Остаток пути до Лос-Анджелеса пролетел, как один миг. Машина неслась в густой темноте, потом на горизонте появились призрачные огни, затем стало светло, как днем. Она промчалась мимо грохочущих музыкой ночных заведений, влилась в течение автомобильной реки, сверкающей краской, и отражающей яркие огни рекламы. Гудящая река из полированного металла вынесла ее к дому, она заехала в ворота, поднялась к себе. Странно, у нее тысячи знакомых. Но некому звонить, не с кем разговаривать.
– Если некому позвонить по телефону – твое место в «Большой помойке» – процитировала она, подключаясь к интернету. Экран зажегся, она с ходу врезалась в дискуссию между академичным занудой по имени Крекер и мистично настроенной Прищепкой. Выбрав себе имя Чимальман, она вежливо подключилась к разговору.
Речь шла о времени построения Теотиуакана – города величайших пирамид Мексики.
Крекер утверждал, что пирамиды были построены в первые века нашего тысячелетия. Он ссылался на современные научные данные, приводил цифры населения, способного выполнять строительные работы циклопического размаха. Согласно этим данным, Теотиуакан был построен в III – IV веках нашей эры.
Прищепка заявляла, что эти сведения неверны, и приводила данные из этнографии. Легенды и письменные источники утверждают, что Теотиуакан был создан богами, принесшими себя в жертву огню. Название города так и переводится – Место апофеоза богов. Ни один из многочисленных народов Центральной Америки не присвоил себе славы построения этого города, отдавая ее богам. Самая большая пирамида связывалась с богом Солнца, вторая по величине – с богом Луны.
Кто-то вмешался в разговор и процитировал:
«Нанауацин смело бросился в огонь и стал Солнцем.
Текуксистекатль испугался и бросился в пепел.
Сгорев, он стал трусливой Луной.
Но светила не двигались.
Тогда остальные боги спросили друг друга:
«Как же мы будем жить?
Солнце не двигается.
Как же мы заставим жить людей?
Мы должны придать Солнцу силу,
Принеся себя в жертву.
Умремте же все!»
И тогда там, в Теотиуакане,
Настал смертный час богов.
А когда Солнце засверкало на небе,
Луна упала в пепел.
Когда же она появилась на краю неба,
Папастак закрыл лицо
Чашкой кролика».
Прищепка оттерла вклинившегося собеседника, и заявила, что пирамиды были построены на самой заре мексиканской цивилизации, где-то в 10 тысячелетии до нашей эры.
Крекер возмутился, и заявил, что в то время у индейцев не было пищевой базы, чтобы обеспечивать питание тысячам строителей, оторванным от сельскохозяйственной деятельности, количество населения было недостаточным, отсутствовала четкая иерархия и центральная власть с аппаратом управления, не было орудий для обработки камня.
Лютиция неожиданно для себя подключилась к разговору:
– Послушайте Крекер, а какие орудия для обработки камня появились у индейцев ко времени Кортеса?
Крекер не нашел аргументов. Прищепка обрадовалась, и разразилась целым абзацем, в котором доказывала, что и при Кортесе ацтеки не строили ничего более сложного, чем дороги и примитивные жилища. Технологией строительства циклопических зданий индейцы и тогда не владели.
В этот момент в разговор снова влился не назвавший себя собеседник:
«Четырежды истинно сказала ты, госпожа моя Чимальман!
Много разных искусств переняли мы от потомков Великого Ольмекаля Уиштотли.
Мы могли шлифовать обсидиан, делать трубки из меди,
Чтобы сверлить камни.
Владели мы плетением корзин.
Делали плоты с поплавками-тыквами.
Для войны были у нас деревянные мечи,
С кремниевыми и обсидиановыми лезвиями.
Были плетеные щиты с двумя ручками,
Копья с каменными наконечниками.
А также стрелы и луки.
Землю мотыжили коа – палкой-копалкой.
Знали игру «воладор» с летящим воланом,
И игру с высоко укрепленным каменным кольцом.
Но пирамиды не строили мы.
Пирамиды строили боги».
Крекер возмутился. Разговор в интернете имеет свои правила вежливости, и нельзя лезть в чужой разговор так бесцеремонно. Вот Чимальман ведет себя гораздо приличнее, лишь изредка вставляя короткие фразы. А что касается технологий, то следует различать культурных оседлых индейцев, и варваров-ацтеков, пришедших с севера незадолго до Кортеса.
Прищепка затараторила, что ацтеки пришли в XIV веке, но не нашли никаких высоких технологий. В Мексике тогда не было известно даже колесо. Средневековые росписи стен содержат только сцены войн и жертвоприношений, иногда бытовые зарисовки, но нигде нет изображений строительства, укладки каменных блоков.
– Исходя из ваших рассуждений, можно предположить что пирамиды не могли быть построены индейцами, а это противоречит здравому смыслу! Их не строили ольмеки, не строили ацтеки. А они все-таки есть! Кто же их строил и когда?
– Не знаю, кто их строил, но когда первые переселенцы дошли до Мексиканского нагорья, они увидели пирамиды в готовом виде! – высказалась Лютиция – Чимальман.
В этот момент неизвестный собеседник вновь разразился стихотворением:
«И снова истинно сказала ты, госпожа моя Чимальман!
Волна за волной шли народы за оленями и бизонами,
Все дальше к Югу.
От первых людей слышали все рассказы о чудесах,
Деяниях богов.
Годы и годы скитались люди по бескрайним равнинам,
Между горами.
И однажды увидели они великие дома – могилы богов.
И сказали жрецы:
«Только одно может сравнится с этим, о вождь!
Горы вырванных человеческих сердец.
Живых, трепещущих».
И они убивали пленников,
и вырывали сердца,
И сдирали с них кожу, и бегали в ней,
Как в одежде.
И сказали жрецы:
Угодно это нашим богам».
Крекер демонстративно попрощался с Прищепкой, и прекратил общение.
Прищепка надолго замолчала. Похоже, она тоже вышла из сети.
Остались только Лютиция-Чимальман, и ее таинственный собеседник.
Лютиция сменила шрифт, и набрала крупными буквами:
– Ты кто?
Ответ не заставил себя ждать:
– Хочешь знать, кто строил Теотиуакан?
Лютиция быстро напечатала:
– Да.
Экран засветился, и появилось крупное изображение пернатого змея – Кецалькоатля. Лютиция знала это изображение с барельефа пирамиды в Шочикалько. Черно-белый барельеф представлял собой орнаментальное изображение дракона. Внезапно пернатый змей дрогнул, по его телу пробежала волна. Изображение стало более выпуклым, мелкие детали и завитушки стали стремительно исчезать. Множество линий соединялись в единый образ, образуя живую подвижную форму. Дракон зашевелился, задвигался, начал странно менять цвета. Его тело пришло в движение, он начал скручиваться, пополз, и вылез из экрана компьютера. Его огромные глаза уставились прямо на замершую Лютицию.
…
Лютиция проснулась под звездами, на откинутом назад сиденье автомобиля.
Глава 45Саймон решает принять участие в боях без правил.
Полет из России занял не так уж и много времени. Саймон опять много и добросовестно спал. Возвратившись в Лос-Анджелес, он решил сначала закинуть диск в сейф Большого Майка, и только после этого направиться в Центр Информационной Безопасности:
«Дэниэл – жуткий скупердяй, еще придумает какую-нибудь пакость!»
Он взял свою машину со стоянки, и погнал к Майку. Добытый потом и кровью диск, похоже стоил больших денег, и он предпочел понадежнее спрятать сокровище. Лучшего места, чем сейф Биг Майка, в Лос-Анджелесе не было.
«Что творится вокруг, ничего не понимаю, факин шит!» – ругнулся он, и крутанул ручку радио. Впрочем, скоро все стало ясно и без пояснений диктора. Лос-Анджелес перенес еще одно землетрясение. На дорогах суетились рабочие в оранжевых куртках, группы спасателей восстанавливали поврежденные коммуникации, домовладельцы меняли фасады своих домов. Двигаясь в очередной пробке, Саймон в течение двадцати минут наблюдал, как хозяин роскошного особняка менял облик своего жилища. Рабочие разбирали стены швейцарского домика, и на тот же остов навешивали гипсокартонные панели с нарисованными на них тяжеловесными каменными плитами. Жужжали электроотвертки, на мощный каркас крепились новые декорации. Рабочие быстро перетаскивали огромные пенопластовые блоки, и средневековый замок рос на глазах.
Металлическая река вновь тронулась, и Саймон оторвался от зрелища. По краям дороги здесь и там происходила масштабная смена бутафории. Великий город создал величайшую киностудию, прославился благодаря кино, и сам превратился в величайшую в мире съемочную площадку. Иллюзия постепенно вытесняла и растворяла в себе остатки реальности. Неудивительно, что этот город не может разрушить никакое землетрясение. Замок из картона и пенопласта – просто одна из миллионов быстро меняющихся декораций в этом умопомрачительном городе. Саймон вдруг необыкновенно остро почувствовал, что реальность бытия растворяется в этом городе великих иллюзий. Он поймал себя на мысли, что хочет поговорить об этом с психоаналитиком.
Впрочем, к реальности его успешно вернуло крепкое рукопожатие Большого Майка.
– Хай!
– Привет, Большой Брат!
– Рад видеть тебя, Саймон! Стал миллионером?
– Как раз еду получать свою долю. Майк, я оставлю у тебя бутылку вина и пару сувениров?
– Нет проблем, оставляй. Можешь закинуть вино в холодильник! Кстати, возьми ключи – мои ребята перепрятали твой фургон.
Саймон закидывает свои сокровища в сейф, хватает ключи от фургона, бьет Майка по рукам, и вновь мчится к машине. На ходу он успевает оценить, что качалка его приятеля совершенно не пострадала, даже стены не покосились. Он вновь за рулем, и медленно выбирается из потревоженного города. Его сердце пело – он ехал забирать свои деньги!
Уже на дальних подступах к Центру Саймон почувствовал недоброе. Он прекрасно знал это чувство близкой опасности, когда невидимая рука мягко хватает и выкручивает солнечное сплетение. Что-то было не так. Впереди него катились, поднимая клубы пыли, два тяжелых грузовика. «На всегда пустынном шоссе? В день и час моего приезда? Поправка на пробки. Камуфляжные цвета?» Саймон медленно ост