Фу Мин недовольно хмыкнул.
– Напрасно вы смеетесь, сяншен! Кстати, как ваша нога, не побаливает?
– Нет, – радостно признался Тун, притопнув по земле, – совершенно не беспокоит!
– Досадно, в некотором смысле. Дело в том, что я записал вас на прием к одному старому бурятскому врачу, который лечил еще Жукова и Буденного. Он очень известен в самых высоких кругах. Говорят, именно благодаря ему Брежнев мог произносить многочасовые выступления, когда был в летах. Этот специалист хорошо владеет техникой иглоукалывания и пульсовой диагностикой. Он знаком с очень многими важными людьми. Мы передадим ему привет от его старых друзей, он нам просто обязан помочь!
Глава 31
Гэндальф у Фунтика. Бурятский врач уламывает академика.
Гэндальф сразу предупредил Андрея Михайловича, что характер у Фунтика необычный.
– Водку он пьет? – сразу же уточнил Андрей.
– Редко, все больше налегает на пиво, – ответил Гэндальф, также питающий страсть к этому напитку.
Нагрузившись пивом и закусками, друзья отправились в жилище Фунтика. Его дом находился в самой сердцевине огромного спального района на юге Москвы.
Исписанный примитивными граффити лифт поднял их на темную, грязную лестничную клетку. Около окна стояли старые шершавые козлы, забрызганные побелкой и масляной краской. Ремонт, похоже начался и иссяк около года назад.
– Проходи, чего уставился, – Гэндальф пнул ногой пустую банку из-под пива. Банка покатилась вниз по лестнице, с противным стуком ударилась в мусоропровод, и затихла. Гэндальф подошел к одной из монстроидальных железных дверей, способной остановить натиск взбесившегося слона, и позвонил.
Внутри послышался шум, как на подводной лодке, когда матрос отдраивает герметично закрытый люк. Дверь отворил худой, слегка сутулый молодой человек, с гривой нечесаных волос.
– Здорово, Фунтик! – Гэндальф привычно зашагал внутрь. – Жрать будешь?
– Буду! – глаза хозяина дома лихорадочно заблестели, – надо поесть, а холодильник пустой, а в магазин я не ходил, денег нет, работы нет, все дорожает, бакс взлетает…
– Стой! – осадил его Гэндальф, – перезагрузись! Есть жратва, есть работа! Помоги человеку, он тебя будет кормить.
Андрей Михайлович подхватил сумки и зашагал на кухню готовить маленький пивной праздник.
– Не пойдет, – отрезал Фунтик, – моя такса – сто баксов в сутки!
– Круто берешь, – похвалил Гэндальф, – значит жратву не готовить?
– Пятьдесят, – быстро отреагировал Фунтик
– Тридцать!
– Не жадничай, Гэндальф, бог велел делиться!
– Хорошо, сто баксов за весь объем работ, плюс жратва!
– Подходит, что делать-то?
– Убить президента!
– Чьего? – деловито осведомился Фунтик.
– Эй, ребята, не шутите так, – раздался из кухни голос Андрея Михайловича.
– ”Там вдали, за рекой, загорались огни”… – запел Фунтик, врубая свой компьютер.
А в это время по узким и извилистым переулкам Замоскворечья медленно шел человек яркой восточной наружности. Человек вышел из большого черного лимузина, и медленно прогуливался пешком. Автомобиль, как большая черная собака, медленно и неслышно катился за ним следом.
Человеку было за восемьдесят лет, но – странное дело, его голова была едва тронута сединой. Все волосы были густыми и иссиня-черными, и только одна прядь на лбу была снежно-белой. Человек шел, задумчиво глядя прямо перед собой. Человек имел очень своеобразную походку: прежде, чем поставить ногу, он слегка касался пяткой земли, будто пробуя ее на прочность, а затем медленно и плавно перекатывался на всю стопу. Плавность была вызвана и тем, что его колени были постоянно слегка присогнуты, и он не обрушивал вес ноги целиком, в громком старческом притопе, а именно перекатывался с ноги на ногу, мягко и бесшумно, как большой осторожный кот.
Цурэн Батормукуевич, так звали почтенного человека, прекрасно знал этот район города. Он шел по местам, памятным еще со времен молодости, и наконец остановился перед большим домом сталинской постройки. На фасаде крупными буквами было написано: “Граббс Трэвэл. Туры и путешествия во все концы света!”. Он покачал головой, и заметил еще одну надпись: “Попытай свое счастье в сфере сетевого маркетинга!”. Цурэн отступил немного назад, и прочел еще одну: “Остановись, прохожий! Только во Всемирном Обществе Евангелических Технологий ты узнаешь, как добиться потрясающего жизненного успеха!”. Он вошел в проходную, и попросил скучающего охранника вызвать академика Быстрицкого.
Быстрицкий вскипятил воду в стакане, и ловко перекинул кипятильник в другой. Цурэн с интересом следил за его манипуляциями.
– А помнишь, как мы в тридцать шестом с сахарином пили, – вспомнил бурят.
– А как в шестьдесят девятом черную икру килограммами жрали!
– А как в восемьдесят первом на золоте? Когда генеральный золотую шашку обмывал?
– Да, были времена! – подтвердил Быстрицкий – Чем теперь занимаешься?
– А, лечу разных педерасов, – засмеялся хитрый бурят, – денег скоро девать некуда будет. Мне бы в молодости столько, мы бы горы свернули!
Цурэн любил сидеть вот так запросто со старыми друзьями. Он уважал Быстрицкого. Академик еще не разменялся на коммерцию, и кажется, на старости лет сумел открыть что-то важное, если его самого достали по таким каналам, о которых он и думать забыл.
– Послушай, Игорь, и не надоело тебе с этими проводами ковыряться, – Цурэн обвел рукой помещение.
– Нет, нисколько, – ответил академик, вглядываясь в хитрое лицо старого знакомого, – не темни, Цурэн, говори, зачем пришел?
– Ай, яй, яй, какой быстрый! Не дает чаю попить! Ну ладно, давай о деле. Ты знаешь, я уже стар, и мне на многое наплевать… Но не могу отказать старым товарищам. Помнишь Халхин-Гол, события на озере Хасан?
– Ну, помню, – откликнулся Быстрицкий, – и что?
– Недавно и мне пришлось вспомнить об этом, – начал Цурэн:
”… Это было в те далекие времена, когда могущественные японские войска триумфальным маршем прошли через маньчжурские равнины и вышли к границам собственно китайских провинций и пыльным пескам Монголии. В то время казалось, что силам страны Восходящего Солнца не может противостоять никто. Армии китайских коммунистов отступали, сберегая силы для гражданской войны, армии Гоминьдана были разбиты, и беспорядочно откатывались, наваливаясь на коммунистов. Японцы добились полной лояльности Маньчжурии. Они восстановили там монархию во главе с молодым императором Пу И, вложили огромные деньги в промышленность, и превратили Маньчжоу-Го в свою главную индустриальную базу. Заводы Маньчжоу-Го работали на полную мощь, производя танки и самолеты, но самое главное – рельсы и паровозы, чтобы доставлять великую японскую армию вглубь азиатского континента. На очереди была слабая Монголия, а за ней маячили неисчерпаемые природные запасы Сибири.
Малонаселенная, богатая природными ресурсами Сибирь давала ключ к мировому господству. Японцы готовились к нападению на Советскую Россию.
Русские знали об этом. Навстречу японским войскам спешно перебрасывались лучшие советские дивизии. Они шли через Монголию к границе с Китаем, где накапливали свои силы японские войска. Армии концентрировали свои силы напротив друг друга. Инциденты были неизбежны. Армии готовились проверить крепость своих противников.
В это время, навстречу колоннам советских войск, из Тибета шел молодой бурят. Это был никому не известный бурятский лама, очень молодой, и очень, очень наивный. Он только что закончил обучение в Лхасе, где осваивал иглоукалывание и традиционную тибетскую медицину, да еще немного занимался оздоровительной гимнастикой. Двигаясь из Тибета, он посетил святые горы Эмэй в провинции Сычуань, и через провинцию Шэньси двигался в сторону Внутренней Монголии…
Лама начал свое обучение в те годы, когда в Бурятии не было вообще никакой власти, и что такое Советская Россия, он знал только понаслышке. Но, чтобы не нажить врагов на своей Родине, он был вынужден ладить с коммунистами, которые контролировали большинство районов, по которым пролегал его маршрут. Лама знал, что рано или поздно его будут вербовать люди Гоминьдана, коммунисты, или представители интересов Великой Японии. Он уже имел некоторые инструкции далай-ламы, и предпочел быть завербованным коммунистами …
В провинции Шэньси, на территории Северного Освобожденного района, он лично познакомился с Гао Ганом, и даже мельком видел Мао, будущего Председателя Китайской Республики.
Лама согласился сотрудничать с русскими, и тогда серьезные товарищи с китайской стороны познакомили его с Жуковым и Ворошиловым. Сложно сказать, что на самом деле замышляли китайцы, подсунув красным командармам ламу-целителя. Но молодой лама помог многим, очень многим, и Ворошилов забрал его с собой в Москву. Лама был единственным в Москве специалистом по китайской медицине, и скоро лечил всю кремлевскую элиту…”
– … А заодно и спас от лучевой болезни некоего будущего академика, – подхватил Быстрицкий, – ну давай, выкладывай, что тебе нужно.
Цурэн расположил открытую левую ладонь у солнечного сплетения, поставил на нее стакан с горячим чаем. Он придерживал стакан правой рукой, и медленно впитывал в себя энергию тепла. Тепло уходило прямо в солнечное сплетение, переизлучалось по внутренним каналам, выходило в окружающую его ауру. Цурэн расцветил свою ауру золотыми искрами, потом превратил в ровное голубое свечение, и этим невидимым светом медленно растворял волны подозрительности, исходившие от его собеседника. Наконец он решился.
– С тобой хотят встретиться друзья моих очень старых друзей, – начал Цурэн, – что тебе мешает поговорить с людьми?
– И не подумаю, – отрезал академик, – это ж мафия!
– Да совсем это не та мафия, что ты думаешь! Это традиционное тайное общество, они интегрированы в политическую систему, у них вековые традиции, люди очень серьезные и ответственные. Молодой босс по-русски, как мы с тобой говорит, даже учился в Москве!