— Адвокат?.. — спросил капитан, невежливо показывая пальцем на Алексея Юрьевича.
— Адвокат, — ответил тот твердо, даже упрямо.
— Попрошу документы. Как собственные, так и от адвокатской конторы, удостоверяющие ваше право на ведение данного дела.
Поросюк протянул какое-то удостоверение и сказал:
— Документы от адвокатской конторы будут готовы только завтра.
— Тогда завтра и приходите. А сейчас попрошу посторонних покинуть помещение.
— Это мой постоянный клиент. Я обслуживаю его фирму, — возразил Поросюк.
— Тогда хотя бы этот документ предъявите, — заявил капитан. — Насколько я понимаю, должен быть договор на юридическое обслуживание. Покажите его.
— Вы же понимаете, что я не могу возить с собой сейф с документами. — Адвокат попытался сохранить лицо.
— Нет, значит, документа.
— С собой нет.
— Тогда будьте добры покинуть помещение, или я помогу вам это сделать.
У меня зазвонил телефон. Я посмотрел на определитель. Николаев.
— Да, Сергей Иванович, слушаю.
— Тим Сергеевич, есть результат. Однозначно — бензин АИ-98. Тот самый, которым «Порше» заправляется. Сейчас умные люди разбираются с тем, что в пластмассу вплавилось. Ракеты или фейерверки. Но корпус у них сохранился — законсервировался. Разберутся.
— Можешь повторить все это капитану полиции? Я передам ему телефон.
— Давай.
Мент слышал мои слова и протянул руку, в которую я и вложил аппарат. Повторение много времени не заняло. Капитан сказал «спасибо» и вернул мне смартфон.
Адвокат тем временем медленно, лениво встал, посмотрел сначала на своего лежачего клиента, потом на капитана уголовного розыска и под конец на меня.
— А вы-то как в эту компанию попали? — спросил он, но дожидаться моего ответа не стал, вышел и аккуратно, без стука, прикрыл за собой дверь.
— Не нравится адвокату наша компания. И Юрию Максимовичу тоже, видимо, она не по вкусу, — заявил сотрудник районного уголовного розыска.
Юрий Максимович на это ничего сказать не смог, поскольку сильно и надолго закашлялся.
Врач не стал ему помогать. Он стоял рядом и смотрел на своего больного с таким же, наверное, видом, с каким тетя господина Нифонтова в пору своей работы в школе поглядывала на тупых учеников.
— Характерный кашель злостного курильщика. Не легочный. Он просто пытается себе бронхи порвать частым курением. Это все, что я могу сказать. Моя задача теперь какая? — осведомился доктор.
— Обеспечить господину Нифонтову выписку из больницы. Документально это все оформить вы сможете позже. Пока попросите принести его вещи, чтобы он переоделся в свое.
— Зачем? — не понял Юрий Максимович.
— Чтобы отправиться в СИЗО, — невозмутимо и чуть-чуть устало сообщил ему капитан уголовного розыска.
Врач вышел. Дверь он тоже прикрыл без стука и весьма плотно.
Но через десять секунд она резко открылась позади меня. Я это ощутил и обернулся.
В дверной проем мимо меня на своего клиента смотрел адвокат Алексей Юрьевич Поросюк.
— Полковнику позвони, — дал он совет, тут же исчез и закрыл за собой дверь так, словно его кто-то попытался вытолкнуть легким ударом каблука в лоб.
«Следующий раз влезет, попытаюсь», — решил я.
Только разбивать себе кулак я не намеревался, хорошо знал, что лобовая кость — самая крепкая в человеческом скелете. На такой случай у меня припасена протезная коленная чашечка из высоколегированной нержавеющей стали. Вариант опробованный и безотказный. Есть люди, готовые это подтвердить. И нет тех, кто после получения удара коленом долго простоял на своих ногах. Найти место помягче и аккуратно опуститься на него никому не удавалось.
Нифонтов хмыкнул и вытащил телефон. Я подумал, что он сейчас попросит у капитана разрешение позвонить, как это обычно бывает. Юрий Максимович, видимо, к этому с детства не привык, но капитан уголовного розыска спокойно наблюдал за происходящим.
Юрий Максимович долго слушал гудки, потом растерянно сказал непонятно кому, скорее всего, самому себе:
— Не отвечает…
— Да, наверное, и не ответит. В камере СИЗО телефоны обычно забирает охрана. Иногда возвращает, в другой раз нет.
— Какая камера и охрана? Вы хоть знаете, кому я звоню?
— Полковнику Свекольникову, я полагаю. — Капитан полиции старательно зевнул.
— И что?
— Полковник Свекольников задержан, возможно, уже и арестован по подозрению в убийстве вашей тети Елены Анатольевны Нифонтовой. Когда присутствуют такие убедительные доказательства, суду не требуется много времени на то, чтобы оформить арест.
— Тетю Лену убили? — Юрий Максимович даже лицом не побледнел, а посветлел.
Он вдруг осознал, наверное, что является наследником большого состояния в виде квартиры, расположенной в самом центре Москвы. Но тут же вспомнил, что его тоже дожидается шконка в СИЗО, и потух глазами.
Открылась дверь. Врач с пожилой медсестрой принесли большой полиэтиленовый мешок с одеждой и обувью. На нем была приклеена бумажка с фамилией Юрия Максимовича. Медики оставили его на свободной кровати и вышли.
— Переодевайтесь, — не сказал, а сухо и жестко приказал капитан.
— Выйдите! — потребовал Нифонтов от нас.
— Забудьте это. Вы теперь постоянно будете находиться под приглядом охраны или сокамерников. При этом не будете знать, кто из них работает на администрацию. Есть и такие. Это я точно говорю, потому что знаю. Так что отбросьте стеснение и переодевайтесь. Надо когда-то к этому привыкать.
Нифонтов растерянно посмотрел по сторонам, снял с себя больничную пижаму, показав тощее, но жилистое тело, сплошь украшенное татуировками, отчего он сам походил на перезрелый баклажан, и стал одеваться.
— Значит, уснул на диване, а пришел в себя, когда начался пожар? — спросил я, памятуя информацию, полученную от капитана угрозыска.
— Да, — тихо сказал Юрий Максимович, продолжая одеваться.
— А уснул тоже в верхней одежде?
— Да. Я переодеться в домашнее не успел. Уставший был.
— И кроссовки снять забыл?
— Не помню даже, как они на ногах оказались. На диване-το я, наверное, без них лежал.
— У вас в доме было принято разуваться при входе? — спросил я.
— Нет, мы обычно проходили в дом в обуви.
Он лгал. В прихожей, вернее, там, где раньше была таковая, нашлась целая гора обгоревшей обуви. Если бы домочадцы не разувались, то ее там не было бы.
— А кроссовки вы надели тогда, когда сапоги сняли?
— Какие сапоги? — Нифонтов сделал вид, что не понял, о чем разговор.
— Те, в которых бензин в канистру наливали. Тот самый АН-98, которым вы свой «Порше» заправляли. Запамятовали? Один сапог вы умудрились бензином облить.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Экспертиза показала, что вы устроили в доме поджог, — объяснил капитан полиции. — У меня к вам есть деловое предложение. Оно в ваших же интересах, да и нам, признаюсь, жизнь облегчит и время сэкономит. У вас еще есть шанс устроить явку с повинной. Все рассказать про поджог. Суд это учтет при вынесении наказания. Если не пожелаете, приговор будет максимальным.
Нифонтов молчал, наверное, целую минуту, раздумывал, потом сказал, тем самым признавая, на мой взгляд, свою вину:
— Позовите моего адвоката. Мне нужно с ним посоветоваться.
— Явка с повинной должна касаться не только поджога, но и взрывов, которые вы устроили. Как я думаю, с помощью своих друзей, среди которых был и ваш адвокат, толкнувший вас на это. Как подозреваемый в совершении преступления, он не может выступать по вашему делу, способен только совет дать. Я не уверен, что дельный, — проговорил капитан.
— Позовите его. Это он меня уговорил.
Это уже было началом признания.
Я выглянул за дверь. Поросюк стоял в холле перед окном, обернулся на скрип.
Я жестом позвал, пропустил в палату и сказал:
— Вам, Алексей Юрьевич, точно так же, как и господину Нифонтову, предлагается оформить явку с повинной. Это в какой-то мере облегчит вашу участь.
ГЛАВА 14
Я долго вертелся около здания ГРУ, выискивая место, где лучше припарковать машину. Прежде я думал, что мой автомобильчик со своими скромными габаритами мог бы поместиться везде. Но этого «везде» поблизости я не нашел.
Мне показалось, что Хорошевское шоссе стало достаточно популярным местом в столице. Впору строить новый комплекс зданий ГРУ в каком-нибудь отдаленном, не столь посещаемом месте или выселять из района многочисленные фирмы, осевшие тут.
Я так и не отыскал места для автомобильчика, в конце концов решился и заехал на парковку, украшенную угрожающей надписью: «Стоянка только для служебных машин». На мне камуфляж, хотя и без погон. Наверное, поэтому солдат, стоящий на посту при въезде на площадку, даже не попытался меня остановить и проверить, действительно ли я еду на служебной машине. Часовой, видимо, торчал тут лишь для того, чтобы отпугивать посторонних водителей. Если я не устрашился, то свой.
Логика железная, хотя ее тоже можно отнести к темпоральной. Относительно своим для ГРУ я являлся только временно. Скоро буду снова полностью чужим.
Я закрыл машину и прошел в бюро пропусков, где меня уже дожидалась соответствующая бумажка. Оттуда я позвонил, поскольку в этом здании никогда не был и понятия не имел о том, где искать диверсионное управление. Дежурный заверил, что командующий готов ко встрече со мной, и попросил дождаться посыльного солдата, который меня проводит.
Солдат явился вскоре, оглядел тех людей, которые, как и я, ждали провожатых. Таких было шесть человек, из них два генерала. Рядовой назвал меня по бывшему званию и фамилии. Я выступил вперед.
В управлении дежурный подполковник смерил меня взглядом и после этого сам проводил до кабинета командующего, который находился в самом конце длинного коридора, завешенного картами, как коврами. Я сразу отметил, что почти все они представляли в разных ракурсах Северный Кавказ и Новороссию. Два самых интересных, как я понял, региона для ГРУ.