— С чего ты разошёлся? Мы из-за этих дикарей будем ссориться? Побойся Бога, Хуан! Успокойся, и не психуй!
— Думаешь, ты далеко ушёл от дикости? Смири гордыню! Если они не доросли до тебя в одном, то в другом ты далёк от них. И если ты этого не сознаешь, и не понимаешь, то представь себя в глухом лесу. Сколько дней ты там жить будешь? А они всю жизнь там и живут себе.
— Сам подтвердил, что они дикари! Словно звери живут в лесу!
— Хватит уж! Я тебя предупредил. Делай сам выводы. Мы должны всех людей уважать и не делать им зла. Не можешь творить добро — так не делай и зла!
— Ладно, ладно! Закусил удила! Будь по-твоему. Не стоит их приплетать к нашим отношениям, Хуан. Добро — так добро!
Они несколько часов почти не разговаривали. У обоих в середине скрёб неприятный осадок. Хорхе просто примирился с Хуаном, скорее всего не сделав ни одного вывода из их спора. Хуан в который раз осознал, как далеки белые люди до понимания общности людей разных народов.
Два дня спустя при свежем ветре со шквалами и дождями, что периодически обрушивались на одиноких путников, они наконец увидели на берегу разбросанные хижины явно белых людей.
Остановили пирогу индейца с женщиной, спешащих по своим делам.
— Что за городок, приятель? — прокричал Хуан настороженному индейцу.
Тот помедлил, но всё же ответил на ужасном испанском:
— Каруапа! Каруапа! — И махнул в сторону посёлка рукой.
— Ничего не понять! — возмутился Хорхе. Хуан подтвердил его слова кивком и направил шлюпку к гавани.
Их встретили с удивлением. Забросали вопросами, удивление не рассеялось, однако разрешили высадиться и построить себе хорошую хижину на окраине.
— Отдохнём малость и станем искать возможность идти дальше, — предложил Хуан. После трудов по сооружению навеса на жердях, они лежали на травяных постелях у маленького костра, что дымом отпугивал москитов и мух.
— Не верится, что здесь могут появиться какие-нибудь корабли, — скептически ответил Хорхе. — Слишком гиблое и маленькое селение.
— Здесь других трудно надеяться встретить. Колония только начинается.
— Что там спорить? Ничего наши споры не решат. Лучше будем спать.
Две недели жизни в этом заброшенном селении под названием Ла Эсперанса. ничего не дали. Хуан нервничал, видя, как истощается его кошель. Хорошо, что они каждый день выходили на шлюпке в море и ловили рыбу. Немного меняли на кассаву и сладкий картофель и тем питались. Иногда уходили далеко в чащу пострелять фазанов. Тогда устраивали пир. Приходили соседи с пивом, орали песни почти до утра. Из-за этих пирушек Хуан получил возможность с каждого посетителя брать немного еды и пороха.
Всё же однажды в бухте появилось небольшое судно, не более сорока тонн. Капитан этого корыта предполагал идти на остров Маргарита, и Хуан, помня этот остров, стал проситься на борт.
— Какого чёрта я буду брать тебя, когда места нет? Сам посмотри!
— Мы будем работать матросами и никакой платы не потребуем, — обещал Хуан настойчиво.
— Своих матросов хватает! Проваливайте!
— Мы готовы заплатить по паре монет серебром, капитан. И помогать во всём, что потребуется. Очень нужно на Маргариту!
— Чёрт с вами! Набавь по одной монетке — и можете готовиться в дорогу!
Хуан переглянулся с Хорхе, вздохнул и согласился. Деньги пришлось вручить сразу.
Но и после этого пришлось ожидать дней шесть. Наконец судёнышко, взяв на буксир шлюпку, ушло на север в Пуэрто-де-лос-Испаньолес. Это был главный городок острова, но он мало чем отличался от покинутого селения. Только хижин было побольше и домов пять-шесть выглядели солиднее. Там жили состоятельные люди, губернатор и коррехидор.
— Теперь здесь застряли! — волновался Хуан. — Только и делаю, что денежки трачу. Этак домой вернусь нищим! Чёртов капитан!
И только сменив часть груза, капитан отдал приказ сниматься с якоря. Тут опять длительная задержка. Выйдя из пролива в море, попали в полосу штиля. Потом ветер не позволил идти на запад, и так прошло ещё четыре дня. Друзья по-настоящему голодали. Их никто не собирался кормить и Хуану пришлось за большие деньги покупать отвратительную еду.
— С таким же успехом мы могли бы и сами уйти на Маргариту, — жаловался Хуан каждый раз, как только отваливал очередную порцию медяков за попорченные продукты.
— Что теперь горевать? Больше ничего не изменишь, — успокаивал того Хорхе, сам переживая за потерянное время и монеты.
Всё же через неделю, как кончилась полоса невезения, судно прибыло в Куману. До Маргариты осталось два дня пути.
— Уходим мы с этого вонючего корыта! — зло бросил Хуан взгляд на капитана, который к счастью не обратил на них внимания.
— Сами своим ходом пойдём на остров, Хуан?
— Так будет быстрее и дешевле. Поспешим, пока стоим у причала.
— Что даст нам этот остров? — вдруг спросил Хорхе.
— Я. думаю, что оттуда легче и ближе будет перебраться дальше на север. Даже если этого не произойдёт, мы сможем и своим ходом идти от острова к острову. Так месяца за два будем дома. Я во всяком случае. Тебе дальше.
— А индейцы? На каждом из этих островов их полно и они охотятся на белого человека, Хуан! А жратва? Где её будешь брать? И так отощали на этом проклятом корыте!
Хуан задумался. Слова Хорхе не были глупостью. Вдвоём по островам? Да, это требуется хорошенько обдумать. Путешествие не из простых. Он вспомнил, как когда-то ходил на Монтсеррат. Но тогда у него был баркас побольше шлюпки. И их было больше. И что произошло?
Ещё пожалел, что не высадился в селении Карупано. Оттуда и того ближе до острова. Сказать об этом Хорхе он не решился, опасаясь упрёков.
Они остались на судне.
В городе Хуан долго бродил, припоминая свои посещения этих мест. В голове засела мысль избавиться от шлюпки, продав её и на вырученные деньги отправиться в Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико. Или поблизости от него. Он часто вспоминал слова капитана французов о нападении и разграблении города пиратами, и в груди постоянно что-то щемило. На душе блуждала тревога.
Шлюпку он всё же сумел продать. Подучив полтора эскудо, он воспрянул духом.
— Теперь хоть голодать не будем, Хорхе!
— Правильно сделал! — поддержал друга Хорхе. — А я видел, как в бухту вошло судно. Узнать бы, куда направляется?
— Это нетрудно. Только расспросить здешних старожилов. Они всё знают.
Уже на следующий день в городке знали, что судно идёт в Ла-Гуайру, а потом на Эспаньолу.
— Это подходит, Хорхе! Ни тебе, ни мне, но близко нам обоим! Уговорить бы капитана взять нас матросами. На проезд наших денег ведь не хватит. — И Хуан нащупал подарок Найны, зашитый в край штанов и с нежностью погладил. То была чёрная жемчужина, и он очень боялся потерять её.
Остальной путь до Ла-Гуайры и Эспаньолы прошёл вполне сносно, И Хуан, и Хорхе без особого труда нанялись на судно и в Санто-Доминго сошли на берег с горсточкой мараведи и одним реалом в кармане.
— Я почти дома, Хорхе! — воскликнул Хуан, в его глазах засветилось довольство. — Кажется, совсем недавно я отплыл отсюда — и вот снова здесь. Вот повороты судьбы! И опять, как и три с лишним года назад я должен сесть на корабль и идти в Сан-Хуан. Даже страшновато становится.
— Тебе хорошо, Хуан! А мне каково? Ещё топать и топать. Только по волнам. Где найти судно?
— Мы найдём! — бодро ответил Хуан. — Пошли в таверну поедим. Хоть немного отойдём от тех червивых сухарей и тухлого мяса, что давали на судне.
Первому повезло Хорхе. Уже через пять дней он нанялся на судно до Гаваны палубным матросом.
— Вот и пришло время расставаться! — проговорил Хорхе дрогнувшим голосам. — Прощай, друг! Не надеялся, что с тобой я так быстро окажусь дома. Правда, до дома ещё далеко, но уже близко! И не держи на меня зла, Хуан. Я много думал о тебе. Ты был прав. Прости!
Хуан добродушно похлопал Хорхе по плечу, приобнял, проговорив:
— Ничего, друг! Мы все ошибаемся. Но стремиться к лучшему обязаны. Это следует нам помнить всегда. Привет твоей невесте!
— И твоей тоже!
— Её у меня ещё нет, Хорхе. Но должна появиться. Время подошло, — он усмехнулся в усы, отросшие за время плавания.
Хуан ещё раз махнул рукой, увидев, как Хорхе поднялся на борт судна, стоящего у стенки причала.
Глава 13
Хуан стоял у фальшборта и смотрел на город, наплывавший очень медленно, казалось от гор, громоздившихся далеко на юге. Прошли форты, вошли в гавань. Золочёный купол и острый шпиль собора бросился в глаза. И тут же всплыло в памяти событие далёкого прошлого, когда он вот так же смотрел на город с другого корабля, обстреливающего город.
Сейчас он искал глазами приметы нашествия пиратов. Их он не увидел. И теперь пытался обнаружить то место, где должен был находиться домик с Пахо и Эсмеральдой. В испарениях после дождя он ничего не мог обнаружить. Щемящее чувстве охватило грудь.
Он был пассажиром, и ждать разрешения на выход в город не требовалось. И вот он на пристани. Толпы народа, грузчики, телеги, крики, аромат неповторимый, знакомый. Это аромат тропиков с примесью духов состоятельных сеньор в нарядных платьях. Они волновали Хуана. Перед глазами возник образ Габриэлы. Остро захотелось ощутить её тело, вдохнуть её запах. Не тот, что исходил от неё в долине, а тот, что он ощутил в их поместье, когда он едва не зарезал её в припадке гнева.
Он вскочил в лёгкую коляску, толкнул кучера в спину и назвал место. Глаза бегали по улицам, вспоминались приметы города, а сердце стучало в груди всё сильнее и тревожнее.
Наконец знакомый домик. Он казался обновлённым и ничуть не пострадавшим от пиратского разгрома.
Хозяйка ахнула, увидев и узнав Хуана.
— Боже! Дон Хуан! Это вы? Сколько же вас не было? Господи! Заходите, прошу вас! Я принесу вам холодного попить. Слава Богу, вы живы и вернулись!
— Простите, а где Мира?
— Мира. Они уехали вскоре после английского набега. И так поспешно, что я до сих пор не могу понять причину. А никто мне ничего не сказал.