– Если хотя бы один, г-м, волос… – Артем Павлович не договорил, в этом не было нужды.
– Все в ваших руках, – повторил Атасов.
– Тогда позвольте ей присесть, – сказал Поришайло. – Нет необходимости держать ее или меня на мушке. Мы – не вооружены.
– Само собой, – согласился Атасов. – Вы можете присесть, дамочка. Во-он на тот пуф. Только избегайте резких движений, ладно? Представьте себя сапером…
Атасов мог не беспокоиться – Елизавета Карповна теперь напоминала больного, очнувшегося от летаргического сна. Она несколько раз моргнула, переводя условно осмысленный взгляд с супруга на Атасова и обратно.
– Этот человек – электрик, – рассеяно сказала Елизавета Карповна. – Он тут с утра болтается. А вот теперь Мишу убил…
Как бы в опровержение этих слов из прихожей раздался слабый и довольно жалобный стон. Трудно было поверить, что его издает гора мышц и косая сажень в плечах.
– Любите вы, коммунисты, ярлыки вешать, – с наигранной обидой сказал Атасов. – Где ж это, типа, убил? Так, пристукнул немного, как бы не довелось повторить, спокойствия ради…
– Он магарыч требует, – пояснила Елизавета Карповна мужу с таким видом, словно была ученым-химиком, открывшим очередной элемент периодической таблицы Менделеева.
– Присядь, Лиза, – спокойно сказал Поришайло. – Я знаю, кто этот человек.
– Да, Тема?
– Да.
– Он Мишу…
«Эка колбасит… – подумал Атасов. – Человечность в ней пробудилась. Вот вам и метод, господа, по перековке заевшихся эгоистов в альтруистов. Газовая камера называется…»
Поришайло сделал нетерпеливый жест, долженствующий означать, что на телохранителе свет клином не сошелся. В особенности если он, г-гм, шляпа.
– Сядь, Лиза, и помолчи. Все в порядке.
«Ой ли? Мне бы твою уверенность, ублюдок…»
– Вы ведь, гм, Атасов? – прищурился олигарх. – Атасов Александр Борисович, г-гм? Так? – Память на лица и фамилии у него была развита чрезвычайно, почти как у Сталина, который, как писали впоследствии очевидцы, держал в голове сотни фамилий.
– Знакомая, типа, фамилия, – одним ртом улыбнулся Атасов.
– Вы, гм, отдаете себе отчет, чем рискуете, когда врываетесь ко мне, гм, домой, вот так вот, по-нахалке?
– Естественно, – Атасов сухо кивнул. – Отдаю.
– Что же вы хотите? – спросил Артем Павлович. – Вы же пришли не просто так, показать мне, что моей охране пора отправляться… – Поришайло сделал широкий жест маленькой пухлой ручонкой, – в народное хозяйство… гм, например. Там всегда нужны крепкие руки. Тем более, что вам надлежит находиться в Крыму, если Правилов ничего не напутал.
– Не напутал, – подтвердил Атасов. – Только, если бы я там, типа, был, вы сдали бы меня, как моих товарищей, Протасова с Армейцем. – Атасов в упор посмотрел на олигарха. – И у нас бы не вышло разговора. А мы, как видите, говорим…
Поришайло выдержал этот взгляд, даже приподнял в удивлении бровь:
– Что вы имеете в виду, гм, не пойму?
– Только то, Артем Павлович, что ваши разговоры прослушивались и записывались. Те, что с Крымом – в числе прочих.
Глаза Поришайло сверкнули на одно короткое мгновение, как огни маяка в непогоду, если смотреть на них с моря. И сразу погасли, превратившись в кусочки льда. Или капельки ртути, не только бездушные, но и ядовитые. Атасов содрогнулся от этой вспышки, представив олигарха думающей и одновременно абсолютно бездушной машиной вроде киборга в исполнении Шварценеггера. Правда, у Поришайло были не те габариты, ну так не в размерах же дело. Впрочем, отступать все равно было поздно. Атасов сжег за собой мосты, пересек Рубикон еще в прихожей, бросив жребий, который, в свое время не довел до добра Юлия Цезаря.[111]
– Чего вы тогда добиваетесь? – спросил Поришайло, спрятав гнев, как финский нож, в карман. До поры, до времени. – Только не тяните резину, Атасов. Я человек занятой, гм.
– Это не секрет, – сказал Атасов. – Можете Вацлава Бонифацкого по частям в унитаз слить, а можете засушить для гербария, – он передернул плечами, – мне по фонарю, и дела, типа, нет. Грызитесь за заводы сколько угодно, Артем Павлович, гноите друг друга на нарах или гробьте в автомобильных авариях. Да Бога ради, если он вас почему-то терпит, это не мои проблемы. Мне, типа, без разницы. Но, – Атасов погрозил Артему Павловичу пальцем, – не троньте моих друзей.
– Неужели ты думаешь, что на меня подействуют угрозы? – осведомился Артем Павлович холодно.
– Почему нет? – удивился Атасов. – Вы что, из какого-то другого мяса? Вы что же, всерьез рассчитываете, будто ваши мозги на этой стене будут чем-то отличаться от моих? Я так не думаю. Бросьте, Артем Павлович, вы же не египетский жрец, а я не раб на строительстве пирамиды. Вам, должно быть, представляется, что это вы вращаете глобус, наблюдая за населением в микроскоп. Возможно, так было вчера и будет завтра, когда ваши нукеры, гориллы, карманные милиционеры и адвокаты оставят от меня одно мокрое место. Но, не сейчас. Пуле до лампочки, куда лететь, Артем Павлович, а ствол – вот он, перед вами. – Атасов ткнул «Вальтером» в Поришайло. Лицо олигарха побелело.
– Не делай глупостей, Атасов, – проговорил он неожиданно охрипшим голосом. – Ты, гм, не выйдешь отсюда живым!
– Что с того? – парировал Атасов. – Ты-то этого не увидишь! Усек?!
Минуту они мерялись взглядами, потом Поришайло отвел глаза. Снова взял себя в руки и, неожиданно, несколько раз вяло хлопнул в ладоши.
– Похвально, гм. А еще говорят – мельчают люди, г-гм…
На этот раз Атасов смолчал.
– Хорошо, – сказал Поришайло. – Ладно. Только скажи, гм, на кой черт тебе сдались эти недоумки, а? – тон Артема Павловича стал чуть ли не приятельским.
– Вы не поймете, – сказал Атасов, – сдались вот, типа, и точка.
– А что, если я предложу тебе хорошее местечко? – продолжал Поришайло как ни в чем не бывало, пропустив обидные слова мимо ушей, и изучая ногти на левой руке взглядом дотошной маникюрщицы, – по бартеру, гм? Ты больше не вспоминаешь о дружках, которые, гм, кстати, яйца, блядь, выеденного не стоят. Значит, идут на хер. Ты? Ты садишься в хорошее кресло, персональный водитель, охрана, гм, прочее. Начинаешь работать на меня. Что скажешь?
– В какое кресло? – уточнил Атасов.
– В то, гм, что было у Правилова при Ледовом.
Атасов поморщился, увидев Олега Правилова в офицерской форме и с дырой в голове.
– Парень ты, гм, с головой, – развивал мысль Поришайло. – Толковый. Не набекрень она у тебя, гм, как у твоих дружков липовых. Решительный, гм, опять же. За словом в карман не лезешь. Сработаемся, гм, если не будешь поперек батьки в пекло лезть. И – не пожалеешь, гм.
– А Правилов? – спросил Атасов.
– А что Правилов? – удивился олигарх. – От Правилова толку – ноль, гм. Как с козла молока. Он дальше носа своего БТРа ни черта разглядеть не может. И, гм, не хочет. Хоть давно в этом самом БТРе не сидит.
Атасов присел на краешек кожаного дивана.
– А я могу?
– Сможешь, гм, если тебе голову на нужный градус развернуть.
Атасов счел за лучшее смолчать.
– Ну, так как, гм? – спросил Поришайло. – Учти, парень. Я такими предложениями не разбрасываюсь.
– Вы мы льстите, Артем Павлович, или, напротив, считаете мудаком. В любом случае, типа, ответ отрицательный. НЕТ. Не пойдет, – твердо сказал Атасов. – Звоните в Крым, Артем Павлович. Бонифацкому там, Витрякову, этой вашей шлюхе, Миле Сергеевне, начальнику СБУ или президенту автономии, председателю правительства или депутатам верховной рады. Кому угодно еще. Договаривайтесь. Все, что мне требуется, – Атасов выставил перед собой три пальца, похожих на трезубец государственного герба, – это три жизни. Протасова, Армейца и Бандуры. Отдайте мне их, и я отсюда ухожу. Не отдадите, пеняйте на себя! Вам по силам договориться. Из вашего кресла и не такие вопросы решаются.
– Да ты, б-дь, не понимаешь ни хера! – воскликнул Поришайло, и маска напускного спокойствия слетела с него, как пеленка с бельевой веревки.
– Тем хуже для вас, – мрачно пообещал Атасов.
– Ты совершаешь большую ошибку!
– Вся моя жизнь, большая ошибка, Артем Павлович. – Ошибкой больше, ошибкой меньше, мне по х… уверяю вас.
– Кстати, Артем Павлович, – продолжал Атасов, поскольку Поришайло промолчал. – Вы, кажется, искали желтую кассету из коллекции Правилова? Эта кассета у меня. Думаю, найдется множество людей, у которых она вызовет интерес.
– Неужели ты рассчитываешь использовать свои жалкие пленочки в суде? – с издевкой осведомился Поришайло. – Или, думаешь отправить эту мазню в газету? Я тебе дам совет, дружок: пошли в телешоу «Нарочно не придумаешь». Выиграешь видеодвойку «Шарп».
– Я отправлю пленку чеченцам, Артем Павлович, – пообещал Атасов. – Тем самым, которые отщелкали Ледовому лаве за камни. В прошлом году, типа. Как только они ее получат, шоу начнется у вас на дому. Только не телевизионное, как вы понимаете. А такое, типа, что никакой полковник Украинский не поможет.
В комнате повисло тягостное молчание. Атасов использовал все козыри, что были на руках, больше крыть стало нечем.
– Тогда стреляй, – холодно посоветовал Поришайло. – Стреляй, гм, прямо, б-дь в лоб, не мешкая. Или иди, б-дь в церковь, в храм, обратись к владыке, который могущественнее меня. Понял, гм?! Поскольку я не оживляю мертвецов! Твоих дружков больше нет, они один х… гм, покойники! Ты это понял, Атасов?!
Конец книги 5
21 сентября 2007
Ярослав Зуев