– Тебя смущает моя ряса настоятеля? – Фу Мин сбросил с себя свое фиолетовое одеяние, и остался в линялых джинсах и белой хлопковой футболке.
– Почему ты выбрал себе это имя? – поинтересовался Ван Шен.
– Поверьте мне, я серьезно подошел к этой проблеме. От правильного выбора имени зависит многое, – начал рассказывать Фу Мин. Он включил пластиковый чайник, быстро насыпал заварку в пять чашек, прикрыл их крышечками.
– Будет кто-то еще? – поинтересовался господин Тун.
– Конечно, сяншен! Как мог бы я поставить на стол четыре прибора2 ! – поклонился настоятель.
– Так кто же будет пятым? – поинтересовалась жена Вана.
Фу Мин улыбнулся и трижды хлопнул в ладоши. Из-за ширмы в помещение вошла милая девушка, одетая в брючный деловой костюм. Под строгой жилеткой была белоснежная рубашка из тончайшего шелка, воротник стягивал узкий черный галстук.
– Знакомьтесь, это моя подруга Сяо Хуа, – хитро улыбнулся молодой настоятель. Нам, даосам моей секты, не запрещена половая жизнь.
Сяо Хуа поклонилась гостям, и начала заваривать чай.
– Это господин Тун, это мой друг Ван, а это его жена Ли Мэй, – представил гостей Фу Мин.
Выпив несколько глотков местного чая, женщины удалились.
– А теперь рассказывайте, что привело Вас в такую даль, – серьезно обратился Фу Мин к посетителям.
– Дело крайне важное, уж поверьте нам, – заверил его Тун сяншен.
…
Мэтью Хаггард прохаживался по помещениям, которые арендовала в свое время знаменитая секта Аум Синрикё.
– Здесь они раздевались, здесь анкеты заполняли, тут стоял громадный такой телевизор, почти в половину человеческого роста, – его проводницей была местная уборщица, словоохотливая баба Маша.
– А там был у них молитвенный зал. На этом месте висел портрет Асахары, под ним они проповеди и читали, – сплюнула в сторону и перекрестилась забавная старушонка.
– Вы видели Асахару? – поинтересовался Хаггард.
– Видела, конечно. Гладкий, как блин масляный. Губы толстые, щеки круглые. Постился он, как же!
– Я вижу, вы разбираетесь в этом вопросе, – рассеяно пошутил Хаггард.
– А то! Я ведь три года подряд их проповеди слушала. Придут, грязи нанесут, а ты трешь да слушаешь! Хотя дальше первой комнаты в уличной обуви не ходили, а в молитвенном зале и тапки снимали.
– Вы что-нибудь запомнили из проповедей? – Мэтью стало забавно.
– А чего там запоминать! Кто не творит добро, тот переродится в аду. Кто творит добро, но неправильно, будет страдать на Земле.
Кто хочет достичь высших перерождений, должен жертвовать. Жертвовать нужно правильно. Давать деньги нищим – неправильно. Правильно жертвовать – значит давать все деньги Учителю.
У кого есть квартира, тот должен продать квартиру. У кого нет квартиры, тот должен ходить на бахти.
– Что есть «Бахти»?
– Объявления клеить, листовки раздавать. В месяц норма – трех человек завлечь. Если меньше – значит, не стараешься.
Каждую неделю Синяя Пижама говорит, например:
– «Сегодня Бахти в районе Б-6, Б-5, и В-6!»
И наутро все, как миленькие, – там.
Мэтью поднял брови:
– Что значит Б-6?
– Так они азиаты. Зачем им наши улицы учить. Берется карта Москвы, делится на квадраты, нумеруется. Б-6 – это Юго-Запад, Г-3 – центр города. Порядок они любили. Никогда в Марьино или на север не посылали. Все больше центр, Юго-запад, Кунцево.
– А что такое Синяя Пижама?
– Так говорю же, порядок они любили. Как солдаты бегали, Хай, да Хай! Только цветные пижамы носили вместо погон. Белая пижама – послушник, оранжевая – монах, синяя – посвященный.
Ходишь на бахти – одевай белую пижаму, продал квартиру – тебе положена оранжевая. Если получил Шактипад – носишь синюю. Сам Асахара ходил в фиолетовой.
– Шактипад – это что такое?
Баба Маша снова сплюнула и еще раз перекрестилась.
– Разное говорили. Одни говорят: «Это как бы Учитель входит в тебя», другие: « Становишься одним целым вместе с Учителем».
А по мне – срам все это!
Мэтью понимающе хмыкнул.
– Ручаюсь Вам, у нас такого не будет!
– Да? – Баба Маша посмотрела на него с большим сомнением.
…
Помещение Хаггарду понравилось, и он, не колеблясь, оплатил аренду на месяц вперед.
Глава 10Сато с Копыловым договариваются о банкете. Фу Мин ворожит о погоде. Синицын появляется у Мэтью Хаггарда.
– Наша беда в том, что не умеем мы как люди за столом сидеть, – рассуждал Соколов, наливая себе еще водки.
– Вот взять, к примеру, кавказцев. Что они пьют?
Они пьют сухое вино. По-нашему – компот и кисляк. А как они его пьют?
Они его пьют долго, и понемногу. Сначала тамада говорит тост. Долго говорит, обратите внимание! Потом пьют, – Андрей сделала глоток, – а потом песня. Громкая, как грохот горной лавины, длинная, как горная дорога, и красивая, как горская девушка!
– У него что, родственники на Кавказе? – поинтересовался Сато.
– Нет, он местный, просто однажды в горы попал. С тех пор по весне бредит Кавказом, – отвечал Копылов.
– А ты, – Сато посмотрел на Ивана, – бывал в горах? Воевал?
– Бывал, – криво усмехнулся Иван. В Таджикистане я еще терпел. А на Кавказ воевать не пошел. Уволился к черту из армии. На деньги плюнул, на пенсию, на довольствие. Ребята говорили: «Потерпи полгода, уйдешь подполковником!»
А я им: «За полгода я стрелять начну не в ту сторону.»
И не жалею. Я в те еще годы был мастером спорта по горному туризму, я ж весь Кавказ траверсом облазил. Для меня это священная земля. А ты какие горы видал?
– У себя, в Японии, много ходил. Горный туризм, восхождения. Скальная подготовка есть. Однако, сильно отвесных стенок боюсь. Холода так же не люблю. В Тянь – Шане два раза был. Едва не замерз.
Иван налил себе пива:
– А у нас тут гор нет. Скука. Кампай!
– Кампай симасё! – поднял кружку Сато. – Завтра я устрою всем угощение из китайских и японских блюд. Куплю специи, сварю рис…
– Давай, давай, – обрадовался Соколов. – Только не ищи в наших магазинах акульи плавники!
…
После того, как были соблюдены положенные церемонии, посетители закрыли чашки, и поставили их в сторону.
– Итак, дорогой настоятель, перейдем к делу. В настоящее время область наших интересов распространилась до границ провинции Хунань, и у нашего босса возникли некие предчувствия, – Ван Шен с трудом находил правильные слова.
– Не стесняйтесь, пожалуйста, – предложил Фу Мин, – я все пойму.
– Хао, – ударил себя по коленкам Ван Шен, – я скажу прямо. Глава нашего клана, сидящий сейчас перед тобой господин Тун, имеет информацию о неких грядущих катаклизмах. В последнее время он видит один и тот же сон. Дракон Инлун сообщает ему о ненадежности дамбы в среднем течении Длинной реки.
Фу Мин кивнул, отставил подальше недопитую чашку.
– Пожалуйста продолжайте.
Ван Шен с улыбкой посмотрел на старого друга.
– Твоя очередь. Если твоя информация будет дельной, то разговор будет продолжен.
Фу Мин вновь облачился в свою парадную рясу, сел на коврик для медитации. Он закрыл глаза, сконцентрировался, зашептал молитвы и даосские заклинания.
– Так, этот клоун начинает действовать мне на нервы! – Тун Чжао посуровел лицом, его глаза сверкнули.
– Понял, понял, понял! – Фу Мин развернулся на сто восемьдесят градусов, отодвинул в сторону черную ширму. На низеньком столике времен Опиумных войн стоял ноутбук последней модели. Фу Мин быстро щелкнул клавишами.
– Пока будет соединяться с Интернетом, скажу Вам кое-что!
Ван и Тун Чжао переглянулись, и удовлетворенно хмыкнули.
– Итак, как знает мой друг Ван, я всегда питал склонность к электронной информации. Год назад я случайно вышел на счета некоего мошенника Лю. Этот нечистый на руку бизнесмен торговал в Шанхае прокатом с Тайюаньского металлургического завода. Доказать, что он нарушает законы, было проще простого. Но я докопался до всех его связей, и выяснил, что Лю перевел большие суммы в храм Цзиньшань, и получил возможность стать настоятелем в одном из его филиалов.
– Цзиньшань, вроде, буддийский храм? – заметил Тун.
– Именно. Мошенник купил одно, а продал за другое. Пока он ехал до Фуцзяни, буддийские ограничения показались ему слишком строгими. Он подправил бумаги, и из буддиста превратился в даоса. Его не смутило, что за такую ложь ему предстоит гореть последовательно в нижних мирах обоих религий.
– Вероятно, он был конфуцианцем, – заметил Ван Шен.
– Да, Китай отличается терпимостью к разным религиям, – поддержал Тун, – но все же не могу понять, как буддисты дали добро на открытие даосского филиала.
– Увы, своими взятками Лю закрыл глаза слишком многим, и власти провинции решили, что могут иметь храм любой религии, какой захотят.
Я подбросил часть информации в газеты, немного в налоговые органы. В Шанхае начались ревизии. Когда Лю укрылся здесь, я предложил ему обмен. Он дарит мне место настоятеля, а я закрываю все его дела, и вытаскиваю его деньги из Китая в Австралию. Конечно, Лю не знал, что это я обломал весь его бизнес в Шанхае.
И вот я здесь. Как всякий уважающий себя даос, я занимаюсь Фэн Шуй, конечно на современном уровне, консультирую в юридических и финансовых делах. Это гораздо интереснее и спокойней, чем держать юридическую консультацию. Моя подруга навещает меня несколько раз в неделю, привозит письма, и свое хорошее настроение.
Может быть, я слегка подзапустил ритуал, но ведь даосизм это больше философия, чем религия.
– Давай по дамбам в Хунани. Ближе к делу, – попросил Ван.
Фу Мин вернулся к проблемам посетителей:
– Не надо торопиться! Прорыв дамбы – это не случайная халатность смотрителей. Следует учитывать все факторы, влияющие на уровень воды в реке.
Соединился! – Фу Мин быстро забарабанил по клавишам.
– Вот кривые уровня воды. Вот ежемесячные уровни осадков, графики температур, сила ветра. Это общеизвестные данные.