Это было прошлой осенью, и они вели один из своих ночных разговоров, каждая сидя на крыше, в разных городах, но под одним и тем же небом. Сидни устала – устала жить на чемоданах, устала от вечного бега, устала не жить нормальной жизнью.
Джун, конечно, задавалась вопросом, почему они так много передвигаются, и долгое время думала, что компания в бегах. Но было еще кое-что, она знала это и ждала, когда Сидни ей доверится.
Той ночью Сид настолько устала, что сказала правду. Виктор ищет того, кто сможет ему помочь.
– Как помочь?
– Он болен. – Долгая пауза. – Я это сделала.
– Как ты могла сделать его больным?
– Я думала, что смогу его спасти. Я старалась. Но это не сработало. Не так, как должно.
Джун замялась. Она видела, как Сидни воскрешала маленьких животных, знала, что означает ее вмешательство.
– Ты воскресила Виктора?
– Да. Я уже возвращала людей… – едва слышно прошептала Сид. – Но когда они похожи на нас, все труднее. Нужно лезть в темноту намного дальше. Я думала, что схватила всю нить, но она была истертой, растрепанной, должно быть, я пропустила что-то, и теперь… его сила работает неправильно.
Последние слова походили на дыру в доспехах, шанс задать вопрос, который мучил Джун с того дня, как она задела мужчину в черном. В чем тайна его могущества? Она заметила что-то в уме Митча, во всяком случае, получила смутное представление, затем почерпнула больше из страха здоровяка и осторожных слов Сидни. Виктор мог больше, чем просто заводить машины или решать загадки с закрытыми глазами.
– В чем сила Виктора? – спросила она и услышала, как Сид сглотнула.
– Он причиняет людям боль.
Пауза.
– Сидни, – медленно сказала Джун. – Он когда-нибудь делал тебе больно?
– Нет. – А потом: – Не нарочно.
Гнев прорезал Джун, как нож. Гнев и мрачная решимость освободить Сидни от тисков Виктора.
Пока ей это не удалось.
Но попробовать еще раз стоит.
– Если ты когда-нибудь захочешь уйти…
Но Джун всегда знала ответ, еще до того, как его услышала.
Джун вздохнула. Сидни все еще винила себя в ситуации Виктора, и пока Джун не найдет способ отделить девочку от ее тени, Сид будет повторять те же самые два слова.
Джун положила трубку и вновь сосредоточилась на проблеме с Марселой Риггинс. Она взяла фотографию с комода в рамке. Без сомнения, женщина была потрясающей. Черные волосы, бледная кожа, длинные конечности. Такая, что дух захватывало. Однажды и Джун была такой красавицей.
Внешность переоценивали.
Джун бросила фотографию на кровать и подошла к окну, намереваясь проследить за Марселой.
Вместо этого она заметила черный фургон, стоящий на холме у входа в переулок.
Не пойдет.
Она опять накинула личину мистера Гостерли и спустилась вниз. Пройдя через вращающиеся двери, Джун отказалась от него в пользу кого-то еще менее привлекательного – мужчины средних лет, изможденного из-за хронического недосыпа. Бездомный парень, словно пьяный, пошатнулся и ударился о капот стоящего фургона. Затем, не поднимая глаз, начал расстегивать свой изношенный ремень и мочиться прямо на месте.
Дверь распахнулась и захлопнулась.
– Эй! – крикнул голос, схватив сзади ее заимствованное тело.
Джун повернулась и повисла на солдате, словно теряя равновесие. Лезвие с аккуратным маленьким щелчком выскользнуло из пальцев. Она вонзила клинок в горло солдата, затем прислонила его к стене.
Один готов.
Сколько еще?
Тем временем на другой стороне города…
Марсела сидела во внутреннем дворике «Le Soleil», потягивая латте. С навеса капал дождь, сотни незнакомцев шли мимо под черными зонтиками.
Она не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают. Марсела, конечно, привыкла быть в центре внимания, но это было по-другому. Навязчиво. И все же определить очевидный источник не удавалось.
Несмотря на беспокойство, Марсела не пряталась – таиться не в ее стиле. Но она уступила более тонкой эстетике: собрала черные волосы в простой высокий хвост, фирменные туфли на шпильках сменили более функциональные черные сапоги на каблуке. Задумчиво постукивая по краю чашки ногтями со свежим золотым маникюром, Марсела разглядывала станцию метро по ту сторону улицы. Вспомнила расположение эскалаторов, которые вели вниз на один уровень, а затем на второй и заканчивались у шкафов для хранения у белой изразцовой стены.
Нужный шкафчик был одним из пяти тайников, разбросанных по всему Мериту. Это была идея Марселы: припрятать средства на случай экстренной ситуации. Следует признать, она никогда не представляла, что окажется в такой ситуации.
Завопила сирена, и Марсела крепче стиснула кофейную чашку, глядя, как из-за ближайшего угла выезжает патрульная машина. Но та пронеслась мимо, и Марсела выдохнула и поднесла латте к губам.
Странно: после расправы над Маркусом она жила в напряжении, ожидая, что в любой момент появятся полицейские. Марсела не была дурой. Она знала, что именно они сохранили ее выживание в секрете. Знала, что ее уход из больницы тихим никак не назвать. И все же никто не явился ни убить, ни задержать ее.
Марсела задумалась, как поступит, если за ней все же явятся.
– Что-нибудь еще? – спросил официант.
Марсела улыбнулась ему, глядя сквозь темные очки.
– Нет, чек, пожалуйста.
Она заплатила и встала, немного вздрогнув: ожоги затягивались, но кожа все еще была чувствительной и ныла при каждом движении. Полезное напоминание о преступлении Маркуса и кратчайший путь к вызову новообретенной силы, если когда-нибудь она понадобится.
Марсела пересекла улицу и направилась к метро.
Она подошла к шкафчикам и ввела комбинацию, которую обычно использовал Маркус, – дату их встречи.
Дверца не открылась.
Она попробовала еще раз, затем вздохнула.
Муж продолжал ее разочаровывать.
Марсела сжала замок в руке и стала наблюдать, как он ржавеет, как металл рушится в ладони. Дверь распахнулась, и она вытащила из ячейки стильную черно-золотую сумочку. Расстегнула молнию и осмотрела пачки наличных на общую сумму пятьдесят тысяч.
Конечно, этого было недостаточно, но для начала сойдет.
«Начала чего?» – спросила она себя.
По правде говоря, Марсела не знала, что делать дальше. Куда идти. Кем стать. Маркус превратился из опоры в кандалы, помеху.
Марсела взяла сумочку, вышла на улицу и остановила такси.
– Куда? – спросил водитель, когда она села сзади.
Марсела откинулась на сиденье и скрестила ноги.
– «Хайтс».
Город несся мимо, достаточно безобидный, но когда десять минут спустя Марсела вылезла из кабины, то снова почувствовала чей-то колючий взгляд на затылке.
– Миссис Риггинс, – ровно поздоровался Эйнсли, консьерж «Хайтс», но осторожно проводил ее взглядом. Он стоял слишком неподвижно, слишком усердно старался казаться спокойным.
«Черт», – подумала Марсела, плавно ступая в лифт. Оказавшись внутри, она расстегнула молнию на черно-золотой сумке, отодвинула в сторону деньги и сжала знакомый пистолет.
Марсела вытащила оружие, восхищаясь гладкой хромированной отделкой, извлекла обойму, проверила заряд, сняла пистолет с предохранителя. Каждый жест был легким, отработанным.
Словно каблуки носить, подумала она, вставляя обойму на место.
Просто дело практики.
Это был день ее рождения, и они были предоставлены сами себе.
Марсела могла бы выбрать ресторан, музей, кинотеатр – любое место по желанию, – и Маркус нашел бы способ арендовать его на всю ночь. Муж удивился, когда она выбрала арсенал.
Марсела всегда хотела научиться стрелять.
Ее каблуки щелкали по линолеуму, яркие флуоресцентные лампы озаряли стойки с оружием.
Маркус выложил дюжину пистолетов на прилавок, и Марсела провела руками по различным моделям. Они напомнили ей о картах Таро.
Когда она была маленькой, то пошла на карнавал и пробралась в палатку гадалки, чтобы узнать свое будущее. Пожилая женщина – воплощение мифической мойры – разложила карты и велела взять любую, не задумываясь.
Марсела вытянула королеву пентаклей.
Гадалка сказала ей, что это символ амбиций.
– Власть, – сказала женщина, – принадлежит тем, кто умеет ее взять.
Марсела остановилась на гладкой хромированной «беретте».
– Эту, – с улыбкой сказала она.
Маркус взял коробку с пулями и провел ее в тир.
Поднял цель – силуэт человека в полный рост, с головы до ног размеченный кругами, – и поставил жену к линии. Затем нажал кнопку, и цель отъехала на пять, десять, а затем на пятнадцать метров, прежде чем остановилась и зависла в ожидании.
Маркус показал ей, как вставить обойму – уйдут месяцы, чтобы научиться делать это, не ломая ногти, – и протянул пистолет. «Беретта» была тяжелой. Смертельной.
– То, что ты держишь, – сказал он, – оружие. У него только одна цель – убивать.
Маркус поставил Марселу лицом к цели и накрыл ее собой, как пальто, дублируя линии ее тела своим собственным.
Его грудь прижималась к ее плечам. Руки накрыли ее ладони поверх пистолета. Марсела чувствовала возбуждение мужа, но затеяла поход в арсенал не ради извращенных декораций для праздничного траха. Позже дойдет и до него, но сначала она хотела научиться.
Марсела откинула голову на плечо мужа.
– Дорогой, – выдохнула она, – дай немного места.
Он отступил, и Марсела сосредоточилась на цели, прицелилась и открыла огонь.
Выстрел прозвенел по бетону. Сердце застучало от острых ощущений. Руки дрогнули от отдачи.
На правом плече бумажной мишени появилась аккуратная дыра.
– Неплохо, – сказал Маркус, – для любителя. – Он взял пистолет из ее руки. – Проблема в том, – продолжил он, небрежно вынимая магазин, – что большинство профессионалов носят бронежилеты. – Он проверил патроны. – Выстрелишь им в грудь, и ты покойник. – Муж вернул магазин на место быстрым, сильным движением. Он управлялся с пистолетом с той же уверенностью, что и с телом Марселы. Уверенностью, порожденной практикой.