Дракон уже был готов постигнуть сущность бытия, но в этот миг могучая воля Кощея вырвала его из этого мира, и увлекла вниз, в спасительную простоту двумерного измерения. Кощей уже не раз выручал его таким образом, не давая слиться во вселенской любви, потерять индивидуальность, алчность, и необузданное стремление к накоплению энергии.
…
Степан Кузьмич неторопливо подошел к дверям офиса Всемирного Общества Евангелических Технологий, и начал методично подбирать ключи. Как назло, новые владельцы сменили замок, и охранник понял, что дверь скорее всего, придется ломать. Кузьмич снял со стены огнетушитель, и выбил им дверь офиса. После этого он повесил огнетушитель на место, и неторопливо зашел внутрь, прикидывая, где что лежит.
Дождь усиливался. Ночное небо непрерывно раскалывалось под ударами молний, ветер становился все сильнее и сильнее. Несмотря на это, толпа перед институтом Недр Земли и не думала расходиться. Наоборот, с каждой минутой она становилась все плотнее, и наконец, стала заползать внутрь проходной.
Уже спускаясь к автомобилю, Городзаэмон почувствовал, как портится погода. У него появилось очень плохое предчувствие. Когда он подъехал к месту встречи, дождь уже превратился в настоящий тайфун. Савабэ-сан припарковался, и в свете молний заметил своих людей. Выскочив из машины, он, согнувшись, бросился к ним.
Тут он обнаружил, что братья Тоехара с Накамурой уже выведены из игры. Половина бойцов потеряна еще до встречи с Ракшасом! Савабэ почувствовал слабость в ногах. С огромным трудом он вновь овладел собой:
– В машину их, живо! – Савабэ распрямился, как будто помолодел на сорок лет, как будто он вновь офицер великой императорской армии. Он забыл о своем возрасте. Ему казалось, что война в Индокитае была только вчера.
– Вместе, единым натиском! Ич, ни! Банзай!
Русский и Ёшинака затащили своих изрядно побитых друзей внутрь машины. Те уже потихоньку приходили в себя, держались за головы, терли глаза. За мутными окнами автомобиля, за сплошным потоком дождя, было видно, как толпа вламывается внутрь здания института. Над копошащейся массой мелькали вздетые к небесам кулаки, развевались обрывки плакатов и древки транспарантов. Савабэ с ужасом понял, что счет идет на минуты, а из всех своих людей он может рассчитывать только на русского, и частично, на Ёшинаку.
– Вперед! – скомандовал Городзаэмон и тройка Японии бросилась к проходной. Впереди летел Иван, расшвыривая всех со своего пути. За ним умудрялся следовать старый Городзаэмон, а дальше толпа вновь смыкалась, и на замыкавшего движение Ёшинаку сыпались чувствительные тумаки.
Влетев в проходную, Иван заметил, что охраны нет, и на территорию института Недр Земли сможет пройти всяк, кто захочет. Городзаэмон совершенно этому не удивился, лишь зыркнул из-под бровей на догоняющего сзади Ёшинаку. Тот пожал плечами и слегка кивнул головой, будто соглашаясь со своей неправотой в давнем споре.
– Направо и вниз! – скомандовал сориентировавшийся в путанице зданий Городзаэмон, и трое внедрились в подвал, ведущий к лаборатории академика Быстрицкого. Там уже стоял заслон из нескольких человек. Слава богу, большая часть митингующих неслась мимо, к главному зданию, где располагались офисы коммерческих компаний и Евангелического Общества …
… Котеев, как всегда, опоздал. Ввалившись в проходную института Недр Земли, он увидел, что охранника здесь нет, все разгромлено, и помещение забито неприятными людьми странного вида.
– Еще один пришел! – ухватил его за грудки пузатый мужик, – из этих, демократических!
– Попался, голубчик! – обрадовалась грязная худая старушонка, нервно сгибающая и разгибающая пальцами железный гвоздь.
– Братцы, я свой! – привычно сориентировался Котеев.
– Чем докажешь, дерьмо демократское?
Котеев скосил глаза и заметил сложенные у стены плакаты. На намокшей бумаге еще можно было различить что-то связанное с обманутыми вкладчиками.
– У меня облигации. Когда уже минул срок погашения!
– Сталинские? – участливо поинтересовался маленький мускулистый старичок, небрежно поигрывающий ломом.
– Они самые, дореформенные! – Котеев уже не мог остановиться, и врал, как по бумаге читал.
– Покажи! – приказал маленький старичок.
– Так я их стану везде таскать! Они у меня дома лежат. Надежно спрятаны!
– Проверка нужна, – подвела итог старушонка, – зовите Кирилыча!
Раздался шум, собравшиеся почтительно расступились. Двое молодцеватых мужиков вели под локти древнего старика. Старик был высок и прям, но все его суставы были скованы какой-то ужасной болезнью. Он тащился, как большая колода, едва переставляя ноги, и опираясь на древко от знамени. Вид Кирилыча внушил Котееву самые отвратительные подозрения.
Кирилыч приблизился, ухватил сильными костлявыми пальцами воротник Сергея. Он подошел вплотную, схватил Сергея за волосы, притянул, посмотрел прямо в глаза. Затем он втянул воздух обоими ноздрями, принюхался, толкнул Котеева в лоб, и развернулся. Медленно удаляясь, бросил через плечо:
– Демократ! Солонов друг, Симилин полюбовничек!
На Котеева посыпался град ударов.
…
Его бы забили до смерти, но в этот момент в помещение вошел Ракшас.
Часть третья. Самогонная вода
Глава 39Мы возвращаемся в Калифорнию к Дэниэлу Смиту.
А теперь пришло время рассказать о событиях, произошедших незадолго до отправки в Россию суперагента Мэтью Хаггарда, и имеющих к нему непосредственное отношение. Для этого мы вернемся на несколько месяцев назад во времени, и переместимся в Калифорнию, где вновь встретимся с Дэниэлом Смитом.
…
Если случайный путешественник, одуревший от бесконечных улиц Лос-Анджелеса, выедет из города в северо-восточном направлении, то он попадет на свободную дорогу, поднимающуюся между разбросанных тут и там зеленых холмов. Дорога будет подниматься выше и выше, кружа между пальмами, апельсиновыми рощами и виноградниками. Постепенно тропическую зелень сменят высокие секвойи и сосны, дающие тень и прохладу. Здесь много воды: с горных вершин текут небольшие реки, иногда попадаются удивительно красивые лесные озера. Кругом полно зелени, под высокими кронами деревьев прохладно и влажно, и не чувствуется иссушающей силы солнца. Воздух наполнен ароматами хвои и трав, да ветер несет влажное дыхание океана.
Через час быстрой езды дорога достигнет перевала, и рельеф вокруг резко изменится. Кругом будет видна только безводная пустыня с растрескавшимися остатками некогда высоких гор. Синее небо, высушенная в пыль красная земля, скудная чахлая растительность, и ни облачка до самого горизонта. Сухой ветер шевелит регулярно разбросанные клочки высушенной солнцем травы, свистит в осыпающихся вертикальных скалах, и раскачивает торчащие здесь и там одинокие кактусы. Большинство машин сворачивает в сторону Лас-Вегаса, все остальные дороги почти совсем пусты. Там мало легковушек и пассажирских автобусов, лишь огромные грузовики везут что-то на другой конец пустыни. Если путешественник свернет на одну из дорог местного значения, то скоро он упрется в высокие проволочные ворота, закрывающие периметр, оборудованный новейшими техническими средствами безопасности.
На воротах укреплена предупредительная надпись, что дорога к национальному центру Информационной Безопасности закрыта для всех, кто не имеет пропуска или приглашения. Укрепленное на столбике переговорное устройство вежливо порекомендует путешественнику воспользоваться другой дорогой.
Вооружившись биноклем, человек сможет разглядеть стоящий среди пустыни двухэтажный дом колониального стиля с большой клумбой и зеленым газоном. На втором этаже расположено помещение с огромными зеркальными окнами от пола до потолка. Это и есть кабинет нашего знакомого.
В то утро, о котором мы хотим вам рассказать, Дэниэл Смит сидел в своем кабинете. Он только что начал свой рабочий день. За окном вовсю пекло весеннее солнце, стремясь выжечь клумбу с яркими цветами. Система полива работала на полную мощность, орошая цветы и маленький аккуратный газон – чудо гидропоники. Увы, яркие цветы только подчеркивали сухость и бесплодность окружающей полупустыни. До самых гор больше не было видно ни одной зеленой травинки. За горами висело огромное облако смога – это дышал великий Лос-Анджелес.
Дэниэл отпустил секретаршу, погасил экран своего компьютера. В ящике стола лежал магнитный ключ. Дэниэл взял его и вышел из кабинета. Он прошел по большому светлому холлу, покрытому дешевым искусственным ковром, взглянул на репродукции авангардистов в легких металлических рамках. По скрипучей деревянной лестнице он спустился на первый этаж, перекинулся приветствием с разморенным солнцем охранником.
– Я вниз, – коротко бросил он, и подошел к лифту со старой чугунной решеткой. Он отпер скрипящую дверь. В этом лифте не было кнопок, только щель для магнитного ключа. Дэниэл сунул ключ в щель, и лифт мягко пошел вниз. Через минуту его двери открылись. На стене напротив лифта готическим шрифтом была выведена большая буква «пси».
Когда-то давно здесь были пробурены шахты по добыче газа, потом месторождение истощилось, и шахты были заброшены. Во времена холодной войны шахты переоборудовали под резервный командный пункт, затем под станцию спутниковой связи. Ко времени Дэниэла все еще раз поменялось, и теперь центр занялся электронным шпионажем. Калифорнийский центр работал по Восточной Европе, больше всего по России, но Дэниэл знал, что в других штатах есть центры, слушающие Азию, Африку, Западную Европу…
Миновав пост морских пехотинцев, Дэниэл вышел в широкий коридор с прозрачными стенами и полом. Этот коридор пересекал огромный подземный зал. Дэниэл шел, и видел под собой десятки рабочих столов, освещенных сиянием люминесцентных ламп. Люди в белых одеждах сидели перед приборами, всматривались в дисплеи компьютеров. Это были его люди, специалисты по анализу информации.
Спутники – шпионы тянули информацию из телефонных и локальных компьютерных сетей, специальное подразделение отслеживало электронную почту, ставило программы заднего входа, влезало в сети частных служб безопасности. Лавина информации пропускалась через компьютерный комплекс Центра, и в отфильтрованном виде попадала к специалистам по оценке и системному анализу.