Эли сжался, когда боль, расплавленная и горячая, пронзила его спину – сквозь кожу, мышцы и что-то более глубокое.
Виктор все еще лежал под ним, избитый, но живой, и Эли хотел закончить то, что начал, но скальпель выпал из пальцев.
Он этого не почувствовал. Ничего не чувствовал, кроме боли в груди.
Он посмотрел вниз и увидел широкое красное пятно, распустившееся на коже.
У него перехватило дыхание, вкус меди наполнил рот, а затем Эли вернулся на пол темной квартиры в Локленде, где сидел в луже крови, режа руки и прося у Бога ответы, почему, моля забрать власть теперь, когда она больше не нужна.
Эли поднял взгляд от дыры в груди и увидел девушку с белоснежными волосами и ледяно-голубыми глазами, такими знакомыми, за стволом пистолета.
Серена?
Но потом Эли накренился…
Он так и не достиг земли.
Сидни стояла у входа, все еще сжимая пистолет.
Дол скулил позади нее, нервно расхаживая, но Сидни продолжала целиться в Эли, ожидая, когда он встанет, увидит ее, покачает головой, посмеется над ее тщетной попыткой его остановить.
Эли не встал.
А вот Виктор – да. Он поднялся на ноги, коснулся неглубокой раны на горле и сказал:
– Он мертв.
Слова казались неправильными, невозможными. Виктор, похоже, не верил им, как и Сидни.
Эли был вечным. Бессмертный призрак, чудовище, которое будет преследовать Сидни в кошмарах, каждый год, мучая ее, пока негде будет прятаться, некуда бежать.
Эли Эвер не умер.
Не мог умереть.
Но он лежал там, на земле, безжизненный. Она сделала еще два выстрела в его спину, просто для верности. А потом Виктор забрал пистолет из ее белой руки, повторяя медленным, ровным голосом:
– Он умер.
Сидни отвела глаза от тела Эли и посмотрела на Виктора. Лента крови стекала из его горла. Дыра в его плече. Он держался за ребра.
– Тебе больно.
– Да, – ответил Виктор. – Но я жив.
Рядом хлопнула дверь машины, и Виктор напрягся.
– ЭОН, – пробормотал он, закрывая Сидни собой, когда по коридору застучали шаги. Но Дол только смотрел и ждал, и когда дверь поднялась до конца, это были не солдаты, а Митч.
Он побледнел, увидев импровизированный операционный стол, тела на полу, ранения Виктора и пистолет в руке Сидни.
– ЭОН едет за мной по пятам, – сказал Митч. – Мы должны идти. Сейчас.
Сидни пошла, но Виктор задержался. Она потянула его за руку и сразу почувствовала вину, когда увидела боль на его лице и поняла, сколько крови здесь должно быть его.
– Ты можешь идти? – умоляюще спросила она.
– Ступай, – напряженно сказал он.
– Нет, – сказал Сидни. – Мы не расстаемся.
Виктор повернулся и, морщась, опустился перед ней на колени.
– Я должен кое-что сделать. – Сидни уже качала головой, но Виктор протянул руку и положил руку ей на щеку, жест такой странный, такой нежный, что она замерла. – Сид, – сказал он, – посмотри на меня.
Она посмотрела. В глаза, которые после всего по-прежнему ощущались как семья, как безопасность, как дом.
– Я должен это сделать. Но я встречу тебя, как только закончу.
– Где?
– Где я впервые тебя нашел.
Место было выжжено в памяти Сидни. Участок трассы за пределами города.
Знак с надписью «Мерит, 23 мили».
– Встретимся в полночь.
– Обещаешь?
Виктор не отвел глаз:
– Обещаю.
Сидни знала, что он лжет.
Она всегда знала, когда он лжет.
А еще знала, что не может его остановить. И не будет. Поэтому кивнула и пошла за Митчем.
У Виктора было не много времени.
Он подождал, пока Митч и Сид не исчезли из виду, а затем вернулся в хранилище. Он попытался сосредоточиться, через боль бродя по комнате, обходя тело Эли.
Оно как магнит постоянно притягивало взгляд, но Виктор заставил себя не останавливаться и не смотреть. Не думать о том, что это значило, что Эли Кардейл действительно, действительно мертв. Эта мысль выбивала Виктора из равновесия. Противовес окончательно снят.
Противоположная, но равная сила стерта.
Вместо этого Виктор обратил свое внимание на инструменты Хэверти и принялся за работу.
Исход
Виктор провел пальцами по поверхности своего телефона.
11:45
Пятнадцать минут до полуночи, а он еще даже не покидал города.
Виктор снова уселся в изношенное кресло, настраивая собственные нервы, чтобы проверить их силу. Сыворотка Хэверти выветрилась за несколько часов до этого – словно конечность, что возвращается в чувство, вначале нервы были острыми, как иглы, прежде чем наконец снова прийти в норму.
Но когда сила Виктора вернулась, в его голове также затрещала статика. Начало очередного приступа. Но только начало. Это было странно – перед входом в контейнер его конечности гудели, поток вот-вот грозил выплеснуться. Когда сыворотка Хэверти подавила его силу, то подавила и приступ. Сбросила что-то глубоко в нервной системе Виктора.
Он вытащил флакон из кармана пальто – один из шести, которые нашел в шкафчике Хэверти. Его содержимое сияло неоново-синим даже в темноте пустой квартиры.
Жидкость представляла собой экстремальное решение, но также и прогресс.
Ему приходилось быть внимательным – каждый раз, когда Виктор использовал сыворотку, он менял смерть на окно уязвимости, на период без сил – но он уже вел записи, составлял планы.
Возможно, с правильной дозировкой получится найти баланс. А «возможно» было больше, чем Виктор смел надеяться в течение очень долгого времени.
Его телефон загорелся – он перевел его в бесшумный режим, но экран все равно ярко вспыхнул, появился знакомый номер.
Сидни.
Виктор не ответил.
Он смотрел на экран, пока тот снова не погас, затем сунул телефон в карман, когда за дверью послышались шаги. Спустя несколько секунд раздался грохот ключа в замке, и вошел Стелл. Он хромал, одна нога в медицинском ботинке. Стелл бросил ключи, не потрудившись включить свет, просто зашел на кухню и налил себе выпить.
Директор ЭОН почти поднес ликер к губам, когда наконец понял, что не один.
Он поставил напиток обратно.
– Виктор.
К чести Стелла, он, не колеблясь, просто вытащил пистолет и нацелил его в голову Виктора. Или, по крайней мере, хотел. Но Виктор обездвижил руку противника.
Стелл поморщился, борясь с невидимой хваткой вокруг пальцев. Но это была битва воли, а воля Виктора всегда будет сильнее.
Виктор поднял свою руку, повернул ее, и Стелл, как марионетка, повторил движения, пока пистолет не уперся в его собственную голову.
– Не должно так закончиться, – сказал Стелл.
– Дважды ты запирал меня в клетке, – сказал Виктор. – Я не собираюсь дожидаться третьего раза.
– А что тебе даст моя смерть? – огрызнулся Стелл. – Это не остановит ЭОН. Инициатива идет сверху и растет с каждым днем.
– Я знаю, – сказал Виктор, направляя палец Стелла к курку.
– Черт возьми, слушай. Если убьешь меня, сделаешь себя главным врагом ЭОН, их главной целью. Они никогда не перестанут охотиться за тобой.
Виктор мрачно улыбнулся.
– Я знаю.
Он сжал руку в кулак.
Огонь расколол комнату, рука Виктора упала, и тело директора тоже.
Виктор глубоко вздохнул, успокаиваясь.
А потом вытащил из кармана листок бумаги. Страница из потрепанной книжки, строки заштрихованы, за исключением четырех слов.
Поймай меня, если сможешь.
Виктор оставил дверь открытой.
Выйдя в темноту, он вытащил телефон из кармана.
Тот снова гудел, имя Сидни сияло белой полосой на черном фоне. Виктор выключил телефон и выбросил в ближайший мусорный бак.
А потом он поднял воротник и ушел.
Сидни прижала телефон к уху, слушая, как гудки сменяются тишиной, автоматической голосовой почтой, длинным звуковым сигналом.
Было пятнадцать минут первого, и ни следа Виктора. Машина стояла в темноте прямо за знаком «Мерит, 23 мили». Митч напрягся на сиденье водителя, а Дол высунулся из заднего окна.
Сидни расхаживала по траве, затем попыталась позвонить Виктору в последний раз.
И попала прямо на голосовую почту.
Сидни повесила трубку, поймала себя на том, что собирается написать сообщение, но вспомнила, что у нее больше нет своего телефона. Что означало, что у Сидни больше не было номера Джун. И даже если бы был…
Сидни сунула телефон обратно в карман. Она услышала хлопок машины, тяжелые шаги Митча по траве.
– Эй, ребенок, – начал он. Его голос был таким нежным, словно он боялся сказать ей правду. Но Сид уже знала – Виктор не придет. Она уставилась на далекий горизонт, сунула руки в пальто, почувствовала кости своей сестры в одном кармане, пистолет в другом.
– Пора ехать, – сказала она, возвращаясь к машине.
Митч завел двигатель и снова выехал на шоссе. Дорога тянулась вперед, ровная и бесконечная, почти как поверхность замерзшего озера.
Сидни подавила желание снова оглянуться.
Виктор, может, и ушел, но нить все еще сплетала их жизни. Это привело Сидни к нему однажды и приведет еще раз.
Не важно, как долго или далеко ей придется идти.
Рано или поздно она найдет его.
Если у Сидни что-нибудь и было, так это время.
Хольц вздрогнул, но не от вида трупа на стальном столе, а от холода.
В складском помещении был ледник.
– Теперь не такой крутой, – пробормотала Бриггс, ее дыхание вырывалось облачками пара.
И это было правдой.
Лежа там, под холодным белым светом, Элиот Кардейл казался… юным. Весь его возраст таился в глазах, холодных, как у акулы. Но теперь они были закрыты, и Кардейл выглядел не как серийный убийца, а скорее как младший брат Хольца.