насаждать силой — великий грех. Веру необходимо прочувствовать в себе, осознать её необходимость и следовать ей. Иного ли ты знаешь людей, поступающих таким образом?
Хуан вздохнул и ответил с грустью:
— Вряд ли таких можно найти. Без греха кто может жизнь прожить?
— Это верно. Но стремиться к этому каждый должен. Иначе нет совершенствованию человека. Мы так и останемся животными с их животными потребностями. А наша духовность?
Слова Зенона сильно обеспокоили Хуана. Он потом долго думал над ними.
Он теперь часто встречался с Зеноном. Их долгие беседы сильно волновали Хуана, заставляли мыслить по-иному. И это радовало испанца.
— Я рад, что побудил тебя к размышлениям, Хуан. Теперь следует направить твои размышления в правильное русло. Многие так никогда и не находят этого правильного течения, и оно заносит их в греховные воды, болота, в трясину.
— Что это значит? — Не донял Хуан.
— Если вспомнить историю, то она так изобилует примерами совсем противными простейшим догмам учения Христа! Во имя этих ложных чувств уничтожаются тысячи безвинных людей. А рабство? Разве христианство совместимо с рабством? А наши великие церковники окружают себя не только роскошью, но, что самое отвратительное, рабами! Это уже не христиане!
Всё эти разговоры создали в голове Хуана такой беспорядок, что он счёл за лучшее пока перестать общаться с Зеноном. Тот воспринял желание товарища очень спокойно, ничем не выразил даже удивления. Уже этим поверг Хуана в некоторое недоумение, заставив опять раздумывать над образом жизни в общине.
Гора, где обосновалась община, находилась приблизительно в одном легуа от города. Туда ежедневно ходили общинники за сбором подаяний, не пропуская и деревень по пути.
Хуан однажды тоже пошёл с толпой общинников, и с интересом наблюдал процедуру сбора подаяний. Она походила на такую же у буддистов. Никто ничего не просил, но жители довольно охотно подавали, и по возвращению еды вполне хватало на два приёма на всю братию. Остальное производили сами.
Вскоре и Хуан стал работать на крошечных участках земли, отвоёванных у горы. Там выращивали рис, бананы, пшеницу, просо и огородные овощные культуры. У общины имелось с десяток ослов. Их использовали для перевозки грузов. И никогда для перевозки людей. Это удивило Хуана, и Зенон пояснил:
— Человек должен сам передвигаться. Это наш закон.
— А когда состарится и не сможет ходить?
— Пусть сидит на месте, а работу ему по его силам всегда найдут.
— Здесь у вас живут и женщины. У них какие права? Я заметил, что они во всех случаях жизни общины пользуются полной свободой. Как это?
— У нас считают, что женщина должна пользоваться теми же правами, что и мы, мужчины. А если учесть, что они ещё производят потомство, кормят и воспитывают его, то и больше иметь прав.
— У вас заключаются даже браки?
— Нет, Хуан. Браков никто не заключает. Каждый волен сам выбрать для себя жену, мужа. И каждый имеет право расторгнуть договор между ними.
— Выходит, что полная свобода? Как у животных?
— У животных тоже есть такие соглашения. Причём у некоторых на всю жизнь. А мы должны всемерно сливаться с природой. Никто из людей не должен вредить природе. Это самый большой грех на земле.
— И у тебя есть жена?
— Сейчас нет. Я отказался от неё. Мне надо было постичь мудрость предков, понять мироздание мира, а для этого необходимо долго поститься, отказаться от всего мирского. Тогда дух воспарит ввысь, и ему откроются тайны жизни и смерти.
Хуан задумался. Перед мысленным взором промелькнули картины из его недавней жизни. Всё смешалось в голове. Растерянность и неуверенность опутали его всего. А Зенон очень спокойно заметил:
— Это естественно, что ты в смятении. Это говорит о том, что ты имеешь в себе значительную силу разума. Ты способен не просто принимать предлагаемое, а после тщательного обдумывания. Ты можешь стать мыслителем, мудрецом.
— Что ты такое говоришь? Я простой человек — и мудрец? — Хуан откровенно рассмеялся.
— Тут нет ничего смешного, Хуан. Ты сам не знаешь, что из себя представляешь. Но тебе не осилить наши мудрости. Ты слишком тесно связан с людским обществом, и долго не выдержишь нашей жизни. Не сможешь принять безоговорочно наши догмы и обычаи.
— Зачем тогда вы пытаетесь дать мне ваши знания и образ жизнь?
— Потому что ты можешь их использовать во благо другим. Для этого, правда, должны появиться определённые условия. Мы хотим распространять наши идеи. И ты даёшь нам надежду своим миропониманием и восприятием.
— Я должен буду познавать вашу премудрость?
— Обязательно! Без этого ты не сможешь в полной мере творить добро и бороться со злом. Ты должен получить определённые принципы, и мы надеемся, что ты будешь им следовать.
— А ошибки? Они ведь случаются?
— Непременно, Хуан. Нельзя идти по тропе в горах, ни разу не споткнувшись. И всё равно что-то да остаётся у человека после общения с нашими мудрецами. Какие-то зёрна истины останутся.
— Чего же достигли ваши мудрецы? — Спросил Хуан, полагая, что вопрос останется без ответа. Но он ошибся.
— Тебя могут научить угадывать мысли людей. Лечить людей так, что у них пропадают все признаки болезни. Могут научить отражать удары и наносить самим, не имея оружия.
— Вы же не убиваете людей!
— Научат так распределять усилия, что удар окажется точно таким, каким должен быть для сохранения жизни.
— У меня была знакомая сеньора. Она могла угадывать будущее.
— Таким даром и наши мудрецы владеют.
— И как долго надо учиться всем таким премудростям?
— Мгновенно ничего не происходит. Учиться надо долго, упорно, и с большим желанием. Отсутствие любого из этих качеств неизбежно удлиняет срок обучения. У нас есть послушник. Так он раньше меня здесь оказался на три года, и до сих пор не освоил самого простого из учения.
— Значит, ты уже многого достиг?
— Приближаюсь лишь к половине того, что мне положено знать и уметь, — и Зенон с огорчением вздохнул.
— И женщины учатся мудрости, Зенон?
— Если есть желание и способности освоить учение.
— Что-то я редко вижу здесь женщин. Где они прячутся?
— Они не прячутся. Они живут в другой части пещерных ходов. Мы считаем, что общение мужчины с женщиной слишком отвлекает от занятий полезным делом. И только обоюдное влечение их приводит к совместной жизни. Им выделяют отдельную пещеру, где они могут уединиться и жить.
— Тогда как вы знакомитесь друг с другом?
— Для этого существует несколько дней в году. Тогда все собираются в одном зале и определяют своих спутников жизни.
— Очень интересно! И когда ближайший день?
— Тебе очень интересно? Хорошо, Хуан, я скажу. Здесь нет никакой тайны. Это произойдёт, — Зенон замолчал, что-то высчитывая. — Через двадцать три дня.
— И я могу там присутствовать?
— Ты свободный человек и волен распоряжаться, как и все, своими поступками, временем. Мы никого не принуждаем.
— Но у вас должны быть какие-то законы, по которым вы живёте? А наказания за провинности? Они имеются?
— У нас всего два закона, Хуан. Не делать зла людям, и постоянно совершать добро. А наказания? Они имеются. Ослушников просто выгоняют в мир.
— Полагаю, что ты не станешь отрицать, что жизнь намного сложнее, чем понятия добра и зла. Как бывает трудно определить, где добро, а где зло.
— Для этого у нас есть мудрецы. Они способны разобраться во всех тонкостях содеянного, и вынести решение.
— Они не ошибаются?
— Они не ошибаются, Хуан! Их всего трое, и до таких поручений, как суд, их допускают только после тщательной проверки другими семью мудрецами.
— Всего, значит, десять мудрецов в общине?
— Это высшие мудрецы. Они постоянно находятся в состоянии совершенствования личности, много общаются с Высшими силами, — Зенон воздел глаза к потолку. — Эти Высшие силы помогают им жить по правде, распознавать правду, определять истину и выносить решения.
— Разве нет опасности, что один из них захочет возвыситься над другими, заиметь больше власти, чем остальные? Ведь это сущность человека, полагаю.
— Пока этого ещё ни разу не случилось. Мы, простые общинники, тоже много власти имеем, и мы можем контролировать их деятельность. Пока ничего подобного не происходило за более чем сто лет существования общины.
Зенон с интересом смотрел на Хуана, в его взгляде можно было прочитать подозрение и любопытство одновременно. И после некоторого раздумья, он заметил тихо:
— Ты говорил об очень важной стороне любого дела, Хуан. Мудрецы это хорошо понимают и определили раз в четыре месяца проводить собрания общинников для обсуждения деятельности мудрецов, и здесь все имеют право говорить о мудрецах всё. За мою здесь жизнь я только однажды слышал упрёк в сторону