Они бегут, не зная цели, работают, не видя результата, гонятся за выгодой – и обманываются. Их тела стареют, и силы оставляют их, и приходит разочарование – суета сует и все суета!
Прошлого нет, и настоящего нет, и будущего нет. Будущего нет, есть блистающий мир бессчетных иллюзий. Распада единого потока культуры уже не избежать. У каждого своя иллюзия, свой мир, свое будущее. Одним даны иллюзии наркотиков, другим иллюзии власти, третьим – иллюзии денег, научных знаний, техники, компьютерных игр.
И каждый получит свою иллюзию. И каждый будет верить, что жизнь прекрасна. Каждый получит иллюзорное счастье. И каждый разочаруется, и заплачет, и никогда уже не найдет выхода в реальный мир. И люди будут ходить, не зная, где они, и что вокруг них, и будут проходить друг сквозь друга, и не смогут встретиться. И никто не знает, смогут ли они когда-нибудь разбить блистающие оковы иллюзорного мира…
Старик замолчал, встал, одел свою шапку, повесил на шею широкий кушак, и осторожно пробрался к выходу.
Кто-то резко потряс Наталью за плечо.
– Проснись, твоя очередь на монтаж, опоздаешь! – это была Рита.
– Я спала? – вздрогнула Наталья.
– Не думаю. Ты просто сидела с открытыми глазами. Пошли, пошли, на том свете отоспимся!
– А где акын? Мужик в халате, с домброй здесь был!
– Рита сильно ущипнула Наталью за ухо:
– Наташка, не сходи с ума. Мы все через это прошли. Держи крышу. Никакого акына нет. Никакого акына нет. Повторяй за мной!
– Никакого акына нет! – громко повторила Наталья. Люди за столиками завертели головами, стали бросать быстрые косые взгляды.
– Идем, идем, – Рита тянула Наталью за собой. – Завтра выспись как следует, а в воскресенье в церковь обязательно сходи.
– В церковь зачем? – изумилась Наталья.
– Не зачем, а почему! У нас акын ко многим уже приходил. Один теперь президент телекомпании, двое погибли, человек десять – в дурдоме. Никому об этом не рассказывай!
Наталья начала понимать.
– Так это был глюк?
– Да, – бросила Рита, – наш, фирменный. Первые три раза является к удаче. Больше трех раз уже опасно. Большинство наших менеджеров уже раз по пять его видели, они теперь одиночества больше всего боятся. Одни оставаться боятся, молчать боятся, спать боятся, сидят на кофе и сигаретах. Спасение в работе. Но и проклятие из-за работы. Круг замыкается, выхода нет. Курить будешь?
– Нет, не курю, – Наталья спешила за Ритой, поднимаясь по лестнице. Внезапно ее осенило:
– Рита, а ты его видела?
– Мужика с балалайкой? Который про фильтрацию реальности травит? В шапке такой войлочной?
– Ага, именно такой, – подтвердила Наталья.
– Нет, не видела. Вообще галлюцинациями не страдаю, – заявила Рита, глядя перед собой широко открытыми глазами.
Глава 17Место силы изменить нельзя. Москвичи тренируются в Ботаническом саду.
– Слушай, друг Сато, покажи-ка парочку твоих приемов, – попросил Иван.
– Охотно, – откликнулся Ёшинака, – ганбатто кудасай!
Сато всегда объяснял на простых примерах.
– Садимся!
Они сели на пятки напротив друг друга.
– Держи за руку!
Иван крепко взял правой за правую.
Сато медленно поднял пальцы вверх, перехватил кисть Копылова. Это далось ему с видимым трудом. Иван прикинул, что мог бы и не дать японцу такой возможности.
– Это сила! – заявил Ёшинака.
– Не много ее у тебя, – усмехнулся Иван.
– Еще раз!
На этот раз японец расслабился, и сильно опустил вниз плечи. Он подвел руку к своему животу, слегка отклонившись назад, и тут же выпрямившись снова. Иван не мог этому противится, его рука оказалась вытянутой.
Японец зафиксировал руку в этом положении и слегка подался вперед бедрами, спиной, и животом. Иван напрягся.
Сато медленно наращивал усилие мышц бедер и спины. Иван напрягся еще сильнее. Его вытянутая рука передавала силу японца к плечам, а тот прикладывал свою от уровня живота. Разница в рычагах была значительной.
Сато с улыбкой продемонстрировал, что его кисть расслаблена, Иван же напротив, стал дрожать от напряжения.
– Это Ки! – заявил японец.
– Не думаю, – покрываясь потом, просопел Копылов. – Просто у нас рычаги разные.
– А теперь Ки и сила вместе! – Японец легко опрокинул Копылова на спину.
– Все равно не верю, – вставая, заявил Копылов. – Нет никакой Ки. Труха это все.
– Ты же знаешь, что есть! Ты же это почувствовал тогда, – заявил Ёшинака.
– Брат Ёшинака, мне двадцать восемь лет. Я борюсь с двенадцати. Я видел сотни соперников. Везде есть сила, есть рычаг, есть реакция на действия противника. Никакой Ки нет.
– Не буду спорить словами. Вставай! Делай так: ты хочешь держать меня за руку, и не хочешь, что бы я держал тебя. Я хочу держать за руку тебя, и не даю схватиться тебе.
– Идет!
Иван примерился, повернулся правым боком в пол-оборота. Этот раздел самбо – «борьба за захват», он знал очень хорошо. Надо сбросить руку соперника, и схватиться самому.
– Начали!
Копылов протянул руку, дотронулся до запястья японца. Тот плавно повел руку к себе, рука ускользала, Иван еле успел ее догнать, сомкнуть пальцы на запястье.
В эти мгновения японец легко перевел захват, пользуясь близостью руки к своему животу. Копылов опять попался на этот трюк.
– Воспользуемся твоей тактикой!
Иван потянул руку к себе, и тут почувствовал, что японец активно подталкивает его. Рука пошла вверх, и оказалась на болевом. Японец легко взял запястье Копылова на рычаг, перегнул, да еще слегка подталкивал снизу вверх.
Иван изумился. Напрягая все мускулы, он вывернулся с болевого, но его кисть по-прежнему оставалась в захвате японца.
– Поднажмем! – Иван напрягся, тряхнул рукой, и перехватил захват.
Ёшинака очень медленно и плавно потянул его на себя, используя ноги и спину. Его рука расслаблено болталась в железной хватке Копылова.
Иван был вовлечен в движение, и не заметил, как его рука приблизилась к животу японца, где тот снова провернул свой трюк.
– Черт, опять!
Иван потянул на себя. Рука не двинулась. Он дернул – результат был тем же. Он стал биться, толкать, тянуть в стороны и на себя. Максимум, чего он добился – японец вновь взял его запястье на рычаг.
– Стой, хватит. Все равно не верю. Объясни, как ты это делаешь.
Сато усмехнулся:
– Использую Ки.
Да не какая это не Ки. Просто ты все время оказываешься в правильном положении!
– А как ты поймешь, правильное положение, или неправильное?
Иван задумался.
Сато улыбнулся:
– Мой учитель так говорил мне: «Если есть Ки – положение правильное. Если Ки не чувствуешь, значит что-то не так. Всех положений не выучишь. Формам нет числа. Ки – едина!»
– То есть ты хочешь сказать, что надо почувствовать Ки, не думая, есть она или нет?
– Да, и однажды это у тебя уже получилось!
– Ну и как ее чувствовать?
– Расслабься, само пойдет! – смеется Сато.
– Само пойдет потом. Ты мне принципы дай.
– Первое – спина. Нельзя горбиться, наклоняться, выпячивать грудь. Воздух должен идти в живот. Если надута грудь – нет Ки.
Второе – ноги. Всегда согнуты. Нельзя выпрямлять до конца. Нельзя слишком сгибать. Должно быть удобно. Если неудобно – нет Ки.
Руки нельзя выпрямлять до конца. Нельзя сильно сгибать. Локти всегда смотрят вниз, плечи свисают вниз. Представь, что толкаешь машину, застрявшую в снегу. Это правильно. Вот, смотри.
– Так, что ли? – Иван старается копировать положение Сато.
– Да. Две руки толкают вперед, одна нога сзади, другая согнута в колене. Не слишком сильно, чтобы не терять равновесия.
– Это понятно. Дальше давай.
– Можно так, – Сато принял правое камае.
– Можно так, – он сел в кибадачи, соединил руки на уровне живота. – Всегда такие руки, такие ноги. Главное, чтобы было удобно.
Иван попробовал, подвигался, стремясь соблюдать правила. Получалось очень плохо.
– Что-то мне совсем неудобно.
– Потому что ты идешь через теорию. Практика лучше!
– Давай практику! – Иван был готов заниматься до самого утра.
До захода солнца лес оглашался криками, и репликами типа:
– Хорошо, есть Ки.
– Плохо, неудобно.
Но чаще всего слышалось:
– «Давай еще раз», – то на чистом русском, то с легким японским акцентом.
…
В московских парках, наконец, стаял снег, и первые ушуисты вылезли на еще сухую прошлогоднюю травку размять свои косточки. С каждым годом их компания становилась все меньше и меньше. Люди уходили в дела, обзаводились семьями, уезжали за границу. Огромные школы боевых искусств прекращали свое существование, молодежь все больше интересовалась виртуальной реальностью и наркотиками. В это воскресенье в укромном уголке Ботанического сада собралось пятеро адептов ушу.
Сергей Котеев привел с собой подругу Наталью. Фионин и Синицын с Петровым пришли сами по себе, Андрей Михайлович выбрался с женой и двумя маленькими детишками.
Дети и женщины отправились гулять по аллеям и дорожкам, а мужчины чинно приступили к тренировке. На разминку ушло не более двадцати минут, и вот уже каждый занялся своим излюбленным стилем.
Андрей Михайлович в последние годы окончательно перешел к Тайцзи, и в молчаливой сосредоточенности месил воздух плавными округлыми движениями. Он удалился подальше в заросли, не мешая более молодым ушуистам вдосталь померяться силами.
Молодые предпочитали парную технику. Синицын с Петровым отрабатывали набивки рук, Котеев вел шутливый поединок с Фиониным. Немногочисленные прохожие слегка косились на интенсивно занимающихся людей, но в их действиях не было пугающей агрессивности, и люди спокойно проходили мимо.
В это время по территории сада шел странный человек в огромных ботинках, надвинутой на глаза кепке, и остро отточенным складным ножом в кармане. Человек смотрел на женщин, прогуливающихся по аллеям сада. В низу его живота пульсировала властная сила, зовущая его овладеть молодой и желательно красивой женщиной. Как назло, все женщины держались кучками, иногда парами с довольно крепкими мужиками.