— Клянусь, — сказала Кирстен, приложив руку к сердцу.
— Я была безумно влюблена в Лоренса целых два года. Представляете? Целях два года! Это мое первое в жизни увлечение и, честно говоря, единственное. И это была настоящая мука.
— Кажется, представляю, — улыбнулась Кирстен. — А теперь?
— О, теперь все прошло.
— Но у тебя по-прежнему нет друзей твоего возраста? Почему?
— Наверное, потому что я редко выхожу из дома, — ответила Джейн, откидывая назад свои мягкие каштановые волосы. — Вообще я веду очень скучную жизнь — во всяком случае, по сравнению с моими сверстницами. Но мне это нравится. И я очень люблю Тома.
— Сына Лоренса? А тебе не хотелось бы иметь своих детей?
— Конечно, хотелось бы. А вам? Вам хотелось бы иметь детей?
Кирстен помертвела.
— Да, — с трудом ответила она. — Я бы очень хотела иметь детей.
Они немного помолчали, прислушиваясь к отдаленному шуму вечеринки. Кирстен окинула взглядом маленькую гостиную Джейн, заметив множество игрушечных зверушек, потрепанных книжек в бумажных переплетах, а также фотографии Пиппы с Лоренсом и Тома. Она перевела взгляд на Джейн.
— Вы очень красивая, — смущенно проговорила Джейн.
Кирстен невесело рассмеялась.
— Наверное, мне следовало бы поблагодарить тебя за комплимент, но знаешь ли, иногда красота становится проклятьем. Скажи, Джейн, а где живут твои родители?
— В юго-восточном районе Лондона.
— Они сегодня здесь?
Джейн покачала головой.
— Нет.
— У тебя есть братья или сестры?
— О Боже, конечно, нет, — засмеялась Джейн. — Моя мама вообще не желала иметь детей, хотя никогда не признается в этом. А отец, по его словам, хотел сына. Когда я росла, меня можно было принять за мальчика. Отец хотел, чтобы я продолжала учиться и стала великим ученым — или, в самом крайнем случае, преподавателем естествознания, как он сам. — Джейн скорчила гримаску. — Можете представить себе что-нибудь более скучное? Родителям ужасно не нравится, что я стала няней, им все кажется, что я гублю свой талант, хотя, как я знаю, у меня нет никаких талантов, так что непонятно, о чем они сожалеют.
— Может быть, у тебя талант общения с детьми?
— Возможно.
— А тебе никогда не бывает одиноко? — спросила Кирстен.
— Бывает, но к этому я привыкла. Я и в детстве была одинока.
— Я тоже.
Джейн с удивлением взглянула на нее.
— Трудно поверить, чтобы такая женщина чувствовала себя одинокой, — сказала Джейн, но, вспомнив про Пола, поспешно добавила: — По крайней мере, долгое время.
Кирстен вздохнула.
— Если бы ты знала хоть что-то обо мне, Джейн…
— Если вам хочется рассказать, я с удовольствием выслушаю вас, — заверила ее Джейн и тут же покраснела, решив, что ее слова прозвучали слишком самонадеянно.
— Может быть, в другой раз, — промолвила Кирстен. — Мне не хотелось бы портить день твоего рождения. К тому же пятно, похоже, высохло, так что мне лучше пойти домой, а утром я отправлю платье в химчистку.
— Позвольте мне хотя бы заплатить за химчистку.
— Ни в коем случае, — возразила Кирстен, вставая. — Это была случайность, а они происходят не по нашей вине.
— Тогда позвольте предложить вам какую-нибудь одежду, нельзя же идти в таком виде. Пятно выглядит так, словно кто-то покушался на вашу жизнь.
— О Джейн, — рассмеялась Кирстен. — Ты такая миниатюрная, разве мне что-нибудь твое будет впору?
— Я непременно найду что-нибудь подходящее, — сказала Джейн, направляясь в спальню. — Конечно, это будет не такой великолепный туалет, как ваше платье, — добавила она.
В конце концов Кирстен надела длинную пышную юбку, прикрыв свитером незастегнутый корсаж.
— Сейчас вы напоминаете Золушку после бала, — заметила Джейн, — но это лучше, чем ничего.
Кирстен внимательно наблюдала за девушкой, пораженная ее юмором, практичностью и застенчивостью.
— Думаю, мне лучше переслать тебе вещи по почте, — заметила она. — После всего, что мы с тобой слышали в холле, мне не стоит появляться здесь еще раз.
Джейн печально покачала головой.
— Мне очень жаль, что вам пришлось такое услышать.
— Не беспокойся, я слышала и кое-что похуже, — вздохнула Кирстен. По правде говоря, мне давно надо было выплакаться, вот только плохо, что это случилось при тебе.
— Не огорчайтесь из-за этого, — юное личико Джейн преисполнилось сочувствием. — Я рада, что оказалась рядом.
— Я тоже, — Кирстен прикоснулась рукой к ее щеке.
— Знаете что, — начала Джейн, когда они выходили из комнаты. — Вы можете не согласиться, и я нисколько не обижусь, но что если я сама зайду к вам за своими вещами? В среду я свободна во второй половине дня. Но вы, наверное, будете заняты? Возможно, вы правы, лучше…
— Я не буду занята, — прервала ее Кирстен, — и. буду рада, если ты зайдешь. Скажем, часа в три. Почему бы нам не пообедать вместе? Я познакомлю тебя с Элен. Для тебя мы, конечно, немного староваты, но если ты не возражаешь…
Джейн засветилась от радости.
— Я с удовольствием приду, — сказала она и тут же заметила, как омрачилось лицо Кирстен. — Что-то не так?
— Проблема в Лоренсе. Наверное, он пришел бы в ярость, узнав, что ты собираешься навестить меня…
— Но это мое личное дело, — возразила Джейн. — Я могу встречаться с кем угодно. А мне очень хочется еще раз увидеть вас. Мне было очень приятно поговорить с вами.
— Мне тоже было очень приятно, — улыбнулась Кирстен.
— Если хотите, — предложила Джейн, когда они подошли к двери, — можете спуститься по пожарной лестнице.
Это странное предложение пришлось по душе Кирстен.
— А почему бы и нет? — рассмеялась она. — Не хочу снова попасться на глаза Лоренсу. Пожалуйста, отыщи Элен. Объясни ей все и скажи, что я позвоню ей. Договорились?
— Тогда до среды, — сказала Джейн, когда Кирстен ступила на пожарную лестницу.
— Около трех, — подтвердила Кирстен. — И еще раз поздравляю с днем рождения.
Когда Кирстен добралась до дома, голова у нее шла кругом от одолевавших ее проблем. Она знала, что не заснет, да ей и не хотелось спать. Ей предстояло многое сделать, и Кирстен решила приступить к этому немедленно. Любить Лоренса — это одно, но сидеть сложа руки и хандрить из-за этого — совсем другое. Она должна снова выйти на орбиту, восстановить профессиональные навыки, а для этого нужно начать действовать сию же минуту. Кирстен направилась в свой кабинет, уселась за письменный стол и вытащила из ящика папку с записями проектов, планов, идей, которые они с Полом обсуждали чудесными благоуханными вечерами на юге Франции.
ГЛАВА 5
Лоренс протянул руку, взял ее грудь, и Пиппа, застонав во сне, зарылась головой в подушку. Он поиграл ее сосками, и на губах Пиппы появилась улыбка. Она обожала, когда он вот так будил ее, и тихо вздохнула от удовольствия, почувствовав, как Лоренс тесно прижался к ней сзади.
— М-м, — промурлыкала она, приникнув к мужу спиной и чувствуя, как напряглась его плоть. Длинные пальцы Лоренса прогуливались по ее животу и бедрам. Он поцеловал ее в шею, и Пиппа повернула к нему голову.
— Доброе утро, — шепнул Лоренс, когда она протянула ему губы для поцелуя. Его пальцы скользнули вниз по раздвинувшимся бедрам.
— Отвожу тебе на эти игры не менее двух часов, — пробормотала Пиппа. — О Боже, — простонала она несколько минут спустя, почувствовав, как его пенис толчками прокладывает себе путь в нее. Она коснулась рукой его лица. Лоренс не спешил, стараясь продлить наслаждение. Он не мог войти в нее полностью, пока Пиппа лежала в такой позе. Чтобы помочь ему, Пиппа почти перевернулась на живот, и Лоренс приподнял ее бедра. Вдруг дверь широко распахнулась.
— Пап! Папа! Проснись! Пора играть в Шалтай-Болтая!
— О, только этого не хватало, — простонала Пиппа, пряча лицо в подушку. — Глазам своим не верю, черт побери…
— Не сейчас, солдатик, — засмеялся Лоренс.
— Но, папа, уже восемь часов, и ты обещал, — настаивал Том.
— Восемь? — нахмурившись, переспросил Лоренс.
— Ты сказал, что, если я приду в восемь часов, мы поиграем в Шалтай-Болтая, а Джейн говорит, что сейчас восемь.
Лоренс взглянул на часы.
— Половина восьмого, Том.
— Вели ему убраться, — сердито пробормотала Пиппа.
— А Джейн сказала, что уже восемь, — упрямо повторил Том, и его радостная улыбка стала гаснуть. Он терпеть не мог, когда его выгоняли из комнаты, а сейчас чувствовал, что это неизбежно.
Лоренс протянул руку за наручными часами. Том прав, уже восемь, наверное, электронный будильник отстает.
— Ты же обещал, — жалобно протянул Том.
— Правильно, обещал. — Лоренс подмигнул ему, и у него защемило сердце при взгляде на несчастное личико сына. Оторвавшись от Пиппы, Лоренс перекатился на спину, прикрывшись простыней до пояса, и подхватил Тома на руки. — Мужчина обязан выполнять свои обещания, не так ли?
— Играем в Шалтай-Болтая? — закричал Том, просияв от радости.
— Лоренс, прошу тебя, — раздраженно начала Пиппа, когда Лоренс водрузил Тома на свои поднятые колени. — Скажи, что не хочешь играть, и отошли его в детскую.
Том удивленно взглянул на мать, нахмурился, и в глазах его появился испуг.
— Позволь ему остаться, — сказал Лоренс, прижимая к себе Тома и целуя его.
— Ты его портишь, — проворчала Пиппа, но Лоренс пропустил это мимо ушей.
— Шалтай-Болтай сидел на стене, — хором декламировали они с Томом. — Шалтай-Болтай свалился во сне! — На последнем слове Лоренс раздвигал колени, и Том, хохоча от удовольствия, летел вниз. Затем он снова карабкался наверх, и все начиналось сначала.
Пиппа хранила молчание, вытерпев еще три «падения во сне», а потом строго спросила:
— Джейн еще не кормила тебя завтраком, Том?
Том помотал головой.
— Тогда пойди и скажи ей, что я разрешила дать тебе тертого шоколада к кукурузным хлопьям.
— Ура! — завопил Том, с видом победителя потрясая кулачками в воздухе.