Лютиция вновь вернулась к образу Заботливого Психоаналитика.
– Но давай пока говорить о твоих проблемах. Твой сон про женщину в суде очень хорош, и такие сны тоже типичны для нашего времени. Большинство обеспеченных мужчин – американцев испытывает страх перед женщинами. Сорок процентов подсознательно считают женщину «Чужой» и склоняются к гомосексуальным контактам.
– Я никогда не позволял себе…
– Оставим эту тему, Мэт. Женщина в суде с пулеметом – это более, чем показательно! Ты боишься женщин и считаешь их чужими.
Лютиция крутанулась на своем стуле и сняла со стены ярко раскрашенный бумеранг. Постукивая по открытой ладони руки гладким легким деревом, она внимательно посмотрела Мэтью прямо в глаза:
– Но главное воплощение «Чужих», воплощение абсолютного зла для тебя – это русские. Вероятно, это обусловлено спецификой твоего обучения. Я не могу не признать свое восхищение тобой, Мэт. Ты смело идешь навстречу своей судьбе. У тебя великолепный шанс. Если ты вернешься из России победителем, то легко сможешь решить и все остальные проблемы.
Твои сомнения вызваны именно этим. Подсознательно ты понимаешь, что поставил на карту все. Ты можешь все выиграть, или все проиграть.
Лютиция несколько двусмысленно улыбнулась:
– У настоящих американцев это в крови. Либо ты герой, либо отработанный материал.
– Это меня и пугает.
– Соберись. Ты сможешь. Ты выполнишь задание и вернешься домой победителем. Ты полностью подготовлен и легко справишься. Еще будешь благодарить меня за поддержку!
– Ладно, Лютиция, не очень-то меня кодирируй. Я и так плачу тебе больше, чем дантисту, – пошутил он, давая понять, что серьезный разговор окончен…
В этот день на Красной Площади было особенно много народу. Мэтью прошелся вокруг Василия Блаженного, постоял перед мавзолеем. Солнце ярко светило, на лице ощущалось тепло его лучей. Мэтью прошел через Александровский сад и купил билет на посещение храмов Кремля. Удивительно, он легко узнавал эти места. Его отлично готовили для серьезной работы. Он не виноват, что коммунистическая система рухнула раньше, чем он закончил спецшколу! Проклятые русские. Они даже проигрывать не умеют. Так не вовремя признать свое поражение! Кому теперь нужны спецагенты. Слава Богу, что подвернулась хоть эта работенка.
…
С мыслями о Боге он зашел в Успенский собор.
Глава третьяМэтью Хаггард в Кремле. Сато приезжает в Новгород. Всемирное Общество Евангелических Технологий начинает набирать кадры.
Мэтью знал план этого собора, он мог рассказать почти о каждой иконе, о каждой фреске на его стенах. Он смотрел видеофильмы, альбомы с фотографиями. Войдя внутрь, он буквально остолбенел.
Реальность была иной. Разница между его знанием и реальностью была тонкой, но абсолютно точно ощутимой. Не надо было быть экстрасенсом, чтобы это понять. Его представления о соборе и сам собор отличались друг от друга, как синий холст – голливудская декорация неба, отличается от реальной синевы и прозрачности небосвода.
Войдя внутрь, Мэтью подумал, что полтысячелетия молитв не передать на фотобумаге. Постепенно он ясно ощутил раздавливающую тяжесть, темноту, пугающую замкнутость пространства. Собор давил своей многотонной массой, его акустика заглушала и скрадывала звуки, производимые доброй сотней посетителей. Внутренний объем собора был огромен, и хитроумно разделен так, что из любой точки можно было заглянуть в несколько смежных помещений, но взгляд не находил выхода во внешний мир. Неприятное ощущение замкнутости пространства усиливалось вызывающим тревогу ощущением бесконечности.
Пространство внутри казалось пустынным, несмотря на присутствие множества людей. Яркий, режущий глаза свет освещал, и не мог высветлить черноту на темных досках икон.
Лики, глядевшие на него со стен, ужасали и странно тревожили его. Они выглядели посланцами из другого мира, где человек рождался, страдал, и умирал.
Мэтью посмотрел вокруг: не было ничего, о чем бы он раньше не знал. Он закрыл глаза. Все было иным. И это иное не было для него чуждым. Он долго стоял так, впитывая в себя эту тончайшую духовную реальность.
Когда он покидал собор, то думал о Боге и возможности рождаться на Земле несколько раз.
Он еще раз посмотрел на собор снаружи. Розовый мрамор, белый известняк стен, ажурная вязь крестов. Золото на голубом фоне неба. Казалось, собор наполняла какая-то прозрачная, поднимающаяся вверх сила.
Его поразило открытие, что снаружи собор был совершенно иным, чем внутри. Геометрия внутреннего пространства разительно отличалась от формы, видимой снаружи. Пространства снаружи и внутри имели равные объемы, но их форма не имела взаимного соответствия.
– Искривление пространства – времени, – эта мысль четко пробилась из подсознания к нему на язык.
Шедший рядом с ним краснолицый турист из Ирландии согласно кивнул.
…
Сато Ёшинака приехал в Новгород в восемь часов утра. Он вышел из автобуса и с удовольствием огляделся. Ему понравились маленькие кирпичные дома, узкие улочки старого города. Знакомое ощущение приключения поднялось из живота к груди, заставило сердце биться чаще и сильнее. Сато с радостью глотнул влажный ветреный воздух, уловил близкое присутствие огромной массы воды. Город вел его по своим лучшим улицам, показывая себя, и наконец, сделал замечательный подарок – Сато увидел силуэт соборов Новгородского кремля.
Сато прошел внутрь кремля, прикоснулся рукой к штукатурке соборов, бросил взгляд на едва освободившийся ото льда Волхов. Вдали блестела гладь Ильмень – озера. Сато заморгал, глаза слезились из-за ветра и яркого солнца. Он подошел к стоящему в центре кремля памятнику тысячелетия Руси.
Вокруг огромного колокола стояли десятки фигур. Сато удивился – он узнал практически всех.
Рюрик, Иван Грозный, Петр Великий. Трудно было не узнать африканский профиль Пушкина. Этот инок, вероятно – Сергий Радонежский, с крестом – Андрей Первозванный. Сато показалось, что он узнал Кутузова, Серафима Саровского, Крылова, Бородина. Он вглядывался в известные и незнакомые лица, мысленно соглашаясь с тем, что народ, давший столько знаменитых людей, не мог не быть великим. Едва открылись двери музея, Сато прошел внутрь. Побродив по залам до полудня, он вновь вернулся в город.
Свежий ветер и длительное хождение пешком вызвали у него хороший аппетит. Почувствовав голод, Сато решил перекусить в небольшом дешевом кафе. Он взял бутылку пива, орешки в пакетике, порцию горячих сосисок. Когда он заканчивал с пивом, к нему за столик подсел молодой человек в пестрой маскировочной куртке, с бросающейся в глаза армейской выправкой.
– Не помешаю? – в глазах незнакомца ясно читалось любопытство.
– Сато подвинул тарелку, безразлично пожал плечами.
Незнакомец аккуратно налил себе пива, знаком показал на бутылку японцу.
Сато кивнул и пододвинул стакан.
– Ну, ладушки, – незнакомец налил Ёшинаке, уважительно поднес. Они выпили.
Сато понял, что началось.
– Меня зовут Андрей Соколов! – громко закричал незнакомец в ухо Ёшинаке, раздельно выговаривая слова. – А тебя как звать?
– Сато Ёшинака.
За столом повисло молчание. Русский прикидывал, бывают ли такие имена.
– Ну, за знакомство! – он вновь наполнил стаканы.
– Кампай!
Андрей Соколов ловко открыл еще одну бутылку.
– Ты японец?
Сато молча кивнул. Ему вдруг стало безумно интересно, в его взгляде мелькнул веселый огонек.
Русский уловил это мгновенно.
– Ну вот, теперь я вижу что ты человек. А то сидишь, как кукла неживая. Давай еще по одной, браток.
Они выпили.
– А зачем ты к нам приехал? Что ты здесь делаешь? – снова заорал он Ёшинаке в ухо.
Сато посмотрел русскому в глаза.
– Я турист, – просто сказал он.
– Ах вот как! Молодец! Пойдем, я тебе тут все покажу.
Сато понял, что застрял в Новгороде как минимум на неделю.
…
Мэтью Хаггард хорошо знал технологию создания сети. Не теряя времени, он быстро составил, размножил, и лично развесил первые объявления. Позвонило всего три человека.
Мэтью поговорил со всеми тремя, и выбрал из них одного. С этого дня Борис Толкачев целыми днями бегал по центру города с пачкой объявлений и клеем.
В течении трех дней Мэт нашел фантастически дешевое помещение в одной из лабораторий, сдаваемой за бесценок институтом Недр Земли. Помещение было в самом центре города, в десяти минутах ходьбы от Кремля.
На его автоответчик пошли звонки от десятков людей, всерьез заинтересовавшихся Скайфлаингом.
Что такое Скайфлаинг, Мэтью еще не знал. Решив, что разумнее всего будет действовать по обстоятельствам, он решил собрать пресс-конференцию совместно с местными специалистами из смежных областей. Мэтью заплатил большие деньги одной известной рекламной компании, чтобы по телевидению был показан репортаж и рекламный ролик:
… В одном из четырехзвездочных отелей столицы была устроена небольшая пресс-конференция. Мэтью Хаггард пригласил экстрасенса, проповедника-евангелиста из Калифорнии, местного буддиста, и еще двоих: специалиста по программированию, и представителя академической науки. Мэтью решил, что в процессе общения с этими людьми он и выберет нужную терминологию, систему поддержания доверия, необходимые смысловые ассоциации. Пока у него самого не сформировались ключевые мыслеобразы, он не говорил о Скайфлаинге ничего конкретного, предпочитая напускать побольше туману.
– А вот моим читателям интересно, – начал вопрос представитель молодежной прессы, смешно растягивая слова.
Мэтью заметил, что хотя корреспондент смотрит на него, его жестикуляция явно направлена к кому-то другому. Представитель молодежи говорил медленно, периодически прислушиваясь к своим невидимым читателям, по-видимому, висящим где-то над его головой.
– У вас на эмблеме изображен человек, который куда-то падает. Он что, обкурился и из окна выбросился? А если не обкурился, то почему он без парашюта? И вообще, моих читателей интересует лично Ваш психоделический опыт. Спасибо.