Глаза Марселы расширились от насмешливого удивления.
– Разве это не твоя работа?
– Я не одобряю ненужную смерть, – сказал Стелл. – Независимо от того, была жертва человеком или нет.
– Ах, человек с моралью.
– Моя мораль – единственная причина, по которой я согласился на эту встречу. Потому что я устал хоронить хороших солдат…
– И потому, что не понял, как меня остановить, – закончила Марсела. Стелл сглотнул, но она от него отмахнулась: – Это последнее средство. Зачем еще тебе сидеть с террористом?
– Ты хочешь перемирия или нет? – с нажимом спросил Стелл.
Марсела разглядывала свое вино.
– Этот ЭO… Я должна искать его вслепую или вы дадите мне отправную точку?
Стелл достал из кармана блокнот и набросал список. Затем вырвал лист.
– Последние пять городов, где засветился убийца, – объяснил он.
Марсела убрала список в сумочку, не читая.
– Я посмотрю, что могу сделать.
– У тебя две недели, – возразил Стелл.
Достаточно долго, чтобы принести результаты, но и чтобы Марсела не засиживалась. Она была права – и в то же время неправа – это было не последнее средство. У Стелла был способ ее остановить. Но это не тот, который хотелось. Две недели купят ему время подумать, спланировать, и, если не найдется иных вариантов, придется решать, что хуже: позволить Марселе бродить на свободе или Эли.
– Две недели, – повторила Марсела.
– Именно столько дает тебе эта услуга, – подтвердил Стелл. – Если найдете убийцу, то, возможно, мы сможем продолжить искать точки соприкосновения. Если потерпите неудачу, то, боюсь, ваша ценность для ЭОН не оправдает вашей дальнейшей свободы.
– Человек, который знает, чего хочет, – сказала Марсела с кошачьей улыбкой.
– И еще условие: ты перестанешь привлекать к себе столько внимания.
– Это будет трудно, – поддразнила она.
– Тогда перестань привлекать внимание к своей силе, – пояснил Стелл. – Больше никаких публичных демонстраций. Никаких грандиозных показов. Последнее, что нужно этому городу, это причина развалиться.
– Конечно, нам бы этого не хотелось, – сказала Марсела застенчиво. – Я найду тебе твоего охотника, Джозеф. А взамен вы не станете лезть в мой бизнес и мою жизнь. – Она подняла свой бокал. – Договорились?
Эли снова и снова изучал отснятый материал.
Миссия в «Нэшнл» должна была пройти просто.
Но ничто в Марселе Риггинс не было простым.
– Ты должен радоваться, – заметил призрак Виктора. – Разве ты не этого хотел?
Эли не ответил. Он сосредоточился на записи с места происшествия, прокручивал ее по одному кадру за раз, наблюдая, как разбилось стекло, как пуля – которая должна была попасть Марселе в затылок – срикошетила от невидимого щита.
Эли остановил запись, задумчиво постукивая пальцами по столу.
Шансы на появление ЭО, обладающего более чем одной силой, ничтожны. Нет, гораздо более вероятно, что этот конкретный навык принадлежал третьему, еще не опознанному ЭО, который скрывался как тень в глубине комнаты.
Три ЭО, работающие вместе, – это само по себе необычно. Подавляющее большинство были одиночками, либо по необходимости, либо по собственному выбору. Мало кто искал других, не говоря уже о том, чтобы их найти.
– Мы же находили, – заметил Виктор.
Верно. И Эли, и Виктор пришли к одному и тому же выводу: в числах крылась сила, в объединении сил – потенциал.
Теперь, видимо, это дошло и до Марселы.
Эли перемотал отснятый материал и посмотрел, как она шагает сквозь град пуль на балкон. Смотрел, как каждый выстрел рикошетит. Смотрел, как она навела свой пистолет прямо на снайпера.
В этом жесте было что-то такое наглое…
ЭО убегали.
ЭО прятались.
Под давлением ЭО могли дать отпор.
Но так они себя не вели.
Не устраивали представление.
Не использовали силы с такой очевидной радостью.
ЭО по определению были разбиты, деформированы пустотой, осознанием того, что их жизнь закончилась. Это заставляло их воровать, разрушать и самоуничтожаться.
Марсела не уничтожала себя.
Она гордилась собой. Завлекала их. Бросала вызов попробовать еще раз, постараться изо всех сил.
Она убрала своего мужа – это имело смысл, акт мести. Но еще она убрала его конкурентов. Это не вписывалось в поведение того, кому нечего терять. Нет, так вел себя тот, кто стремился что-то получить. Это были амбиции. А амбиции в сочетании с властью давали очень опасную комбинацию.
Что она натворит, если ее не остановить?
Призрак в его голове был прав – Эли попросил знак того, что еще нужен, что это правильно.
Марселе нельзя было продолжать в том же духе.
И скоро Стелл поймет, если уже не понял, что Эли единственный, кто может ее остановить.
За стеклопластиком прозвучали шаги, и Эли поднял глаза от компьютера, когда Стелл появился по ту сторону стены.
– Вот ты где, – начал Эли, поднимаясь на ноги. – Я просмотрел все кадры операции. Нам, очевидно, понадобится гораздо более индивидуальный подход, особенно учитывая, что они… – Эли замолчал, когда Стелл положил на поднос новый файл с делом. – Что это?
– У нас совпадение по подозреваемому ЭO в двух часах езды к югу от Мерита.
Эли нахмурился:
– А Марсела?
– Она не единственная цель, которую мы отслеживаем.
– Но она самая опасная, – возразил Эли. – И за последние три дня собрала еще двоих. Что мы будем делать с…
– Мы не собираемся ничего делать, – коротко сказал Стелл. – Твоя работа – анализировать файлы, которые я тебе даю. Или ты забыл, что живешь по милости ЭОН?
Эли стиснул зубы.
– В Мерите работают три ЭO, и вы просто их проигнорируете?
– Я ничего не игнорирую, – возразил Стелл. – Но мы не можем позволить себе еще одну неудачную операцию. С Марселой и ее партнерами следует обращаться осторожно. У тебя есть две недели, чтобы придумать этот твой более индивидуальный подход.
Эли остановился.
– Почему две недели?
Стелл замялся.
– Потому что, – медленно сказал он, – именно столько я дал ей на то, чтобы доказать свою ценность в качестве актива.
Эли пошатнулся.
– Вы заключили сделку? С ЭО?
– Мир не черно-белый, – ответил Стелл. – Иногда есть другие варианты.
– Где были мои? – огрызнулся Эли. – Лаборатория или камера – это единственные варианты, которые мне дали.
– Ты убил сорок человек.
– А сколько уже убила она? Сколько еще жизней она разрушит к тому времени, когда вы сочтете нужным ее убрать? – Стелл не ответил. – Как ты мог так сглупить?
– Помни свое место, – предупредил Стелл.
– Почему? – потребовал Эли. – Скажи мне, почему ты заключил с ней сделку?
Но Эли знал. Конечно, он знал. Именно так далеко Стелл был готов пойти, чтобы удержать его в этой клетке, удержать под контролем.
– Что ты имел в виду, – сказал он сквозь стиснутые зубы, – когда ты сказал про ее ценность как актива?
Стелл прочистил горло:
– Я дал ей миссию. Шанс преуспеть там, где ты потерпел неудачу.
Эли остановился. Нет. Открытый файл. Нерешенный случай. Виктор.
– Охотник мой, – прорычал он.
– У тебя было два года, – отрезал Стелл. – Возможно, пришло время для свежего взгляда.
Эли не сознавал, что подошел к стекловолокну, пока не ударил по нему кулаком.
На этот раз жест не был рассчитанным. Это был чистый гнев, сильная эмоция выплеснулась в насильственное действие. Руку пронзила боль, и стена предупреждающе загудела, но Эли уже отстранился.
Рот Стелла дернулся в мрачной улыбке.
– Не буду мешать тебе работать.
Эли смотрел вслед директору, пока стена не побелела, а затем повернулся и откинулся на нее, сползая на пол.
Все его терпение, пресловутое тонкое давление. Земля под ним вздрогнула, угрожая сломаться. Один неверный шаг, и он рухнет, потеряет Виктора и Марселу, и вместе с ними справедливость, любую надежду на свободу. Может оказаться слишком поздно.
Он уставился на тыльную сторону ладони, на единственную каплю крови, что пачкала костяшки пальцев.
– Сколько людей умрет из-за его гордости? – задумчиво спросил Виктор.
Эли поднял голову и увидел, что призрак снова стоит над ним.
Он покачал головой:
– Стелл скорее позволит городу сгореть, чем признает, что мы на одной стороне.
Виктор смотрел на стену, как будто это все еще было окно.
– Он не знает, насколько ты терпелив, – сказал он. – Не знает тебя так, как я.
Эли стер кровь с руки.
– Нет, – тихо ответил он. – Никто никогда не знал.
Джун тихо присвистнула, смывая кровь со своих рук.
Марсела выскочила из пентхауса в своем красном платье, Джонатан потянулся следом, словно тень. Она не сказала, куда идет или когда вернется, не просила Джун поехать с ней. Вот и хорошо. Может, Джонатана устраивала роль верного пса, но Джун предпочитала работать в одиночку. Что, заметьте, было не то же самое, что быть одиноким.
Слишком много тишины, слишком много места. Но безделье и все такое – вот как в итоге Джун по запястья изгваздалась в чужой крови.
Она больше недели не брала новую работу. Не нужно было. Хатч шел последним в ее личном списке, а Марсела составляла перечень препятствий, как она их назвала, – мужчин и женщин, которые, скорее всего, будут противостоять ее быстрому восхождению. Поэтому всякий раз, когда Джун скучала, она просто выходила и избивала несколько человек из этого списка.
Марсела, похоже, не возражала.
Некоторые люди были спичками, немного света и никакого тепла. Некоторые были как печи, море тепла, но мало света. А некоторые были кострами, такими горячими и яркими, что невозможно стоять слишком близко и не сгореть.
Марсела, по разумению Джун, была костром.