– Что, нравится у меня?
– Бесподобно! – присвистнул Горыныч.
– Сила воли! – похвастался Кощей, – своим разумом я уничтожил однообразие бесконечности, своим могучим воображением я создал свет и движение, и могучий механизм, именуемый для простоты паровозом!
Дракон хотел похвалить Бессмертного за удачную пародию, но ему показалось, что Кощей относится к своему творению более серьезно. Он принял облик человеко-ящера, и пресмыкаясь, произнес:
– Ваше бессмертие, своим актом творения, вы доказали, что способны и в одномерном измерении создать гармоничный, стремящийся к неуклонному движению вперед, высокотехнологичный мир. Этот мир имеет внутри себя источник непрерывного движения, и являет собой образец высочайшего совершенства!
Кощей расплылся в улыбке.
– Это что! Вот, смотри, – он подвел дракона к одной из стен. На стене висел экран, в глубине которого беспорядочно двигались разноцветные полоски, – аквариум себе завел!
– Невозможно поверить! – ахнул Горыныч, – Повторить библейский акт сотворения жизни! Прекрасно, прекрасно! Немедленно заведу себе такой же!
– Что, уже обратно намылился? – подозрительно прищурил глаз Кощей.
– Готов выполнять любые распоряжения, – корректно обошел тему дракон.
– Верно, верно, – Кощей придал себе вид коренного обитателя Чукотки, и произнес, характерно коверкая слова:
– Однако, твоя пора наверх отправляться! Мало-мало ходить, смотреть, за русская люди наблюдать! – чукчу сменил заросший бородой горец, – нэмножко надо кое-кого рэзать, нашим поможешь.
Кощей стал распадаться на сотни и тысячи созданий, наконец страшным усилием воли сумел стабилизировать свой образ. Теперь он превратился в солидного пожилого человека с депутатским значком. Он говорил медленно, тщательно пережевывая слова:
– И вообще, разузнайте настроения на местах! Привлекайте на нашу сторону всех без исключения! Недовольных приказываю мочить в сортире!
Горыныч поежился.
Кощей вновь принял свой классический облик, одернул черную мантию:
– Я собираю все силы. Наши уже собираются на Лысой Горе. Ты пойдешь вперед, будешь работать в контакте с Ракшасом!
Горыныч побаивался Ракшаса, и от всего этого он уже не ждал ничего хорошего. Похоже, Кощей заметил его колебания:
– Да уж не струсил ли ты?
У дракона было плохое предчувствие, но он скремнился, и твердо подумал:
– Нет!
– Замечательно! – обрадовался Кощей, – Отправляйся, дорогой, на Калинов мост! Пришло тебе время еще раз мне послужить!
Горыныч подобрался, пристойно кашлянул:
– Служу силам зла, Ваше Бессмертие! Кстати, а где ближайший выход?
– Выход только один, дорогой, – ласково посмотрел на дракона Кощей, – натурально, через трубу!
Горыныч похолодел, затрясся от ужаса.
– Что, голубчик, замерз? Ничего, сейчас согреешься! Ну, пошли! – и Кощей потащил Горыныча к топке.
…
Вместе с паровозным дымом Горыныч легко проник сквозь несколько нижних миров, собрал свое восприятие, и вновь восстановил сознание и память. Воспользовавшись органами чувств, он обнаружил себя плывущим в водах речки Смородины. Приближался Калинов мост.
Белый слоистый туман стлался над Смородиной, расползался по низким, заросшим густой травой и кустарником берегам. Горыныч выполз из воды в заросли ивы, отлежался, приноравливаясь к здешним условиям.
Пространство имело три классических измерения, время здесь тоже существовало, над горизонтом вставало яркое летнее солнце. Горыныч прикинул, что в драконьем обличье ему оставаться не с руки, и принял облик черного ворона.
Попробовав горло в хриплом «Карр!» он подпрыгнул несколько раз, и взлетел на дерево.
Туман стлался над рекой, достигал своими языками черного соснового леса, клубился над заросшими диким кустарником овражками. Ворон каркнул еще раз, взлетел, и направился навстречу солнцу, медленно взмахивая крыльями.
Спустя пару минут лету, он окончательно сориентировался в пространстве. Он пересек поле, по которому прошли в незапамятные времена племена ариев, направляющиеся в Индийскую землю, оставил в стороне холмы, где скифы ставили своих каменных идолов, отмечавших путь от Уральских ворот к Дунаю, и полетел над истоптанной конскими следами широкой дорогой, по которой степняки каждое лето выводили на юг вереницы рабов. Дорога упиралась в город, окруженный внушительными стенами и высокими башнями.
Уже на подступах к городу ворон заметил необычное движение. Все ворота были открыты. Вокруг шла бесконечная ярмарка.
…
Но вернемся к той юной девушке, которая этой весной познакомилась с Иваном Копыловым в популярной дискотеке «Механический апельсин». Их встреча произошла при весьма бурных обстоятельствах, и сопровождалась неожиданно развернувшимся массовым побоищем. За те недолгие два месяца, прошедшие после посещения дискотеки, в жизни Ирины произошли некоторые изменения.
Правильнее было бы сказать, что изменения произошли более в ней самой, чем в окружающей ее повседневной действительности. Изменилась она. Ирине надоело быть последней во всем. Она захотела стать лучшей. Она решила поступить в колледж, и ежедневно ездила на подготовительные курсы. Она стала бегать каждый день по три километра, начала качать спину и пресс, следить за осанкой. Если бы не эти усилия по укреплению физической формы, она бы ни за что не справилась с интеллектуальными нагрузками. А нагрузки были очень и очень…
… Ирина сидела в метро, концентрируя свои мысли на сборнике упражнений. Это были задачи для поступающих в экономический колледж при Институте торговли и хозяйственной деятельности. Задачи были посложнее, чем в школьном курсе, но, слава богу, примеры давали все необходимые пояснения. Ирка знала, что большинство детей новых русских не способны даже правильно переписать эти длинные формулы, но все равно будут приняты – о взятках в колледже знали все. Но педагоги честно говорили им, что небольшой шанс пробиться своим умом все-таки есть. Ведь руководство должно иметь хоть несколько студентов, способных представить интеллектуальное лицо института. Чтобы попасть в число счастливчиков, нужно было решить все задачи из сборника, да еще сдать три письменных экзамена. Это было трудно, но Ирка твердо вознамерилась победить.
Скоро Ирина устала, засунула сборник в сумку, расслабилась. Перед глазами мелькали строчки задач, символы мировых валют, она считала свои и чужие деньги…
Последнее, что она запомнила, засыпая, были слова президента: «Россияне! Наша экономика находится в глубоком кризисе!» Она заснула, и услышала звуки ярмарки.
…
Ира огляделась, и поняла, что находится в маленьком, грязном городке.
Все дома в городе были деревянные, одно и двухэтажные, некоторые были покрыты почерневшим от сырости тесом, а большинство – обычной соломой. Срубы были старые, вросшие по самые окна в землю, точнее в жидкую грязь, в которой были замешаны опилки, солома, и картофельная кожура. В грязи копошились мелкие свиньи, бегали куры, собаки и воробьи. Вся эта шумная, хлюпающая и хрюкающая масса ужасно воняла.
Редкие обитатели города произвели на Иру странное впечатление. Больше всего они напоминали ожившие деревянные игрушки – низкорослые, с грубо вырезанными чертами лица. Кургузые мужички и бабы были поразительно серо одеты, имели плоские, невыразительные лица. Иру поразило, что они все принадлежали к одному крестьянско-посадскому сословию. На улицах не было не богато одетых купцов, не попов, не говоря уже о боярах. Большинство людей спешили покинуть свои дома, и направлялись в сторону широко распахнутых ворот.
Ирка вышла через огромные деревянные ворота, прошла по подъемному мосту через неглубокий, залитый грязный водой ров, перешагнула через вдребезги пьяных охранников, и оказалась на ярмарочном поле. Повсюду были раскинуты яркие цветные шатры, тысячи людей орали, предлагая товар, кого-то били, где-то актеры пели песни и устраивали на высоких помостах потешные представления. Товаров было – полное изобилие. Во всех ларьках торговали водкой и пивом, печатными пряниками, шаурмой, да ситцами заморскими. Восточные люди жарили шашлык, на каждом шагу выступали заезжие плясуны и факиры.
Ирка заметила, что большинство мужиков были пьяны в стельку, уже и лыка не вязали, да и многие женщины выглядели не лучше. Трезвыми были только те, кто подходил к будке, в которой косоглазый подьячий выдавал ваучеры, занося фамилии и клички в толстую домовую книгу. Получив свой ваучер, Ирка быстро обменяла его на кошель с деньгами и направилась поглазеть на представление. Большинство мужиков уже позакладывали последнюю рубаху, и клянчили деньги у затянутых в черные костюмы немчинов. Немчины кряхтели и жались, возводили очи к небу, клялись, что они и сами голы и нищи. Под конец немчины обычно ломались, и заставив мужика подписать какие-то бумаги, ссуживали деньгами на опохмел. Ирке показалось, что мужики неграмотны, и не понимают, что подписывают. Самое удивительное, что бедно одетые немчины торговали этими расписками, предлагая их оптом немчинам побогаче, или сдавая их за товар восточным купцам крайне сомнительного вида.
На Ирку наткнулся подгулявший крестьянин.
– Чего гуляем, мужик? – удержала его за рукав Ирина.
– С луны свалилась! Умер пес окаянный царь! Дворец уже пропили, теперь стены пропиваем. Демократия!
Ирина заметила в толпе большой плакат с чертежом городских стен. Стены были поделены на сектора, башни пронумерованы, и деловитые писцы сбывали все это хозяйство с аукциона. Худые немчины торговались лениво, всем своим видом показывая крайнюю степень презрения к покупаемому объекту. Восточные люди шныряли вокруг, и тоже старались сбить цену. Писари продавали участок за участком, и выдавали грамоты, подтверждающие права собственности. Вокруг покупателей тут же возникал вторичный рынок ценных бумаг, тут дело порой доходило до поножовщины. Немчины нанимали зверовидного облика мужиков для охраны, значительно поглаживали заткнутые за пояс кремневые пистолеты.