– Да вставай ты, хулиган!
Иван проморгался. Старушка с утра производила гораздо более отталкивающее впечатление. Ее спина была согнута ужасным горбом, голова находилась на уровне поясницы. Для опоры она использовала короткую белую палку. Иван присмотрелся:
– Чем это ты, бабушка, меня тыкаешь?
Ошибки быть не могло. В правой руке старуха держала старую бедренную кость!
– Вставай же, бездельник!
Иван вскочил. Плотный слоистый туман плыл над холмом. Солнце только начало вставать из-за леса, слегка крася розовым серую пелену.
Копылов прищурился, его колени неожиданно подкосились. Холм был огорожен высоким частоколом! Иван сделал несколько шагов, не обращая внимания на ворчливые команды старухи. На вершине каждого бревна белел человеческий череп. Черепа были большие и маленькие, целые и рассыпавшиеся, некоторые совершенно белые, а иные – с остатками плоти и волос.
Старуха оставила Ивана в покое и принялась тыкать палкой в толстый живот Петра Петровича. Петрович совершенно не желал пробуждаться.
– Это еще что такое?
В северной части холма на высоких шестах был укреплен продолговатый деревянный ящик. На одном из шестов были врезаны примитивные ступени, по которым к ящику можно было забраться.
– Сато, Сато-сан! – тихо позвал Копылов. Японец зашевелился.
– Второй встает! – старуха принялась тормошить костью длинноволосого японца.
– О-хаё годзаимас! – поприветствовал ее Ёшинака.
– Доброе, доброе! – отозвалась старуха, – пора Вам за работу, друзья!
– Какую еще работу? – недоверчиво протянул Иван.
– Колодец есть у меня. Ведерко я уронила. Так вы, двое, и полезете за тем ведром. Без мертвой воды не возвращайтесь!
– Бабка, не дури! Где наша палатка?
Старушка трясущейся рукой впилась в запястье Ивана, и нетвердой походкой пошла с ним в сторону ворот.
За воротами с одной стороны чернел лес, с другой тянулось бесконечное болото. Лес был не тот, который они проходили на байдарке с Сато. Не было и следов затопления. Огромные черные ели стояли до самого горизонта. Не было видно не тропинок, не дорог. Иван содрогнулся.
– Вот, сынок, лес. Пойдешь в лес – значит к Матвеичу. Вот тебе болото. Там Петр Петрович.
– Петрович, тебе утопленник нужен? – громко закричала она.
Иван задрожал.
– А это что за черепа? – указал он на частокол.
– Там, – махнула костью старуха, – бандиты.
– А вот эти – милиция, – она показала по другую сторону.
Несколько черепов в беспорядке валялись перед воротами.
– А эти чьи? – поинтересовался Иван.
– Налоговая инспекция. Не знаю, на какую сторону их вешать. Пускай пока здесь полежат, – произнесла она.
Иван пригляделся к черепам: на многих из них красовались аккуратные пулевые отверстия, обозначающие работу киллеров экстра-класса.
– Если хочешь, сынок, живым отсюда выбраться, через ворота не выходи. Слушай меня, – и старуха втолкнула Ивана обратно за частокол.
Иван с Ёшинакой заглядывали в мрачную бездну колодца.
– Далеко до воды? – деловито осведомился Иван.
– Дальше, чем ты думаешь, а то бы я Петровича, или Матвеевича послала. Отправляйтесь и несите мне мертвой воды! Горыныча встретите, привет от меня передавайте. Кланяется, мол, Наина Семеновна!
Старуха заставила друзей залезть на стенки колодца, и своей костью принялась активно спихивать вниз. Друзья некоторое время держались за склизкие бревенчатые стенки, а затем их руки заскользили, и они провалились в абсолютную пустоту. Уши заложило от громкого свиста. Вокруг них была бесконечность, усыпанная миллиардами звезд. Свист усилился, звезды вспыхнули фиолетовым, превратились в белые ленты, затем в красные точки, и друзья плюхнулись в черную воду.
Огромный океан накатывал свои валы на черный галечный берег. Друзей вынесло на обкатанные черные камни. Ёшинака удивленно ощупывал себя. Вся вода стекла с него обратно в океан. Он был абсолютно сухой! Рядом удивленно чесал затылок Иван:
– Это типа как выйти сухим из воды. Не уверен, что рад этому.
Сато с Копыловым второй день двигались по краю странного моря. Справа бесконечной вертикальной стеной тянулись горы, слева плескался мертвый океан. Они шли по узкой полосе каменистого пляжа шириной не более пяти метров. Ночью было очень темно, только призрачное сияние океана давало немного света, днем маленькое красное солнце тускло освещало скудный пейзаж. Основными цветами здесь были красный и черный.
Друзья не чувствовали усталости, хотя непрерывно двигались уже второй день подряд. Иван не хотел ни пить, не есть, он даже не мог сообразить, дышит ли он на самом деле. Периодически он делал вдохи и выдохи, но скорее по привычке, чем из-за ощущения нехватки воздуха. Звуки в этом мире тоже были очень странными. Они не шли от предметов к ушам, а казалось, рождались прямо в черепной коробке. Иван иногда ловил себя на мысли, что речь говорящего с ним Сато не соответствует движениям его губ.
– Не пойму, за горами там есть что-нибудь? – недоумевал Копылов.
– Ничего там нет. Это двумерное пространство. Есть только длина и высота. Можно двигаться вверх-вниз и взад-вперед. Мы его воспринимаем трехмерным, но это только мираж. Нас тут фактически нет, только проекция сознания.
– А где же мы? – поставил вопрос Иван, – неужели остались у бабки?
– Нет, там мы тоже были только в информационной форме. Скорее всего, местные жители напоили нас мухоморовой настойкой, мы заснули, и видим сон. Наши души попали в нижнее измерение, и духи послали нас еще дальше, через пространственно-временной туннель.
– Так, – протянул Иван, – те трое, с кем мы пили, это по-твоему, кто?
– Я думаю, что это реальные люди. Они куда-то тащили свой самогон и кыргыр.
– Вероятнее всего, в какую-нибудь военную часть! – догадался Копылов.
Сато прищурился, глядя в местное небо. Красный карлик стоял в зените, по черному небу плыли высокие багровые облака. Сато полюбовался невиданным зрелищем, вздохнул, и произнес:
– Точно. Но по пути в них вселились духи этих мест. Ками временно завладели их телами, благо мозги у стариков совсем пропиты.
– Значит, в маленьком старике сидел ками леса! А кто же тогда Петр Петрович? – спросил Иван.
– В нем сидел ками воды и болота. Этот ками сильнее, поэтому он выбрал себе носителя потолще, – объяснил Сато.
– Понятно, водяной! То-то он был в водолазном свитере! – засмеялся Иван. Видать, ками в него вселяются не в первый раз.
– Насчет бабушки я немного сомневаюсь, но это, видимо, ваша русская баба Яга.
– Точно. Костяная нога, нос в потолок врос!
Они прошли еще несколько километров. Солнце заметно снизилось к горизонту.
– Слушай, Сато, а мы не по кругу идем? – забеспокоился Иван.
– Может быть. Но его диаметр может быть бесконечным. Надо идти, – Ёшинака был непоколебим.
– Сато, а может ну его на фиг? Нам просто надо проснуться! – Иван поразился, как такая простая мысль раньше не пришла ему в голову.
– Давай, просыпайся, – предложил Ёшинака, – что же ты не просыпаешься?
Копылов ущипнул себя, хлопнул ладонью по лбу, несколько раз ударил руками по голове. Движения получались замедленные, и какие-то размытые. Иван покачал головой:
– Не могу. Сато, в чем дело?
– Ками нас телепортировали. Теперь наши тела лежат около костра, и никто не может привести нас в сознание. Если хочешь опять вернуться в свое тело, выполняй задание старухи.
Иван в сердцах пнул гальку ногой:
– Какое тут может быть ведро! Где его тут найдешь!
Сато покачал головой.
– Мне кажется, что я кое-что знаю. У нас в Японии есть такие сказки. Это ведро, может быть, и не ведро вовсе. Но мы его все равно узнаем. Весь вопрос будет конечно, в цене.
Они шли весь вечер, и ночь, и утро, и в полдень третьего дня наткнулись на лежащее на их пути препятствие.
– Смотри, это что? – Иван первый заметил что-то большое, неподвижно лежащее на берегу.
– Не знаю, – отвечал Ёшинака, – но обойти это мы все равно не сможем.
Иван присмотрелся внимательней и прошептал:
– Не может этого быть!
У самой кромки воды, наполовину погруженный в волны, лежал дракон.
Его длинная шея была вытянута на галечном пляже, голова лежала на большом плоском камне. Дракон был явно не в форме. С каждым вдохом он нервно вздрагивал, хлюпая огромной мокрой пастью, на выдохе его широкие бока опадали, и слышался глухой протяжный стон.
На его голове лежало подобие компресса из мокрых водорослей. Голова выглядела неважно. Часть защитных пластин с левой стороны была смещена, морда опухла, левый глаз совсем заплыл.
– Что это с ним? – спросил Копылов.
– Похоже, чем-то дали по голове, – прошептал Ёшинака.
Иван сделал еще десяток шагов, остановился на безопасном, по его мнению, расстоянии:
– Привет тебе, Змей Горыныч, от бабушки Наины Семеновны! – громко закричал он.
Змей вздрогнул, прикрыл голову когтистыми лапами:
– Тисше, тиссше, не надо криччатть, – зашипел он, ну ччего вам ещще от меня надо?
– Так уронила бабушка ведро, ты его, часом, не видел? Нам нужно мертвой воды набрать.
Змей плюнул кислотой на галечный пляж. Камни задымились.
– Во-первых, скажите бабке, чтоб свои ведра не расшвыривала. И так никакой жизни нет, да еще она ведра упускает.
– Во-вторых, тому ведру давно конец пришел. Хотите – вон бутылка лежит, в нее и налейте!
О-хо-хо, какая боль! Как волочет! – Змей неуклюже развернулся, и виляя, пошел прямо в волны. Было отчетливо видно, что все его четыре лапы заплетаются и никак не координируют друг с другом.
– И правда, бутылка! – обрадовался Иван.