- Здесь я, - раздался плеск, и я увидел мощного мужика, подплывающего к мостику. Руки явно профессионального спортсмена в два гребка преодолели расстояние, облокотились на деревянный мосток.
Я подошел ближе, зачем-то приседая в приветствии - сказался видать эффект неожиданности. Черты лица незнакомца оказались резковатыми, но приятными, волосы длинные, черные, с проседью, в уголках глаз лучики, на губах усмешка... он напомнил мне какого-то иностранного киноактера, но откуда же мне было знать, как зовут того актера?..
- Простите, что напугал, - он убрал с широкого лба мокрую прядь волос, - но мне показалось...
- Да нет, что вы, все в порядке, - рассыпался я каким-то противным старушечьим смешком, и тут же принялся икать. Будь проклят алкоголь, даже если он такой холодный и вкусный!
- А, кажется, понял, кто вы такой! - развеселился мой визави, - вы приехали сегодня к Божедару с Лунатой?
- Ну, не совсем так... то есть, да, это я. Приехал. Меня Игорем зовут.
- Очень приятно, Герман, - он протянул руку и я, присев на корточки, пожал его ладонь, размером с две моих.
- А я-то сначала подумал, что вы пописать с мостика собрались - встали вы как-то очень уж странно, и решил вас напугать, что б вы...
- ...заодно и покакали? - я пытался шутить, но икота мешала.
- Ну не до такой степени, - рассмеялся он, - а потом понял, что вы луной любуетесь. Грустно так любуетесь.
- Я напился, - признался я, опускаясь на колени и пытаясь зачерпнуть воды, да так, чтобы не плюхнуться вниз. - Проклятая икота! Понимаете, под птерода...ик-теля так отменно идет...
- Яблочное вино, - понимающе кивнул Герман. - Да, есть такой момент. Да не мучьтесь вы, пойдемте в дом, там у меня минералка найдется. Ступайте по берегу, там увидите мостки, они прямо к двери ведут.
- Спаси-ик-бо!
Я побрел к берегу, затем упорно двигался к мосткам, ежесекундно сотрясаясь от икоты. Хотел даже задержать дыхание, но не получилось... и как же это люди так делают, а?! меня же едва не вырвало! Безобразие, а еще народная медицина!..
Мостки оказались узенькими и хрупкими на вид, правда, с одной стороны было приспособлено перильце. Изобразив перед плескавшимся неподалеку Германом упругую спортивную походку, я заторопился к заветному входу в дом. Отворив дверь, я бодро заглянул внутрь.
- Стойте пока на пороге, - неожиданно раздался голос Германа откуда-то прямо из-под моих ног, и я невольно попятился. - Сейчас свет включу.
Под потолком вспыхнула трехрожковая люстра "под хрусталь", и я прищурился, зачастив ресницами. От обычной комнаты помещение отличало большое квадратное отверстие в центре дощатого пола - там колыбельно шумела вода, утратившая свой ртутный блеск в свете псевдохрустальной люстры... Ну и всякие там поручни, приспособления, свисающие с потолка, канаты, гамак, натянутый по над квадратом и инвалидная коляска на противоположной от меня стороне. А так... мебель, кажется - пластиковая, закуток аккуратной кухни, кожаный диван, пластмассовые кресла...
- Располагайтесь, - Герман подплыл к канату, висящему у инвалидного кресла, схватился за него, подтянулся, шумно извлекая из воды громадный рыбий хвост, и ловко уселся в коляску. - Сейчас водички вам налью.
Герман подрулил к кухонному закутку, открыл дверцу маленького холодильничка и заглянул внутрь. А я и не икал уже вовсе, я восторженно умилялся, глядя на его хвост, такое чувство создавалось, что это непомерный сазан, но там, где он обязан заканчиваться головой с жабрами, он заканчивался мускулистым торсом, сильными руками, крепкой шеей и лицом с резковатыми улыбчивыми чертами.
Я присел на кожаный диван, вскоре Герман сунул мне в руки высокий стеклянный бокал с истеричной минералкой. Я послушно глотнул, и газы сразу запросились ото всюду...
Себе Герман плеснул бренди, нарезал лимону, посыпал его отчего-то солью и, подъехав, устроился у правого диванного подлокотника.
- Как же у вас чудесно! А можно лимона попробовать? Вкусно с солью?
- Пожалуйста, - он протянул тарелочку, - так вообще-то текилу закусывают, но я в принципе люблю.
- О, и вправду очень вкусно! Никогда бы не подумал!
Перебрасываясь незначительными фазами, я смотрел на текущую почти что под самыми моими ногами воду, и пришел к выводу, что такое явление, происходящее непосредственно в комнате - по силе эффекта превосходит пламя в камине... и как же хорошо мне было! Вольготно устроившись на диване, потягивал я минеральную воду, как коньяк времен Наполеона, закусывал прозрачными дольками соленого лимона, и захмелел еще сильнее. И понятно стало, что, вряд ли хватит сил на обратную дорогу, обязательно засну под каким-нибудь серебряным деревом, а на утро проснусь рыжим пожилым енотом...
- Герман, уж простите такое нахальство, можно я у вас переночую? А то...
- Конечно, какие вопросы. Там, в диване, постельное белье, подушка, одеяло, постелите сами?
- Ну, разумеется, а я вас не сильно напрягу?
- Совсем нет, - улыбнулся, допивая бренди.
Пока я стелился, он отнес посуду в кухонный закуток и, с привычной ловкостью передвигаясь при помощи канатов, устроился в гамаке. Я повесил одежду на спинку пластмассового стула и забрался под хрусткую прохладную простыню.
- Можно выключать?
- Да-а-а... - блаженно зевнул я, вытягиваясь. Герман дернул за какой-то шнурок, и с тихим щелчком люстра погасла.
В пролившейся темноте, глаза Германа мягко вспыхнули едва заметным зеленым маревом.
- А скажите мне, пожалуйста, что-нибудь хорошее, - все-таки пролепетало детство моими губами.
- Завтра раков наловлю, - понимающе улыбнулся голос, - вы любите раков?
- А то!
И я уснул так спокойно и счастливо, как не спал еще ни разу в этой жизни.
* * *
Проснувшись утром, долго не мог сообразить, где же нахожусь. Я лежал на спине, разметавшись по всему дивану, сползшая на пол простыня, еще держалась за меня двумя краями. В окошках, затянутых зелеными сетками от комаров, золотилось солнце, Германа видно не было, зато на полу у кровати лежал листок из блокнота с крупной размашистой надписью: "Скоро буду, доброе утро". Сложив в стопочку постельное белье и положив его под подушку, я не удержался и плюхнулся в прозрачную, как воздух речушку, торопливо бегущую в квадрате пола. Ахнул от холода, заработал усиленно ногами, руками, и через минуту приятно согрелся. До дна достал без труда, камней не было, только чистый гладкий песок.
Плескался, пока не посинел. Только собрался вылезать, как в дверном проеме возник музыкант с двойной фамилией.
- Тук-тук! - сказал он, заглядывая, - есть кто дома?
- Только я.
- А Герыч где? - Дмитрий вошел, он был немного помят, всклокочен и во вчерашней одежде.
- Не знаю, уплыл куда-то по делам, написал, что скоро будет, - я взялся за поручни, старательно сваренные из труб, и выкрашенные зеленой краской, и выбрался на сушу. Замерзший, мокрый, весь в пупырках, в синих трусах в ужасающий горох...
- Вон там, в шкафу, халат полосатый возьмите, - Дима подошел к холодильнику и привычно вытащил бутылку пива. Открыв, он наполнил чистый стакан и, не дожидаясь пока осядет пена, стал пить большими глотками.
- А можно?
- Конечно, он гостевой.
На пластиковой полочке в шкафу действительно лежал тонкий махровый халат фиолетового цвета с цветными полосками. Одевшись, я незаметно избавился от сине-горохового уродства и, присмотрев веревочку для сушки белья, повесил свой кошмарик сушиться.
- Ох, хорошо! - осушив бокал, Дима наполнил его снова, - тебе налить?
- Не знаю, - замялся я, не ощущая особого похмелья, но, видя с каким наслаждением музыкант глотает солнечную жидкость из запотевшего бокала, немедленно завожделел этого напитка.
Дима извлек еще пива, прихватил бокал для меня и уселся на диван, я присел рядом и мы, словно пара сибаритов, стали потягивать пиво, глядя на упругие водяные потоки, шумящие у ног.
- Ну, чем вчера все закончилось? Поздно разошлись?
- Отцы семейств скоро засобирались, Божедар с Мартой сказали, что ты наверняка у Геры заночуешь, и ушли, следом Розик - ему курей рано кормить, ну я и думаю, чего хозяев напрягать? Говорю Кирюхе, надо бы продолжить праздник разлуки души и тела, душа скорбит, выпить хочет. Прихватили мы Степашку и к Феофласту, а он еще тот мастер! Что там виски, да коньяк! то, что Феоф производит патентовать надо и на экспорт! Он, кстати, этим делом тоже хорошо приторговывает на Большой, постоянную клиентуру имеет. В общем, свое выступление мы закончили где-то в пятом часу утра.
- Понятно, - усмехнулся я, - а ничего, что мы так усердно пиво Германа тянем?
- Он его не пьет, для нас похмельных держит, у него же здесь в чуйства приходить - самое оно: прохладная водичка, диванчик, полчаса и ты огурцевич.
- Кстати, я вот что спросить хотел, Божедар сказал, что Герман не русалкой называется, а как? На всякий случай, что бы не обидеть, ни дай Бог.
- Русалче или фараон, а лучше - Герман.
- Понял, - я подставил опустевший стакан под бутылочное горлышко, прохладные струйки заторопились в мой организм, освежая и бодря. - А семья у него есть?
- Да, жена с двумя детишками, они с трудом ладили, хотя с таким мужиком, как Герман, поссорится, по-моему, вообще не реально, но она умудрялась. Ревновала его, просто фанатично, хотя к кому только не понятно, к карасям, что ли? Сейчас ушла от него навсегда, при мне этих "навсегда" уже раз шесть было, так что Герыч не напрягается особо.
- А она...
- Такая же, как он. Рыжая, глазищи зеленые дикие, кожа белая как алебастр - красивая фурия, просто ведьма морская, - усмехнулся Дима, качая головой, - выглядит лет на девятнадцать, а старшей дочке почти тридцать уже, сыну, кажись двадцать пять или около того.
- А сколько же ей на самом деле?
- Семьдесят пять, по ихним меркам - совсем юная еще.
- А... Герману сколько?