Да, Лью Фонеска глубоко прятал собственных демонов и никому не рассказывал о дедушкиной мандолине. Почему я не рассказал о ней Энн Горовиц? Отголоски давнишней вины и боли, затушеванные детской памятью о музыкальном инструменте... На этот раз он играл «Мир ждет восхода солнца...». Дедушкины пальцы с распухшими суставами быстро-быстро перебирали струны. Есть секреты, которые нам не хочется никому раскрывать, ― последний обломок, который держит нас на плаву в море сомнений.
Неужели и у Хэндфордов есть свои сомнения и секреты? Неужели этот подонок тоже унес в могилу какое-то драгоценное воспоминание? Мне хотелось думать, что это не так. Нам ― по крайней мере, мне ― были нужны чудовища. Без чудовищ не бывает героев. Что-то должно оставаться черным, что-то ― белым.
Эймс сказал, что он не убивал Хэндфорда. Эймс не стал бы врать. Он знал, что я никогда не сдам его полиции. Я не заявил бы ни на кого из моих друзей, если бы кто-то из них убил Дуайта. Мне просто нужно было знать.
Остановка первая. Фло Зинк.
Когда я проехал половину пути к ее дому, выглянуло солнце. В машине работал кондиционер, но я знал, что снаружи нестерпимо жарко и влажно. Старик на огромной новой «Ауди» вдруг выехал со своей полосы и чуть не сбросил меня с Тамайами-Трэйл. Я оглянулся на него ― он сидел обхватив руль, мечтательно глядя перед собой и не замечая ничего вокруг. Я принял это как приходящуюся на каждого жителя штата неизбежную долю риска и поехал дальше.
Фло была дома, она ждала меня. Мужской голос пел что-то о техасском ветре.
― За сегодняшний день ― всего один стакан, ― объявила она с гордостью. ― Моя цель ― дойти до четырех в день. Как я выгляжу?
На ней была трикотажная бежевая юбка, того же цвета блузка и коричневый трикотажный джемпер. Волосы аккуратно расчесаны, в ушах маленькие серебряные сережки.
― Великолепно, ― сказал я. ― По какому поводу?
― Я думала, мы собираемся встретиться с кем-то в связи с удочерением девочки?
― Я еще не выяснил все подробности этого дела.
― Вот телефон. Выясни, пожалуйста.
Фло не походила на женщину, застрелившую кого-то несколько часов назад. Или она была в приподнятом настроении, совершив благородное, с ее точки зрения, дело?
― Фло, Дуайт Хэндфорд убит.
― Наверно, Бог и вправду есть, ― произнесла она торжественно. ― Это очень утешительно. Кто его замочил? Хотя хрен с ним, мне абсолютно наплевать.
― Я думал, что это могла сделать ты, ― сказал я.
Она уперла руки в бедра и наклонила голову набок.
― Весьма польщена! Я не убивала его, Льюис. Как он умер?
― Несколько выстрелов из пистолета.
― Я бы действительно сделала так же, но это была не я. Ты можешь прямо сейчас позвонить куда собирался?
― Кто это? ― спросил я, показывая глазами на магнитофон.
― Рок Экафф, ― сказала она. ― Ни голоса, ни особого чувства, но в нем есть что-то искреннее, и мне нравятся слова. Звони, пожалуйста.
Я набрал номер мобильного телефона Салли.
― Алло, ― сказала она.
― Это Лью. Вам удалось узнать что-нибудь по поводу приемных родителей для Адели? Я звоню от той дамы, о которой я вам говорил, она очень ждет.
― Давайте встретимся у меня на работе в час. Будет человек, который может это устроить.
― Мне нужно поговорить с вами, Салли, ― сказал я.
― Сейчас я не могу разговаривать, ― ответила она. ― Я на вызове. Приезжайте ко мне в час.
И она повесила трубку.
Я не сказал ей, что нашел в Пальметто тело Дуайта Хэндфорда. Я хотел застать ее врасплох и увидеть, как она отреагирует. Голос ее звучал как обычно, но это могло ничего не значить.
― В час, ― сказал я Фло. ― Скажи мне, ты действительно понимаешь, во что ввязываешься?
― Льюис... ― Она похлопала меня по щеке. ― Знаешь ли ты, через что я прошла в этой жизни? Когда-нибудь я кое-что тебе расскажу. А теперь я хотела бы выпить, а ты, если есть желание, можешь меня от этого отвлечь.
― Поехали в «Моут-марин», ― предложил я.
― Никогда не была. Смотреть на рыб?
― Это отвлечет тебя от человеческой жизни. Я очень люблю это место.
Мы отправились в аквариум «Моут-марин» на Сити-Айленд между Сент-Арманд-сёркл и мостом на Лонгбоут. Мы улыбнулись акуле, поприветствовали гигантского окуня, рассмотрели змееподобных угрей.
― Ты был прав, ― согласилась Фло, ― это какой-то другой мир.
Синий ангел тоже был там, припарковался неподалеку. Мне захотелось пригласить его войти. Мне казалось, рыбы должны ему понравиться ― некоторые были очень на него похожи. Впрочем, другие, наверное, были похожи на меня. И я очень хотел бы поговорить с ангелом о смерти Дуайта Хэндфорда.
― Ланч? ― спросила Фло, когда мы закончили осмотр подводных гадов.
― Я недавно позавтракал, ― сказал я, ― но салат съем.
― В «Колумбию»? У них подают сносный домашний салат.
― Идет.
Мы вернулись к машине. Я усадил ее и попросил минутку подождать.
― Можно включить радио?
― Пожалуйста, ― сказал я и пошел к синему «Бьюику».
Я постучал по боковому стеклу. Он опустил его и выглянул. Музыки не было, но на свободном сиденье лежала стопка журналов. Верхний ― последний номер «Космополитена».
Он молчал.
― Дуайт Хэндфорд убит, ― сказал я.
― Кто?
― Парень, который хотел меня избить и от которого ты меня спас. Тот, который стрелял мне в окно вчера вечером.
Он кивнул, приняв информацию к сведению.
― Вчера вечером, после того как он выстрелил мне в окно, ты поехал за ним.
Он пожал плечами.
― Это сделал ты?
― Нет. Что я говорил тебе вчера? Делай свою работу.
― Я ее делаю. А в чем состоит твоя работа?
Он поднял стекло. Стекло было тонированное, непрозрачное. Я вернулся к Фло, которая нашла станцию, передающую мелодии кантри.
― Кто это был? ― она кивнула в сторону «Бьюика».
― Ангел.
Ответ, казалось, ее устроил.
― А это кто? ― я кивнул на радио.
― Эдди Арнольд. У меня есть все его диски. По телевизору недавно был целый фильм про него.
«Колумбия», кубинский ресторан на Сент-Арманд, находился недалеко. Первая «Колумбия» открылась в 1908 году в Айбор-сити, в Тампе. Я заходил туда однажды ― доставлял повестку владельцу какой-то компьютерной фирмы. Ресторан был большой, старый, настоящий, с цветной плиткой и большими деревянными столами. Как в «Зорро». Когда я вручал бумаги, выступал квартет танцоров фламенко. Моей жене там очень понравилось бы. Ей понравилось бы ощущение старины.
«Колумбия» в Сарасоте был современный ресторан, ярко освещенный. В меню значился «фирменный салат 1908», его я и заказал. Фло проголодалась и выбрала себе паэлью с рыбой и омаром. Блюда принесли только через двадцать минут, но мы не спешили. Я смотрел в окно на проезжающие машины и большой круглый сквер через дорогу, где туристы, расположившись на скамейках среди стриженых кустов, поедали мороженое от «Бен энд Джерри» или «Килвинс».
На бетонированной дорожке сквера, напротив нашего ресторана, стоял мужчина и смотрел на меня. Перед ним проезжали машины. Как только поток автомобилей прервался, он перешел через шоссе и двинулся ко мне.
― Фло, мне нужно на минутку отойти.
― К парню на круге?
― Да. Это мой клиент, Карл Себастьян.
― Он проезжал случайно и увидел тебя? ― спросила она, накалывая на вилку хрустящий рулетик.
― Сомневаюсь. В любом случае я ненадолго.
― Можешь не торопиться, мне тут нравится. Как ты думаешь, стакан вина...
― Хорошая идея, ― сказал я.
Воздух на улице был теплый и влажный, как всегда после дождя. На тротуаре и на проезжей части стояли лужи.
Я проскользнул между машинами и подошел к Себастьяну.
― Я знал некоторых из этих людей, тех, что на звездах.
На бетонном тротуаре вокруг сквера были установлены звезды с портретами знаменитых цирковых артистов, как на Голливудском бульваре. На бронзовых звездах были высечены сведения о жизни знаменитостей.
― Немножко знал Эмметта Келли, Лу Джейкобса, ― сказал Себастьян, покачивая головой. ― Когда я смотрю на эти звезды, всегда вспоминаю прошлое. Я люблю цирк.
― Я тоже, ― сказал я. ― Вы ехали сюда за мной, чтобы поговорить. О цирке?
― Вы обещали, что найдете Мелани.
― Я обещал, что найду ее через два-три дня. Сегодня ― день первый.
― Сегодня день второй, ― возразил Себастьян.
― Послушайте, мистер Себастьян...
― Значит, завтра?
― Самое позднее ― послезавтра, ― ответил я, понимая, что Мелани Себастьян может передумать и не позволить мне обнаружить себя, а Харви может не найти ее следов в Интернете.
― Если это произойдет завтра, я заплачу вам премиальные.
― Когда мы разговаривали в последний раз, вы сказали, что удвоите мой гонорар.
― Значит, удвою. Только найдите ее. Я не могу спать. Я не могу работать. Я не могу думать.
Он низко опустил голову и потер шею. Потом снова взглянул на меня.
― Извините меня. Вы говорили, что понимаете, что такое потерять жену. Вы помните?
― Помню.
― Тогда найдите Мелани.
В глазах у него стояли слезы. Он отвернулся и пошел по дорожке, проходившей по середине крута.
Я вернулся в «Колумбию». Фло занималась своей паэльей, меня ждал «салат 1908».
― Вкуснятина, ― сказала она. ― Чего он от тебя хотел?
― Всего, ― ответил я. ― Всего сразу.
14
За столом дежурного в отделе по делам несовершеннолетних сидел Джон Детчен. Он оторвался от стопки бумаг и приветливо улыбнулся.
― Возвращение грустного детектива, ― произнес он.
― Я не детектив, Джон.
― Ну можно же иногда пофантазировать. Я вот сижу за этим столом по восемь часов в день ― могу я хотя бы приносить домой истории об интригах и коррупции?
― Да, я детектив. В ширинке у меня зашита мини-кобура, сегодня в меня стреляли пять раз, а я убил четверых. С виду я безобиден, но, если меня разозлить, способен на страшную месть.
Джон расплылся в улыбке.
― Прекрасно, ― сказал он. ― Великолепно. Я не поверил ни одному слову, но все равно восхитительно. Я не думал, что у вас такое богатое воображение.