Все детство Трент слышал рассказы об этом жутком лесе. Мать и отец постоянно напоминали сыновьям, как опасны эти места. Позже Трент слышал о том, что в этой дикой чаще сумел выжить Дрю – эти истории казались ему чистым вымыслом. Сам Трент с трудом пережил всего одну ночь в этом лесу – как же мог Дрю называть Дайрвуд своим вторым домом? Насколько же изменился в таком случае его брат? Сможет ли Трент узнать его, если они когда-нибудь снова встретятся?
Этим утром Трент услышал странные крики. Это кричали не дикие звери, это кричали люди – смертельно опасные дикари Лесовики, для которых этот лес действительно был родным домом. Позднее в тот же день Трент заметил стаю диких собак, они долго бежали впереди Шторма, явно выжидая случай наброситься на коня и его всадника. Трент пришпорил Шторма, и они сумели оторваться от собак прежде, чем те смогли атаковать их. Когда опустилась ночь, у Трента так и не получилось уснуть – Дайрвуд не давал ему ни минуты покоя.
Дыхание Трента вырывалось из рта белым облачком и буквально на глазах превращалось в иней. Копыта Шторма громко стучали по промерзшей земле. Спустя некоторое время впереди показались следы недавно оставленной кем-то стоянки. Здесь трупный запах усилился, от него свело желудок не только у всадника, но, видимо, и у его коня – Шторм недовольно фыркнул, замотал головой, Тренту пришлось придержать его. Стоянка располагалась чуть в стороне от дороги, и, судя по всему, людей здесь побывало немало.
Об этом говорили глубокие колеи, оставленные в земле колесами повозок. «Цыгане, быть может?» – подумал Трент. Намного ли он отстал от них? На пару дней? Трент никогда раньше не ездил по дороге Даймлинг-роуд и потому понятия не имел, как далеко отсюда до Брекенхольма. Он лишь знал, что Гретхен и Уитли сопровождают цыгане. Или люди, выдающие себя за цыган.
Шторм осторожно прошел через брошенную стоянку. Трент натянул поводья, остановил коня, спрыгнул из седла на землю. В центре стоянки темнело большое пятно от потушенного костра – сколько же человек могло усесться вокруг него? Сотня? Еще больше? Трент вдохнул воздух, прикрывая нос и рот ладонью, чтобы хоть немного спастись от жуткого запаха. Шторм остался стоять на месте – ему явно не хотелось приближаться к источнику этой трупной вони. Трент же пошел на запах – тот уводил его в сторону от стоянки, в глубину окружающего леса. Впереди хрустнули ветки, и Трент немедленно замер.
В темноте показались желтые глаза – они возникли словно из ниоткуда. Два больших янтарных светящихся пятна уставились на юношу – глаза смертельно опасного хищника. У Трента пересохло во рту, сердце бешено забилось, его обдало волной тошнотворного запаха. Шел ли этот запах от зверя? Трент осторожно дотянулся до висящего у него на бедре Вольфсхеда, обхватил рукоять меча, потянул клинок из ножен. Когда Трент вытащил свой меч наполовину, в пятно лунного света вступил зверь.
Это был серый волк, самый крупный, какой доводилось видеть Тренту. Кончики ушей зверя доходили юноше почти до груди. Волк спокойно остановился в нескольких шагах от Трента, он смотрел на него своими немигающими глазами. Пальцы юноши крепко сжимали рукоять меча, но рука его задрожала в локте – наполовину вытащенный клинок застучал в ножнах. «Эта зверюга с одного раза может откусить мне голову, – подумал Трент. – Вопрос только в том, кто из нас окажется проворнее». Однако волк вел себя совершенно не агрессивно – не показывал зубов, не рычал, просто внимательно наблюдал за Трентом. Взгляд волка был гипнотизирующим, холодным и уверенным. «Не ты ли это, Дрю?» – мелькнуло в голове Трента. Он подавил опасливую ухмылку и с удивлением почувствовал, что его сердце в присутствии хищника почему-то стало биться ровнее. Трент отпустил рукоять, и меч скользнул назад в ножны. Волк отступил в сторону, словно пропуская Трента. Юноша осторожно двинулся вперед, прошел мимо волка, причем так близко, что при желании мог бы прикоснуться к его мохнатой шкуре. Стоявший позади Шторм нервно заржал, но волк не обратил на коня никакого внимания.
Пройдя мимо серого зверя, Трент прошел под деревья, из-за которых вынырнул волк. Трупный запах сделался невыносимым, буквально выворачивающим Трента наизнанку. Не в силах терпеть, юноша согнулся, и его вырвало желчью. Выпрямившись, он заставил себя провернуться к источнику этой жуткой вони.
Между корнями дерева было втиснуто свернувшееся в позе эмбриона детское тельце, покрытое слоем странной желтой слизи. Это была девочка лет семи – о том, что это именно девочка, можно было догадаться только по просвечивающему сквозь желтую пленку платьицу с вышитыми на нем синенькими цветочками. Трент с ужасом заметил, что тельце девочки местами порвано в клочья. Юноша подавил новый приступ тошноты, прислонился к соседнему дереву, чтобы немного отдышаться. «Что за тварь сделала это?» – подумал он. Тренту много доводилось слышать о Лесовиках, но до подобного зверства, насколько ему было известно, никогда не доходили даже эти дикари.
Рядом с Трентом из зарослей вынырнула голова волка, низко склоненная, словно зверь тоже оплакивал мертвую девочку. «Почему волк не позарился на эти останки?» – подумал Трент. Зверь не стал приближаться к девочке, вместо этого он лег на живот, опустил голову на вытянутые вперед лапы и стал похож на лежащую возле камина собаку.
Следующие полчаса Трент выкапывал могилу для ребенка – дробил мечом мерзлую землю, затем вытаскивал из ямы голыми руками холодные комья. Все это время волк спокойно наблюдал за ним. Когда яма стала достаточно глубокой, чтобы ее не могли раскопать хищники-падальщики, Трент нежно перенес тельце девочки в могилу, помолился Бренну, а затем засыпал землей.
После этого юноша возвратился к Шторму, привязал его к дереву, а сам прилег на траву. Зубы Трента стучали как в лихорадке, голова клонилась на грудь, глаза его слипались, но спать ему было некогда – убивший девочку зверь наверняка идет следом за путешественниками. Трент заставил себя поднять голову и увидел лежащего на противоположном краю стоянки волка. Теперь Трент совсем не боялся серого зверя, а тот все смотрел на него, и этот взгляд все же усыпил юношу. Темнота начала обволакивать сознание Трента, и ему начал сниться сон, в котором он разыскивал по всему лесу своего брата, Дрю.
Трента разбудило негромкое ржание Шторма – конь наклонился над юношей, обдавая его лицо своим горячим дыханием. Ночь по-прежнему была холодной, над головой все так же светила Луна, но Трент перестал дрожать. Он начал сжимать и разжимать кулаки, восстанавливая кровообращение, чувствуя, как его онемевшие пальцы щекочут сотни маленьких невидимых иголочек. Трент сел, похлопал себя ладонями. Его грудь под кожаными доспехами излучала тепло, теплыми казались ноги. Трент приложил руки к земле – она была холодной, но, что удивительно, не ледяной. Затем Трент обнаружил прилипшие к его одежде волоски – толстые, серые. Волчья шерсть. Значит, волк согревал его во сне и не дал ему замерзнуть? Выходит, этот зверь спас ему жизнь?
Трент огляделся. Волк исчез.
Глава 6Возвращение домой
В окружении шести ветвей Лесной стражи длинный цыганский караван вступил в Брекенхольм под радостные крики его жителей. Уитли ехала впереди рядом с капитаном Харкером, оба они широко улыбались, глядя на знакомые улицы. Уитли ехала, выпрямившись в седле, махала рукой горожанам, приветствовавшим возвратившуюся к ним леди-медведицу. Дети сидели на плечах родителей, а из окон домов высовывались головы тех, кому не хватило места на улицах. Горожане забрасывали цыган подарками, встречали их как героев.
– Как хорошо возвратиться домой, правда? – сказал Харкер, глядя на город сквозь набежавшие ему на глаза слезы.
– Слава Бренну, наш дом обошло стороной безумие, охватившее всю Лиссию, – ответила Уитли, продолжая махать рукой. Она останавила Ченсера на центральной площади города.
Здесь был установлен большой фонтан, отмечавший пересечение дорог Даймлинг-роуд и Дайр-роуд, которая вела на восток к городу Стормдейл. Цыганский караван подтянулся к фонтану, остановился посреди толпы мужчин и женщин, продолжавших приветствовать и благодарить цыган. Гретхен тоже ехала верхом, но не на лошади, а на пони. «Как и подобает знатной леди», – подумала Уитли и иронично усмехнулась. Гретхен сопровождали Квист и Тристам – они ехали бок о бок с ней. Стрига и Южник шли следом за ними, пешком. Они раскланивались, поднимали над головой сжатые в кулак ладони, словно цирковые артисты, только что закончившие свой коронный трюк. Уитли развернула Ченсера и обратилась к цыганам:
– Мои дорогие Стрига и Южник. От своего имени и от имени Гретхен я хочу сказать, что мы в неоплатном долгу перед вами за вашу доброту и мужество, за все, что вы сделали для нас, начиная с нашей первой встречи в Кейп Гала. Если вы когда-нибудь вновь отправитесь в путь и окажетесь в этих местах, всегда считайте Брекенхольм своим домом.
Гретхен наклонилась в седле и поцеловала Южника в его лысую макушку. Старый пожиратель огня смутился и густо покраснел.
– Это маловероятно, – ответил Стрига, – но ваше предложение принимается с благодарностью. И вы, если вновь окажетесь на дороге, всегда можете рассчитывать на нашу помощь, миледи. Нам доставит удовольствие вновь послужить вам.
– Если позволите, миледи, – добавил Южник, – мы с моими друзьями дадим сегодня вечером представление в вашу честь. Наше последнее выступление в Хай Стебл закончилось кровавой резней, надеюсь, сегодняшнее завершится слезами радости.
– Сочтем ваше представление за большую честь для нас, – ответила Уитли и поклонилась цыганам со своего седла.
Затем обе леди направились в середину каравана, туда, где на облучке рядом с Рольфом сидела Баба Корга – сейчас она негромко говорила о чем-то немому гиганту. Отвага, которую проявил Рольф, отправившись разведывать дорогу впереди каравана, не осталась незамеченной леди-оборотнями. Увидев приближающихся леди из Брекенхольма и Хеджмура, старая женщина замолчала и широко улыбнулась своим беззубым ртом.