– Извини, вчера обидел твоих парней, – произнес Саймон, стараясь перекричать рев телевизора.
– Ничего, белый брат, мы тебя знаем. Говорят, ты снова на коне. Гуд мани? – Майк улыбался, заглядывая в глаза Саймона, и качая головой в такт бесконечной рэпперовской скороговорке.
– Если останусь жить, буду миллионером! – пообещал Саймон.
– Вау! Тогда тебе нужно покрепче качать свой белый член! – засмеялся Майк, демонстрируя великолепный набор белых зубов.
– Пожалуй, займусь этим прямо сейчас, – Саймон хлопнул Майка по протянутым ладоням, и отправился к тренажерам. В этот день он хотел получше проработать спину и пресс. Он установил нужный вес, и начал работать.
Стальные диски поднимались, ударялись об ограничители, и снова падали. Звон его тренажера влился в грохот, производимый качающимися черными братьями, перекрыл шум кондиционеров, рев и скрип тормозов машин на улице. Только телевизор Майка пробивался в его уши из внешнего пространства.
Саймон получал наслаждение, отрывая железо от поверхности земли, заставляя его взлетать в воздух, на миг зависать, и вновь падать. Рывок – удар, рывок – удар, его мышцы казались ему продолжением системы тросов и кареток. Он казался себе самому сделанным из рычагов, блоков, и звонкой несгибаемой стали.
…
Большинство качающих мышцы завсегдатаев «Биг Майка» так и не могли врубится в систему Саймона. Белый брат проводил на тренажерах огромное количество времени, но вид его тела по-прежнему оставлял желать лучшего. Конечно, у Саймона прекрасный рельеф, но в одежде он производит впечатление калеки. Грудь вобрана, спина согнута, плечи не расправлены. Если глядеть на запястья и бицепсы, то видно, что это атлет-профессионал, но осанка никуда не годится. С другой стороны, кисти его рук чудовищно сильны. Не зря среди черных братьев ходят слухи, что Саймон может рвать руками листовое железо. Вообще, этот Домбровски какой-то странный, такое впечатление, что он специально горбится, чтобы замаскировать свою чудовищную силу.
Саймон действительно не стремился приобретать эффектные формы. У него была своя собственная система, в которой главным было укрепление костей и сухожилий, а тренажеры он использовал в основном для улучшения кровоснабжения. Его тело было почти уродливым из-за непомерно длинных рук, но Саймон обратил этот недостаток себе на пользу. Он тратил огромное количество времени именно на укрепление кистей и предплечий. Он так развил их, что теперь мог спокойно сломать человеку кость, сжав его руку в своем захвате.
Покачав железо пару часов, он принял душ и направился во вьетнамский квартал, к старому аптекарю Лиену.
…
Лиен принял его в задней комнате, среди реторт, мешков и бумажных пакетов с травами и минералами.
– Син Чао, дорогой Лиен! – поздоровался Саймон.
– Чао Онг! – ответил старый аптекарь, внимательно оглядывая вошедшего Домбровски.
Саймон вошел, осмотрелся – нет ли вокруг лишних ушей. Посетителей в лавке не было, старик работал один.
– Что тебе нужно, Сай-Мун? – вежливо спросил Лиен.
– Как всегда, укрепляющий состав «Лун Гу».
Лиен кивнул, и стал разбирать пакеты, стоящие в самом дальнем углу кабинета.
– Тигриный коготь не хочешь? – на всякий случай поинтересовался он.
– Ты же знаешь, что нет. Только «Лун Гу»!
Аптекарь нашел наконец, нужный мешок, и насыпал в фарфоровую плошку светло-желтую массу.
– Это из Аризоны. «Тиранозаурус Рэкс». Палеонтологи до сих пор названивают в полицию, – сообщил он.
– Давай я. – Саймон принялся растирать массу каменным пестиком. Раздался противный скрежет и скрип.
– Добавь вот это, – аптекарь насыпал в ступку белый кристаллический порошок. Скрип стал более мягким.
– Давно хочу тебя спросить, Лиен, – начал Саймон, – а лично ты какие снадобья употребляешь?
Лиен улыбнулся в жидкие седые усы. «Так я тебе все и сказал!» – подумал он, и произнес:
– Какое там. Я не стремлюсь к сверхсиле или долголетию, женщины меня не прельщают. Цигун, гимнастика для пожилых – вот и все.
Саймон растер окаменелости в порошок, протянул старику миску. Тот растворил порошок в кислоте, погасил излишки известью. Получилась густая мутно-белая взвесь. Лиен долил туда еще несколько вспомогательных ингредиентов, включил электрическую мешалку. Аппарат довел раствор до консистенции теста. Дальше смесь пошла в тигль, а оттуда на деревянные доски с ячеистыми углублениями. Через полчаса Лиен насыпал пилюли в стандартный пластиковый пузырек.
– Сила Дракона! Подписывать не буду. Конфликты с властями нам ни к чему.
Саймон быстро проглотил десяток пилюль.
– Смотри, не увлекайся, – предупредил его Лиен, – много фосфатов, почки посадишь.
– Не волнуйся, я знаю, что делаю, – Саймон неплохо разбирался в биохимии. Времени, чтобы освоить эту науку, у него было много, он все-таки не зря провел целых три года в федеральной тюрьме. Находясь на государственном содержании, он тщательно проштудировал книги «Фармакология для спортсменов и тренеров» и «Биохимия для умственно отсталых», принадлежащих перу великого доктора Груббера, личного врача Отто Скорцени.
Попрощавшись с Лиеном, Саймон направился в заведение под названием «Красный дракон». Это был салон тату, массажа, и акупунктуры. Салон принадлежал китайской мафии, с которой у Саймона были довольно прохладные отношения. Впрочем, его это отнюдь не смущало.
В этот день в «Красном драконе» работал Чжоу Вэй, специалист по иглоукалыванию и электростимуляции. Некоторые его научные изыскания привели к конфликту с официальной медициной на материковом Китае, и теперь он прочно обосновался в Лос-Анджелесе. Когда он начинал свои исследования, он и представить не мог, что когда-либо увидит человека, похожего на Саймона.
– Рад видеть Вас в добром здоровье! – поприветствовал он вошедшего Саймона Б. Домбровски.
– Не думаю, – усмехнулся Саймон, – мне нужен базовый курс. Максимальная стимуляция.
– Конечно, конечно. Надеюсь, вы в течение недели не употребляли алкоголь и воздерживались от анаболиков?
– Поменьше вопросов, узкоглазый! Давай коли свои точки.
– Вижу, что прежний случай Вас ничему не научил, – бессильно молвил Чжоу, – позвольте принять меры безопасности.
– Принимай что хочешь, желтая задница! – На Саймона начали действовать анаболики, которыми он накачался с Большим Майком. Ему до боли хотелось что-нибудь сломать.
Чжоу Вэй провел Саймона в изолированную комнату, стены которой поглощали звуки, как в студиях звукозаписи. Необычно выглядели только вмурованные в пол массивные стальные кольца с защелками. Каждое такое кольцо могло бы удержать на месте грузовик. Посреди помещения стояло крепкое деревянное приспособление, напоминающее электрический стул. Над стулом висел электрический кабель, оканчивающийся массивной косицей проводов с контактами, зажимами, и присосками.
Саймон привычно скинул с себя рубашку, и остался в просторных шортах и легких теннисках. Доктор провел его к стулу.
– Хочу спросить тебя, Саймон, тебе что, никогда не бывает страшно? – спросил он, прикручивая его руки широкими кожаными ремнями.
– Тебе не понять. Это не связано со мной, это живет отдельно от меня. Когда это происходит, я исчезаю. Боль прогоняет из тела хлюпика-Саймона. Тогда в это тело входит кое-кто другой. Для него боль не имеет значения.
– Ты знаешь, Саймон, тебя никто не считает хлюпиком.
– Я и говорю, что вам не понять. – Саймон прижался глубже в кресло, помогая Чжоу защелкнуть поясные фиксаторы.
– Ноги поближе, – попросил Чжоу, согнувшись внизу и щелкая застежками.
Саймон расслабился, почувствовал распирающую силу анаболиков. Где-то на подходе шли пилюли дракона. Мозг начал пульсировать, дыхание стало учащаться. Саймон с наслаждением втянул воздух через ноздри и плотно сжатые зубы.
Чжоу твердой рукой устанавливал первые иглы. Домбровски замлел. Боль пришла в макушку, заныла шея, потом позвоночник.
Чжоу поставил несколько иголок через прорези спинки, подсоединил электроды. Саймон расслабил мышцы, впитывая нарастающую боль.
– Давай ток, желтая задница! – в его расширенных зрачках отражается комната, китайский доктор, включающий свои приборы. Изображение падает на сетчатку его глаз, но что-то происходит, и в мозгу Саймона появляется совсем, совсем другое изображение. Он видит иное. Длинные пальцы его рук медленно поглаживают подлокотники, сжимают их, пробуют на прочность…
Доктор бросает последний взгляд на Саймона – все контакты присоединены правильно – и проскальзывает в соседнее помещение, торопливо закрывая за собой дверь. Саймон молчит, медленно дышит, немного покачивая головой.
Чжоу Вэй посмотрел на Саймона через толстое стекло, вздохнул, и нажал кнопку включения. На экране монитора появилась трехмерная схема человека со всеми энергетическими каналами. Тестирование прошло гладко, Чжоу Вэй лишь отметил, что избыточна энергия печени.
«Вероятно, эффект анаболиков» – подумал Вэй, и задал программу стимуляции. Показатели эмоциональной сферы на индикаторе переместились из желтого в красный сектор.
«Эмоция гнева избыточна. Продолжать стимуляцию?» – вспыхнуло предупредительное табло с вариантами выбора.
Вэй пожал плечами.
«Деньги заплачены, отказа клиент не примет» – он сделал вдох, и щелкнул на надписи «Продолжить».
Саймона затрясло. Сквозь звуконепроницаемое окошко было видно, как он бьется и скрежещет зубами. Чжоу Вэй выждал положенные две с половиной минуты, прибавил напряжение и изменил форму импульсов. Человек за окном стал выгибаться, широко открывать рот. Из двенадцати индикаторов уже восемь горели в красном секторе, в зеленом не осталось ни одного.
Необходимо было выждать еще две с половиной минуты для частичной адаптации. Чжоу старался не глядеть через окно. Когда пришло время, он взглянул, убедился, что человек жив, и включил программу гиперстимуляции. Чтобы разработать эту программу, доктору пришлось до смерти забить током несчетное количество крыс, кошек и змей. Уже в Америке он сумел добыть несколько крокодилов, и ценой их гибели довел свои разработки до конца. Теперь эта программа, неизвестная в широком научном мире, работала над энергиями биополя Саймона. Пошли импульсы по системе верх-низ – ноги-позвоночник.