— Надеюсь стать вашим новым лекарем, сеньор. Ну-ка давайте посмотрим, что с вашей рукой. Только не дёргаться, — тут же предупредил Хуан. — Знаю, будет больно, но это неизбежно. Мужайтесь. Без этого не обойтись.
Помощник с трудом оторвал держащую руку от больной. Хуан, невзирая на стоны и кряхтения Бастиана, определил перелом.
— Ничего страшного, сеньор, — бодро заметил Хуан. — Сломана только одна кость, и та не основная. Через две недельки заживёт, как на собаке. Наложим повязку, и можете до завтра отдыхать. Капитан и так вами недоволен.
— А ты на самом деле лекарь? Что-то уж слишком молод.
— Посмотрите, сеньор. Я не стану вам врать, — обернувшись к боцману, попросил: — Мне надо две тонких досочки и полотна побольше. Гипс у вас на борту есть?
— Досочки я организую, а с гипсом ничем помочь не могу. Ждите, я постараюсь быстро. Только плотника найду.
— Зачем гипс? — со страдальческим видом спросил помощник.
— Чтобы кость не двигалась и хорошо срослась. Иначе будет всю жизнь болеть и двигаться. Или срастётся неровно, или будете калекой.
— Так как же теперь быть? — в глазах появился ужас.
— Могу заменить гипс глиной. Если не мочить и быть осторожным, то и с глиной всё получится хорошо.
Хуан вышел за дверь и поманил матроса.
— Нужно немедленно добыть глины. Небольшое ведро. И воды немного. Помощника лечу. Быстро! — и толкнул оторопевшего матроса в грудь, торопя его.
Глину и досочки всё же принесли. И Хуан принялся мастерить лубок. Через полчаса неторопливой работы, во время которой помощник не раз орал от боли, дело закончилось. Усталый и обессиленный Бастиан лежал на койке и тихонечко постанывал.
— Сутки будет болеть, сеньор. Я постараюсь приготовить болеутоляющий настой, это облегчит боль. Только не шевелите рукой. Я её хорошо подвязал к боку и шее. Можно ходить, но лучше до утра не вставать. Завтра я вас навещу. Выздоравливайте и будьте терпеливы.
Хуан в сопровождении боцмана зашли в каюту капитана. Тот расхаживал по каюте в паршивом настроении и злобно глянул на вошедших.
— Ну? Что там с этим юнцом? — он глядел больше на боцмана, но тот пожал плечами, указал на Хуана.
— Вот, сеньор, у него спрашивайте. Мне кажется, что лекарь хорошо всё с нашим помощником сделал.
Капитан глянул на Хуана.
— Уже завтра ваш помощник сможет приступить к работе, сеньор капитан. Перелом простой, сломана только одна кость без нарушений положения. Я хорошо всё проделал. Правда, гипса не было, но обошёлся глиной.
— Глиной? А это зачем? Что за ерунда? Господи, прости мою душу грешную!
— Рука должна быть в неподвижном положении, а гипс этому способствует, сеньор капитан. Полагаю, что вам это не принесёт неудобств. Ко времени отхода ваш помощник полностью сможет выполнять свои обязанности.
Хуан вопросительно и просительно смотрел на капитана. Тот в нерешительности переводил взгляд с Хуана на боцмана. Последний пожимал плечами и согласно гмыкал и покачивал головой.
— Ну, дохлая курица! Добился всё же! Завтра приходи с вещами. Беру!
И только сейчас Хуану стало ясно, что он едет домой. Путь долгий, но это путь домой! На душе было легко, свободно и даже нетерпение не очень докучало своими порывами.
Боцман Морайс, проходя мимо, улыбался беззлобно, часто подшучивал:
— Сеньор лекарь доволен! А я не очень. Мечтал посмотреть, как ты побегал бы у меня по реям, ха!
— Попадёшь ко мне, так я что-нибудь подобное с тобой сотворю, — тоже с улыбкой отвечал Хуан.
— Не дождёшься, сеньор лекарь, — хохотнул боцман довольный дружеской перепалкой. — Я столько морей пересёк, что ничего не боюсь.
— Посмотрим! Я терпеливый и дождусь своего часа! Берегись, Морайс!
— Последую твоему совету, сеньор.
Хуана радовали отношения с этим грубым, просоленным морским волком. В свои под пятьдесят, боцман ещё создавал впечатление бодрого, энергичного моряка с редкими приступами детства. И это последнее иногда прорывалось в разговорах с Хуаном.
Вспомнив ещё раз боцмана, Хуан улыбнулся. У них установились отношения лёгкой дружбы с примесью шутливого пренебрежения друг к другу. Один по причине опытности и возраста, другой бравировал пылкой молодостью и грамотностью. И оба были довольны.
Зато капитан так и не оставил своего злобно-насмешливого отношения к Хуану и редко позволял тому садиться за офицерский стол. А позволив, постоянно насмехался и ядовито шутил.
Хуан делал вид, что принимает его шутки, но внутри росло отчуждение и даже что-то, похожее на злобу.
И всё же чувство удовлетворения не покидало Хуана. Ещё у него произошло сближение с третьим помощником капитана Бастианом. Рука того быстро заживала. Хуан поил его раствором того вещества под названием мумиё. Оно ещё немного сохранилось в кармане, и лекарь счёл необходимым пожертвовать им ради скорейшего выздоровления.
Этот Бастиан ещё больше страдал от нападок капитана. К тому же его дворянская спесь и гордость была уязвлена.
— Да брось ты обращать на этого старика внимание! — уговаривал помощника Хуан. — Он без этого просто не может. Такой характер и привычка.
— Сколько же можно издеваться? — не унимался помощник. — Я уже ненавижу его! А до окончания рейса так далеко, что боюсь не выдержать. Он меня доконает!
— Если сам поможешь, — усмехнулся Хуан.
В который раз Хуан уже пересёк экватор. Это событие как-то сильно взбодрило его. Казалось, что он уже в знакомых водах и дом близок. Знал, что это совсем не так, но тешил себя мечтами и надеждой.
По мере приближения к островам Хуан всё сильнее чувствовал беспокойство. Его волновала мысль — как покинуть судно в нужном месте? Капитан уже подал ему пример пренебрежения к чужим желаниям и надеждам. Хуан был уверен, что ни о каком заходе на любой из островов не может быть и речи. Скоро он изменит курс, и судно уйдёт на северо-восток к берегам Европы. Тогда прощай надежды на скорое возвращение!
Прошли устье Амазонки. Сюда заходили для пополнения запаса пресной воды и наловить обильной здесь рыбы. А после устья одной из великих рек Ориноко судно уходит в открытый океан.
Посоветоваться Хуан не мог. Для этого друзей не находилось. И голова у него постоянно была занята возможностью покинуть корабль, как можно ближе к земле. Забот при этом возникало так много, что он терялся и злился.
Наконец он принял решение. Долго обдумывал, взвешивал и всё же решил рисковать. План заключался в краже шлюпки и тайном бегстве с корабля тут же после Ориноко. Это хорошо, что капитан с пилотом выбрали именно этот курс.
Хуан потихоньку стал откладывать сухари и сушёную рыбу, прятать её у себя в каюте. За неделю удалось добыть малый бочонок для воды. Завёл знакомство с суперкарго, и тот за дополнительную выпивку подкидывал Хуану сухарей и парусину якобы для нужд лечения.
Так за три недели Хуан у плотника раздобыл шест в десять футов длины, у парусного мастера добыл старых верёвок и блоков. Всё это он прятал то в каюте, то в шлюпке, которую собирался спустить. Вот только одному это будет невозможно, и он стал искать сообщника.
Неожиданно удалось узнать, что один из испанцев по имени Хорхе горит желанием уйти с корабля и вернуться на острова, как и Хуан.
— Только мне надо на Кубу, сеньор. Там у меня женщина и я хотел бы вернуться к ней. Обещала деньги и приличную жизнь, — Хорхе высказал Хуану после нескольких дней знакомства.
— Как же ты хотел бы это осуществить? Из Португалии надо в Испанию перебраться. Иначе почти невозможно найти корабль в Новый Свет.
— В том-то и дело, сеньор. Голова раскалывается от дум про это.
Наконец Хуан решился.
— Мне тоже необходимо покинуть судно, Хорхе. Вдвоём это сделать легче.
Хорхе с подозрением и недоверием посмотрел на лекаря.
— Что это значит, сеньор? Вы меня разыгрываете?
— Ничуть. Предлагаю совместные действия. Сказал же, что вдвоём нам будет легче. У меня даже есть план и кое-какие приготовления. Нужен напарник. Если согласен, то это нужно проделать в ближайшее время, пока судно не ушло от материка в океан. А это случится уже скоро. Бастиан уже говорил мне об этом. Завтра или чуть позже на траверзе будет устье Ориноко. Сразу после этого судно уходит на другой курс. Значит, только в это время мы сможем покинуть борт корабля.
— Опасное это дело, сеньор! Застукают!
— В нашей жизни всё опасно, Хорхе! Решайся! Я всё уже продумал. Я и один бы ушёл, да шлюпку спустить на воду не смог бы. С тобой смогу. Ну?
После долгого колебания, Хорхе всё же согласился.
— А как избежать свидетелей, сеньор? Нас обязательно увидят.
— Я уже придумал. Это моя забота. Ты только будь готов работать. И с провиантом подумай, как устроить, чтобы с голоду не подохнуть. И вода. Вот какие заботы у нас самые главные. Многое я уже приготовил.
Им везло. Прошли почти полностью устье Ориноко. Впереди был остров Тринидад. Судно легло в дрейф в ожидании утра. Шёл дождь. Мелкий, нудный, почти без ветра. Вахта состояла из помощника и пяти матросов. И те прятались от дождя под навесом, устроенном у дверей юта.
Хуан уже договорился с Хорхе и тот ждал следующего приказа. С горячим баком он появился на палубе.
— Эй, где вы? — позвал он матросов. — Хлебните горячего настоя с вином. Это согреет вас. Дон Клаудио уже испил. Похвалил.
Матросы тут же откликнулись на зов.
— Здорово наш лекарь придумал! — крякнул от удовольствия один матрос. — Маловато только!
— Вот уж точно ты брякнул, рыбья требуха! — усмехнулся второй.
— Нет бы сказать спасибо доброму лекарю, — заметил хмуро пожилой матрос. — Конечно, здорово придумано. Такого я не припоминаю прежде. Спасибо, сеньор.
Помощник Клаудио уже зевал, едва сдерживая наваливающийся на него сон.
— Что это с вами, сеньор? — спросил Хуан, войдя на полуют. — На вот хлебни, — повернулся он к рулевому. — Я подержу руль.
— Спасибо, сеньор, — отозвался матрос. — Я уж думал обидеться на вас. Вы уж простите меня, сеньор лекарь.