— Я сказал, прекрати.
— Ладно. А может, останешься поужинать и мы все обсудим?
— Нет.
— А если я пообещаю не пить? Тебя это устроит?
— Вполне. Но я не останусь, так что перестань спорить со мной. — Он взглянул на часы и едва не застонал. Они просидели над сценарием более восьми часов, и Лоренс чувствовал, что терпение его на исходе. Еще немного и он швырнет рукопись и уйдет отсюда. Но он не мог так поступить, поскольку в светлые минуты Руби проявляла подлинный талант. Лоренс знал, что все сочли его сумасшедшим, когда он решил работать с ней. Хотя с постановкой исторической пьесы всегда возникали дополнительные трудности, содержание этой пьесы почему-то внушало надежду, что как только удастся привести ее в порядок, из нее получится незаурядный фильм. Поэтому сейчас не время мечтать о том, с каким удовольствием он бросил бы все. Это был бы минутный реванш. К тому же с Руби бывало особенно трудно тогда, когда он сам был в плохом настроении. Вообще же ему нравилось работать с ней, у нее возникали свежие идеи, хотя порой Лоренс едва выносил ее.
— Наверное, эта безмозглая курица, твоя жена, опять требует, чтобы ты поскорее вернулся? — Когда Руби подняла вверх руку, чтобы пригладить волосы, ее браслеты забренчали.
— Не она, а ты требуешь, чтобы я был с тобой, Руби, так, может, лучше продолжим работу?
— Не понимаю, почему ты ей все прощаешь, — заметила Руби, словно не слышала его. — Она такая недоразвитая. Получается, что у тебя в семье двое детей.
— Моя семья не имеет к тебе никакого отношения, — сурово сказал Лоренс.
— Разве я не права? Браво!
Лоренс швырнул рукопись на стол.
— Налей себе выпить, Руби.
Она с подозрением взглянула на него.
— Почему это? Ты уходишь?
— Нет.
— Тогда почему предлагаешь мне выпить?
— Делай, что тебе говорят.
Едва Руби отправилась на поиски непочатой бутылки джина, Лоренс подошел к заваленному бумагами письменному столу, сдвинул в сторону пепельницу и засохший бутерброд и откопал телефон. Он надеялся попасть домой так, чтобы увидеться с Томом, прежде чем тот уляжется спать, но теперь это ему вряд ли удастся.
— Привет, Джейн. Том еще не лег спать?
— Собирается.
— Дай ему трубку.
Через несколько секунд на другом конце линии послышался веселый голосок Тома. Они немного поболтали, сын рассказывал ему, как провел день, и Лоренс чувствовал, как напряжение покидает его. Потом Том спросил, когда он вернется домой.
— Сегодня вернусь поздно, солдатик, — сказал Лоренс. — Но утром встретимся.
— Будем играть в Шалтай-Болтая?
— Если тебе захочется, — засмеялся Лоренс. — А теперь позови-ка к телефону мамочку.
— Хорошо. Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, сын.
Одну-две секунды спустя послышался нежный голос Пиппы.
— Как идут дела?
— Неважно.
— Ты все еще у Руби?
— Да.
— Когда вернешься?
— Трудно сказать. Я хотел бы заставить Руби еще поработать, если джин сделает ее немного податливей?
— А как насчет ужина?
— Перехвачу какой-нибудь бутерброд, когда приду. А ты как? Как прошел день?
— Довольно удачно. Заполучила новую клиентку.
— Прекрасно.
После паузы Пиппа сказала:
— Дорогой, извини меня за сегодняшнее.
— И ты меня извини. Я думал о тебе целый день. Мне не следовало уходить, пока мы не поговорили.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя.
— Мне тебя ждать?
Лоренс снова взглянул на часы. Он хотел было сказать ей, чтобы не ждала, но ему очень хотелось увидеться с ней сегодня.
— Я вернусь не раньше полуночи, если будем работать такими темпами, — сказал он.
— Это не страшно.
— Мы закончим то, что начали утром? — сказал Лоренс, понизив голос.
— Неплохая мысль, — ответила Пиппа, и по ее голосу он понял, что она улыбается.
Положив трубку, Лоренс увидел Руби, стоящую в дверях с бутылкой в одной руке и стаканом в другой.
— Тебе налить? — предложила она, явно желая соблазнить его.
— Нет, благодарю, — строго сказал Лоренс.
— Как хочешь, — она пожала плечами и снова тяжело опустилась на диван в своем облегающем костюме канареечно-желтого цвета. Ее фигура давно уже утратила стройность.
— Ну вот, — сказала она, устраиваясь поудобней, — значит, ты рассчитываешь, что капелька алкоголя сделает сговорчивей такую старую ворону, как я.
— Вижу, что к твоим непривлекательным привычкам добавилось еще и подслушивание, — отозвался Лоренс.
Руби фыркнула.
— Подумать только, какой ты обидчивый мальчик. Садись-ка и давай посмотрим, что тут можно сделать.
Лоренс уставился на нее. Ему хотелось бы думать, что она взялась за ум благодаря джину, но он знал, что это не совсем так. Конечно, джин тоже сыграл свою роль, но Руби наверняка подслушала, как он сказал Пиппе, что вернется не раньше полуночи. Теперь, уверенная, что он целый вечер проведет с ней, она несколько смягчилась.
Они работали целый час, и Руби, к его радости, по-настоящему вкалывала. Следует отдать ей должное: если уж она принималась работать, то делала это превосходно, особенно хорошо удавались ей диалоги, хотя ему очень хотелось, чтобы Руби была более предсказуема. Беда в том, что парень, которого Лоренс намеревался подключить к работе над фильмом, был пока связан контрактом в Голливуде, и хотя не составляло труда кем-то его заменить, никто пока не подходил ему по всем статьям.
Внося поправки в авторские ремарки, Лоренс почувствовал на себе взгляд Руби и поднял на нее глаза. Она улыбалась лучезарной улыбкой, но выражение ее водянистых глаз говорило о многом.
— Знаешь, — со вздохом сказала она, — я никак не могу привыкнуть к тому, что ты такой красивый. Почему бы тебе не сесть рядом со мной, — она похлопала рукой по диванной подушке, — дай мне разглядеть тебя как следует.
— Ладно. На сегодня хватит. — Лоренс потянулся за своим «дипломатом».
— Не уходи, пожалуйста, — пробормотала Руби, поднимая на него мутные глаза. — Мы понимаем друг друга…
— Отлично, но если ты собираешься продолжать в том же духе, у нас ничего не получится.
Руби попробовала подняться на ноги, но Лоренс толкнул ее на диван, взял со стола бутылку и сунул ей в руку.
— Спокойной ночи, Руби, — сказал он, направляясь к двери.
— Я люблю тебя, Лоренс! — крикнула она ему вслед.
На улице он сделал несколько глубоких вдохов и, прежде чем сесть в машину, взглянул вверх на окна квартиры Руби. Он увидел, что она смотрит на него, но когда Руби начала открывать окно, он отвернулся.
Уже закрывая дверцу машины, он услышал, как она крикнула:
— Брось свою безмозглую курицу! Скинь ее со своей шеи. Она тебе не нужна, это я тебе говорю!
Лоренс захлопнул дверцу, включил зажигание и укатил в ночь. Вернувшись домой, он первым делом примет душ, решил Лоренс. Уходя от Руби, он часто испытывал желание помыться. Но, к сожалению, никакое мыло не помогало избавиться от того состояния, которое оставалось у него после посещения Руби. Слава Богу, что у него есть Пиппа и, конечно, Том. Лоренс с облегчением думал о том, что возвращается домой и, вспомнив голос Пиппы, сильнее нажал на акселератор.
Добравшись до Хаммерсмита, он сообразил, что должен был позвонить Элисон. Ну ладно, она не очень встревожится, если он не позвонит, и выкроит время для встречи с ним в один из ближайших дней, как не раз это делала.
Почувствовав себя виноватым, Лоренс устало вздохнул. Ему не нравилось, когда люди принимают услуги как должное, а ведь именно так он поступал с Элисон. Она, наверное, набила себе мозоли, чтобы приготовить все к его приходу, а он, неблагодарный, за целый день не удосужился поднять телефонную трубку.
Ну, это нетрудно исправить, сказал он себе, развернул машину и выехал на дорогу, ведущую в обход Хаммерсмита. Пиппа не ждет его так рано, так что он успеет заскочить к Элисон.
— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросила Элисон двадцать минут спустя, протягивая ему чашку кофе. Ее непокорные золотистые волосы обрамляли лицо, как лепестки подсолнечника, под прозрачным сетчатым мини-платьем в стратегически важных местах были наклеены кусочки зеленого бархата, ноги были обуты в грубые коричневые сапоги. В таком виде она могла хоть сейчас отправляться на челсийскую цветочную выставку. — Я заставила работать твое воображение?
— Вне всякого сомнения, — ответил Лоренс, широко улыбаясь, — хотя, по правде говоря, у меня пока нет отчетливой картины лондонских эпизодов.
— Что? Разве мои таланты не заставили тебя говорить стихами? — воскликнула Элисон, прижимая руки к сердцу.
Лоренс улыбнулся.
— Не знаю, как насчет стихов, но ты подала мне хорошую мысль. Вернее, подтвердила мысль, которая пришла мне в голову несколько дней назад.
— О Боже! Неужели ты решил расплатиться со мной натурой? — изобразив изумление, воскликнула Элисон. — Я это всегда знала. Я не сомневалась, что рано или поздно запущу руку в твои брюки…
— Вернее сказать, в мой карман, — рассмеялся Лоренс. — Я заплачу тебе за то, что ты поедешь в Новый Орлеан вместе с Руби и проведешь там кое-какую исследовательскую работу. Мне кажется, что если нам удастся отработать эту часть, то лондонские эпизоды сами собой встанут на место.
— Звучит разумно, — серьезно заметила Элисон. — А ты сам? Разве тебе не хочется взглянуть на место действия?
— Хочется. Но я через неделю уезжаю в Лос-Анджелес, чтобы поговорить кое с кем из распространителей. Возможно, закончив там дела, я еще застану тебя в Новом Орлеане.
— Буду рада, если тебе это удастся. Мне не очень-то нравится управляться с Руби Коллинз в одиночку. Ну, уж если речь зашла о Новом Орлеане, то я покажу тебе свои наработки. Знаю, что ты не просил меня, но мне захотелось кое-что сделать. Все это результат сведений, почерпнутых из книг, пока это только черновик, но ты поймешь ход моих мыслей, потому что, по-моему, сцены убийства и повешения ужасно скучны в их нынешнем виде. Визуально они могут восприниматься прекрасно, но нам нужно соответствующее действие и диалог. — Даррен, — сказала она, обернувшись к своему