— Марья Ивановна уже закончила свои дела у Никиты Львовича? Нам необходимо с ним переговорить. Где мы можем его найти?
Обманутый такой осведомленностью Киры охранник лишь растерянно промямлил:
— Так он у себя в кабинете. Третья дверь направо.
Последнее замечание он сопроводил движением руки, показывая, в каком именно направлении надо двигаться подругам, чтобы найти эту самую третью дверь. Он тоже, видимо, принял их за сотрудников милиции, которые в последние два дня буквально наводнили их контору, поэтому и пропустил подруг без лишних вопросов.
Дверь в кабинет Никиты Львовича они узнали без труда. Она заметно выделялась на фоне остальных офисных дверей, снабженных скромными табличками с именами сотрудников. Дверь же в кабинет Никиты Львовича, во-первых, была массивней остальных, во-вторых, украшена всякими золотыми финтифлюшками, а в-третьих, на ней красовалась роскошная латунная табличка с кучей должностей, которые занимал в «Гормете» уважаемый Никита Львович.
Если судить по перечню должностей, то Никита Львович был человеком незаменимым, так как он одновременно занимал пост заместителя генерального директора, главного экономиста и начальника отдела управления. Возможно, у него имелись и еще какие-то должности, но все они на табличку просто не влезли.
Решительно настроенная Кира и слегка оробевшая Леся вошли в эту дверь. Пол в кабинете был покрыт огромным ковром с восточным рисунком. Вдоль стен стояли светлые кожаные диваны и кресла, чередующиеся с какими-то зелеными пальмами, умудряющимися придать этому офисному помещению сходство с приемной восточного владыки.
— Вы ко мне? — поинтересовался сидящий за столом из черного резного дерева маленький человечек. — Кто вас пустил? Безобразие! Не офис, а проходной двор какой-то! Но я теперь с прежними порядками быстро покончу!
Пока он говорил тонким писклявым голоском, подруги хорошенько его разглядели. На вид заместителю директора было чуть за тридцать. Но при этом он уже был плешив. К тому же нос имел длинный и хрящеватый, щеки бледные, на которых проглядывала отросшая черная щетина. Такая же щетина кудрявилась в вороте распахнутой рубашки без галстука. И такими же черными волосами, только более длинными и пушистыми, были покрыты руки сидящего в кабинете мужчинки.
И вообще, выглядел он типичным мелким царьком с манией величия и деспотическими замашками человека, совершенно не представляющего, что ему делать со свалившейся на него нежданно-негаданно властью.
— Кто вы? — наконец нетерпеливо и как-то нервно поинтересовался он у подруг, закончив испускать в воздух возмущенные трели.
— Мы к вам по поводу убийства вашего коллеги и… — начала Кира.
Но Никита Львович не дал ей договорить.
— Опять! — страдальчески сморщившись, схватился он за голову. — Ну сколько можно! Граждане, зачем вы все ходите ко мне и ходите! Я уже рассказал вашим коллегам все, что знал по этому поводу! Я не убивал Ваго. И понятия не имею, кто бы мог желать ему зла. Ваго был самым великодушным и добрым человеком из всех, кого я знал. И я был его другом! Да! Да!
— Очень хорошо! — одобрила Кира. — Но все же кто-то его убил! И судя по тому, что его отравили, убила вашего друга женщина.
— Но я слышал, что одна подозреваемая уже задержана! — немного удивился Никита. — Именно какая-то женщина.
— У нас есть основания думать, что ее подставили, — произнесла Кира.
— Вам видней, — не стал спорить Никита Львович. — Только кто же тогда, по вашему мнению, стоит за убийством Ваго?
— Возможно, это была одна из его любовниц? — спросила осмелевшая Леся.
— Любовница! Ну да! Именно любовница! — закричал Никита Львович, вскакивая из-за стола и начиная носиться кругами вокруг него.
Когда он поднялся в полный рост, то сразу стало ясно, что, в дополнение к лысине, он еще является «счастливым» обладателем пары удивительно кривых ног. Да и ростом Никита Львович не вышел. Стоя на цыпочках, он едва дотягивался Лесе до подбородка. А она была девушкой отнюдь не рослой, а скорей уж изящной. И если время от времени и начинала расти, то только вширь.
В общем, Никита Львович был тот еще красавец. Да и лихорадочно блестящие красные воспаленные глаза привлекательности ему не добавляли.
— Я уже двадцать раз вам сказал, что это могла сделать только она! — закричал он, схватив Лесю за руку. — Если у кого и был на Ваго зуб, то именно у этой ужасной девицы! И ведь нельзя сказать, что Ваго плохо с ней обошелся! Хотя я сразу его предупреждал, что от подобранной на панели девицы добра ждать нечего. Жизнь — это вам не кино, а российская проститутка даже в душе никакая не Джулия Роберте! Лилька, если хотите знать, самая обычная панельная девка без образования, без понятия о том, что хорошо и что плохо. И, уж конечно, совершенно без чувства благодарности.
Такие особы способны только брать, брат и брать, не уважая при этом того, кто им дает.
— Но Ваго Акопович все же разочаровался в этой девушке, — напомнила ему Кира. — А разочаровавшись, решительно порвал с ней, не так ли?
— Да нет же! То есть да! Порвал! Перестал к ней ездить. Но из его жизни она не исчезла! Он, видите ли, считал себя обязанным позаботиться о ее будущем. Представьте себе только, оплатил ее обучение в экономическом вузе! Можете себе представить, эта проститутка, которая едва ли закончила восемь классов, — будущий экономист. Да такая, только дай ей волю, сумеет развалить не то что нашу экономику. Представляю, каким местом она добудет себе диплом! Ее же после обучения можно смело засылать в Швейцарию как экономикоподрывную бомбу!
— Но какой же у Лилии был резон убивать своего благодетеля? — удивленно спросила Леся.
— Говорю же вам, она полная дура! — последовал безапелляционный ответ. — Такие всегда кусают руку, которая их кормит.
Итак, насчет бывшей любовницы Ваго — Лилии — подругам было все более или менее ясно. Но в жизни Ваго была еще одна женщина, занимавшая в ней не менее, а то и более важное место, чем бедная Лилия.
— Скажите, — произнесла Кира, — а какие отношения были у покойного с его матерью?
Никита Львович на минуту затих, настороженно буравя подруг своими черными глазками. А потом неожиданно разразился целым фонтаном славословий, восхваляющих мать Ваго. Насколько цинично и грубо он отзывался о Лилии, настолько уважительно говорил о Марье Ивановне. По словам Никиты, это была не женщина, а настоящая богиня, героиня, верный и преданный Друг, Жена, Мать! Да, да! Именно так, все с большой буквы.
В общем, сколько ни бились подруги с подозрительно скользким Никитой Львовичем, никаких иных подозреваемых на роль убийцы Ваго, кроме его любовницы Лилии, он назвать не смог или не пожелал.
— Я сам пытаюсь дозвониться до нее уже второй день, но эта мерзавка не снимает трубку! В конце концов, съездите к ней! Адрес я вам давал, но могу и еще раз дать!.
Адрес Лилии у подруг уже был. Они получили его от Сережи — личного водителя Ваго. Равно как и сотовый «номер Лилии. Но Никита Львович дал девушкам и номер домашнего телефона Лилии. Он явно всеми силами старался поспособствовать тому, чтобы следствие обвинило Лилию в убийстве Ваго и засадило эту девушку за решетку.
— И последний вопрос, — произнесла Кира, уже поворачиваясь, чтобы уходить, — до нас дошли слухи, что Ваго Акопович незадолго до своей смерти провернул одну сделку, последствия которой могли оказаться для него весьма… м-м-м… весьма чреваты.
— Что вы имеете в виду? — побледнел Никита.
— Кем, скажем так, по совместительству является Марья Ивановна?
— Как же? — забормотал Никита. — Она мать. Мать убитого сына.
— А помимо того, что она мать убитого сына? — спросила у него Кира. — Имеет ее голос вес в семье? Может она решать в отсутствие сына и мужа деловые вопросы фирмы?
— Не понимаю смысла вашего вопроса! — резко бросил Никита, но его губы сильно затряслись, выдавая, что суть его он очень даже хорошо уловил и теперь не знает, что на него ответить.
— Чем вообще занимается дражайшая Марья Ивановна? — задала ему следующий вопрос Кира.
— Ах, вот вы о чем! — невольно вырвался у Никиты вздох облегчения.
— А вы о чем подумали? — любезно поинтересовалась у него Кира.
— Ни о чем! — быстро ответил Никита. — Совершенно ни о чем! А Марья Ивановна, она — певица! В молодости много выступала. Конечно, сейчас у нее уже возраст… И она больше не выступает на сцене. Но в молодости, говорят, была настоящий соловей.
Дальше Никита Львович привычно съехал на тему восторженных охов и ахов о матери своего убитого коллеги и друга. Тут он явно оседлал объезженного конька, тема была им хорошо проработана, и конца-края ей не предвиделось. Так что подруги постарались побыстрей покинуть кабинет своего нового знакомого, прихватив на память его визитную карточку. Собственно говоря, он сам им ее сунул, ни на минуту не забывая при этом восхвалять Марью Ивановну и поливать грязью Лилию.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Но прежде чем ехать в гости к Лилии, подруги решили заехать в небольшой ресторанчик, слегка перекусить и заодно позвонить девице, чтобы условиться о встрече. Ресторанчик рекомендовала Кира, она тут уже бывала и осталась очень довольна.
— Тут делают просто волшебный салатик из морепродуктов! — восторгалась Кира.
Мне после маминых пирожков и баранины, которой потчевал нас Сафаил, только салата и не хватало, — пробормотала в ответ Леся. — И как ты можешь столько лопать и не толстеть?
— От морепродуктов не полнеют! — заверила ее Кира. — А кстати, раз уж мы заговорили о Сафаиле, то будем мы сегодня встречаться с ним и с его другом?
— А у нас есть выбор? — уныло произнесла Леся. — Надо же отговорить мужика от казни собственной жены.
— Тем более, заметь, бывшей жены, — подняла палец Кира.
Восприняв ее знак как готовность сделать заказ, к ним немедленно подскочил плечистый официант, которому бы не салаты с креветками по ресторанам разносить, а сети бы с этим самыми креветками из моря таскать. Пока Кира делала заказ, Леся глазела по сторонам.