– Все это время мне приходилось прятаться в пещере, а выходя на промысел, – следить за тем, чтобы не столкнуться с ними. Тогда каждый день мог стать для меня последним. Хорошо, что я научился трансформироваться, без этого Лесовики меня просто сожрали бы на обед. А так они, увидев меня в обличье Волка, были вынуждены смириться с тем, что теперь им придется делить свой лес с еще одним хищником. Вообще-то, Лесовики – страшные твари. Однажды я видел, как друг с другом сражались два племени – убитых врагов дикари на поле боя не оставляют, сразу тащат их к себе домой, на кухню.
Красному Руфусу нечего было сказать по этому поводу. В общем-то, истории о Лесовиках слышал каждый. Этими дикарями любили пугать своих детей все родители. Дрю и Тренту о Лесовиках часто рассказывал на ночь отец, и не зря, наверное, потому что ни Дрю, ни Трент даже подумать не могли, чтобы приблизиться к страшному и ужасному Дайрвудскому лесу. Когда Дрю подрос, он подзабыл эти истории, а если и вспоминал о них, то лишь как о сказках – Лесовики стали для него примерно такими же мифическими существами, как феи или драконы. Но оказавшись тогда в лесу, он с ужасом обнаружил, что страшный лес и его жуткие обитатели – вовсе не выдумка, а самая что ни на есть реальность.
– Так что когда Рейнхарт сказал, что мы, очень возможно, натолкнемся на Лесовиков, я поверил ему на слово, – сказал Дрю. – Дорога Дайр-роуд – небезопасное место для любого, кто по ней отправится. Здесь действительно повсюду разбросаны деревни Лесовиков, а может быть, и более крупные их поселения.
– Значит, можно считать, нам сильно повезло, что они такие примитивные, – произнес Красный Руфус. – Пусть грызутся между собой, лишь бы к нам не лезли. У нас и без них забот хватает с этими проклятыми Котами.
Оба всадника после этого погрузились в раздумья о своих врагах и остаток дня проехали практически молча, лишь время от времени обмениваясь короткими фразами. Каждый из них знал, что главные сражения еще ждут их впереди. Что бы там ни случилось в Брекенхольме, это лишь маленький эпизод большой войны – принц Лукас и его союзники Коты удерживают Вестланд, Лонграйдингс и Дейлиленд, их силы двигаются к Омиру и уже осаждают Стурмланд. В свое время Дрю надеялся, что враги не смогут одновременно воевать на нескольких фронтах, но, увы, ошибался.
Ночь в лесу опустилась рано и сразу же приняла обоих всадников в свои ледяные объятия. Дрю даже перестал чувствовать пальцы на своей правой руке, хотя на ней была надета толстая перчатка. Он оглянулся на Ястреба и хотел улыбнуться, увидев сосульку на кончике носа Красного Руфуса, но не смог пошевелить замерзшими губами. Днем путники не делали привала, поэтому сейчас, к ночи, и Бравадо, и серая кобыла Руфуса устали. Луны и звезд на небе видно не было, их скрывали густые облака, и от этого в лесу стало еще мрачнее. В густых сумерках время от времени раздавался крик совы или волчий вой, и от этого путники каждый раз вздрагивали, а от волчьего воя у Дрю где-то глубоко внутри вдруг начиналась дрожь, словно звучала настроенная в унисон струна. Когда кобыла Красного Руфуса споткнулась и едва не упала, попав в темноте в яму, путники поняли, что пора остановиться.
Были поблизости Лесовики или нет, но обойтись в такую лютую ночь без костра было невозможно. Пока Дрю привязывал лошадей, Красный Руфус отправился за хворостом.
– Сегодня мы Лесовиков не встретим, это точно, – пробурчал он, ковыляя во тьме. – Ни один уважающий себя дикарь в такой холод и носа не высунет из своей вонючей хижины, будет там сидеть, дрожать и молиться, чтобы демоны не превратили его в сосульку. Но если такой дурак сыщется, я порву его на куски. Пойдет на растопку.
Дрю накрыл лошадей попонами, покачал головой, слушая шуточки Ястреба, – что и говорить, тот был большим мастером по части черного юмора. Действия Руфуса в Стормдейле позволили им склонить чашу весов в свою пользу, это стало возможным благодаря тайному сговору между Ястребом и магистром Зигфридом. Дрю в этот заговор не посвятили, зная, что для него неприемлема мысль о том, чтобы хладнокровно убить человека, особенно если это старый пленник. «Грязную работу» выполнил Ястреб – именно он послал стрелу, которая пронзила черное сердце Крока. Этот выстрел помог им одержать победу, но для Дрю эта победа отдавала горечью.
– Занятно, – прошептал Дрю, поглаживая своего Бравадо по широкому белому носу. – Как быстро меняются у человека взгляды! Еще вчера я считал смерть Крока подлым убийством, но посмотри на меня – прошел всего день, и я уже готов найти оправдание действиям моих союзников…
Услышав крик Красного Руфуса, Дрю от неожиданности упал на снег. Лошади заржали, а юноша быстро вскочил на ноги и поспешил на зов Ястреба. Клинок выхваченного из ножен Мунбренда ярко запылал, освещая путь впереди.
– Красный Руфус! – кричал Дрю, пробираясь по протоптанным в снегу следам Ястреба. Раздался новый крик, теперь уже совсем близко. Неожиданно следы Руфуса оборвались, и Дрю задрал голову вверх.
Над ним, метрах в трех от земли, в ветвях болтался Ястреб, его шею туго оплела темно-зеленая лоза. Эту лозу Дрю узнал с первого взгляда – ведьмин плющ. Частично трансформировавшийся Ястреб впивался в тугую лозу выросшими у него на кончиках пальцев когтями, царапая при этом не только плющ, но и собственное горло. Тело Ястреба дрожало и дергалось – слава Бренну, Руфус смекнул, что если он полностью трансформируется, то его тело увеличится, а тугая петля – нет, и тогда смерть от удушья наступит быстро и неотвратимо. А сверху уже тянулась еще одна лоза, метила схватить Ястреба за запястье. Глаза Красного Руфуса вылезли из орбит, изо рта высунулся длинный язык.
Дрю выпустил на волю своего Волка, почувствовал, как побежала по жилам горячая кровь Зверя. Юноша пригнулся, все его тело трансформировалось – трещали, удлиняясь и утолщаясь, кости, набухали, начинали бугриться мощные мышцы, кожа уплотнилась, покрылась густой серой шерстью. Закинув за спину Мунбренд, Дрю оперся о лед обрубком мускулистой левой руки, подогнул ноги и высоко прыгнул в воздух.
Прыжок вышел идеально рассчитанным – Дрю завис в высшей его точке именно тогда, когда оказался нос к носу с Ястребом. Сверкнул Мунбренд, рассекая кольца ведьминого плюща, превращая их в по-змеиному шипящие обрывки. Красный Руфус полетел вниз и упал в снег, как сломанная марионетка.
Дрю опустился на землю, встал над Ястребом, все еще оставаясь наполовину трансформировавшимся, с Мунбрендом в руке. Обрывки ведьминого плюща сползали со светящегося белого клинка, корчились, словно охваченные огнем, и пытались уползти назад, на высоко раскинувшиеся над головой ветки дерева. Дрю успокоил дыхание, сердце его забилось ровно, и в это самое время Зверь полностью ушел внутрь, и к юноше возвратился его обычный человеческий облик. Красный Руфус тоже пришел в себя и, сидя на промерзшей земле, сдирал с шеи оставшиеся кусочки плюща. Глаза у Ястреба были безумными, ядовитый сок плюща капал на девственно белый, слежавшийся снег. Убедившись в том, что ужасный плющ больше не нападет, Дрю вернул меч в ножны и протянул Красному Руфусу свою правую руку.
– Пошли, – сказал он, помогая Ястребу подняться на ноги. – Нужно поскорее разжечь костер, пока мы окончательно тут не околели. Да и денек нам завтра предстоит хлопотный.
– Хлопотный? – прокудахтал Ястреб, ковыляя по глубокому снегу вслед за Дрю.
– Ну да, – подтвердил тот, не оборачиваясь. – Еще до завтрака нам предстоит сразиться со злобными папоротниками.
Глава 4Зазубренный наконечник
Опасный даже при свете дня, с наступлением ночи Дайрвуд становился еще опаснее. Спустя несколько часов после бегства из Брекенхольма, когда на лес опустились сумерки, изредка звучавшие в нем крики животных сменили зловещие, странные кличи Лесовиков в головных повязках с красными перьями. Тренту были понятны их перемещения – на своем Холодном побережье он с детства научился распознавать лесные звуки. Фермерского сына, в отличие от наивного городского жителя, не могло заморочить или напугать даже самое странное поскрипывание, повизгивание и завывание. Когда раздавшийся звук повторяло в разных частях леса неутомимое эхо, Трент всегда с уверенностью мог указать направление, в котором находился первоначальный источник звука. Сейчас доносившиеся со всех сторон звуки говорили ему о том, что Лесовики разворачиваются веером, чтобы как можно больше расширить сектор своих поисков. Однако привычка дикарей перекрикиваться помогала юному всаднику постоянно опережать своих преследователей – хотя бы на шаг.
Старый цыган Стрига откололся и пробирался по лесу сам по себе – Трент молил Бренна спасти и сохранить Стригу и дать ему благополучно ускользнуть от погони. Разделились они давно, когда только въехали в лес, проскочив заслон у ворот Дайр Гейт. Затем Трент направил своего Шторма в одну сторону, Стрига свою лошадь – в другую, и спустя несколько секунд они уже потеряли друг друга из вида. Увы, шансы спастись у цыгана со сломанной правой рукой и кучей дикарей на хвосте были, скажем прямо, невелики.
Гретхен целый день проспала, лежа поперек седла Шторма, а Трент шел рядом с ней пешком, ведя своего коня под уздцы. Юноша ждал, когда же Гретхен придет в себя, чтобы объяснить ей наконец, кто он такой и откуда взялся. Удар, который она получила в тронном зале Медведей, оказался невероятно сильным. Вала швырнула девушку так, что та вылетела сквозь окно, выбив стекло и деревянную раму. С той минуты она оставалась без сознания. Только к концу короткого дня Лисица из Хеджмура пришла наконец в себя, зашевелилась и села, выпрямившись в седле.
Трент посмотрел на нее и начал, улыбаясь:
– Чувствуете себя получше, миле…?
Закончить фразу ему не удалось – ботинок Гретхен с треском ударил Трента в челюсть, голова юноши откинулась назад, как на пружинке. Затем леди-оборотень ударила каблуками по бокам Шторма, конь рванулся вперед и вырвал поводья из рук хозяина. Трент увидел, как Шторм перепрыгивает через поваленное дерево, а Гретхен пытается управлять конем без поводьев. Потом впереди показалась низко свисающая над землей ветка. Она ударила всадницу в висок, спружинила и добавила второй хлесткий удар, после которого девушка вывалилась из седла и с глухим стуком упала спиной на землю.