Однако выпитое шампанское давало о себе знать. Не говоря уже о коктейлях.
– Здесь душновато, – сказала Маша.
– Это точно, – согласился Андрей. Вгляделся в бледное лицо Маши и предложил: – Не хотите выйти на улицу и подышать свежим воздухом?
Маша внимательнее всмотрелась в его лицо. Красавец каких поискать. И такой обаятельный! Пожалуй, слишком красивый и слишком обаятельный. Любой мало-мальски проницательный человек, не желающий осложнять себе жизнь, послал бы этого мужика куда подальше, но Маша была слишком пьяна, чтобы помнить об осторожности. А потому сказала:
– Пожалуй, я не против.
Брюнет улыбнулся и подставил ей локоть. Маша взяла его под руку, и они двинулись к выходу, пробираясь через толпу гостей.
Минуту спустя они были на улице.
– Сигарету? – предложил Крайнов.
Маша покачала головой:
– У меня свои.
Она извлекла из сумочки пачку «Aroma Rich» с ароматом ирландского кофе. Андрей подождал, пока Маша достанет элегантную коричневую сигаретку, щелкнул зажигалкой и поднес огонек к ее лицу. Посмотрел, как она прикуривает, и сказал:
– Никогда не понимал людей, которые курят ароматизированные сигареты. Хуже могут быть только сигареты с ментолом.
Маша выпустила изо рта облачко дыма, посмотрела сквозь него на Крайнова и сказала:
– Никогда не понимала людей, высказывающих вслух то, что может напрячь или обидеть собеседника.
– Простите. – Андрей явно смутился. – Обычно я так не лажаюсь.
– Ничего, – смилостивилась Маша, – сделаем вид, что вы этого не говорили.
Он достал из кармана пиджака пачку «Парламента», извлек сигарету и вставил ее в губы. Маша протянула ему зажигалку.
– Благодарю вас. – Он взял зажигалку и отвернулся от ветра, чтобы прикурить.
Маша увидела его спину, левое плечо, шею, скулу и ухо… И вдруг все поняла. Когда он снова повернулся к ней с платком в руке, Маша изо всех сил ударила его каблуком туфельки по ноге, а затем бросилась к двери. Это могло сработать – но не сработало. Крайнов настиг ее одним прыжком.
– За твою новую любовь! – провозгласила владелица издательского дома Алена Тарасова, давняя и некогда близкая знакомая Глеба Корсака.
Они чокнулись. Глеб чуть-чуть пригубил, но Алена покачала головой и поддела стакан пальцем за донышко.
– До дна, – сказала она.
Глеб пожал плечами и отпил еще глоток. Алена неожиданно провела ладонью по его ширинке. Ее губы раскраснелись, глаза подернулись блестящей поволокой.
– Какого черта ты делаешь? – сухо произнес Глеб.
– Хочешь заняться любовью? – без обиняков спросила Алена. – Когда-то тебе нравилось делать это в людных местах. Мы можем пойти в туалет и…
– Перестань, – оборвал ее Глеб. – Мы с тобой не встречались больше года. У меня новая жизнь, Алена, и она мне по душе.
Владелица издательского дома прищурила ясные, похожие на голубоватый лед, глаза:
– Но тебе ведь хочется!
– Нет. Ален, перестань валять дурака, – строго сказал Глеб. – Я практически женат.
– И что?
– То, что я люблю свою… – Он на мгновение замялся, и Алене хватило этой секунды, чтобы перехватить инициативу.
– Кого? Жену? Подругу? Сколько их у тебя было, Корсак!
– Такая – одна.
Алена тихо засмеялась:
– О боже! С каких пор ты стал певцом моногамии?
– С тех пор, как познакомился с Машей.
Алена насмешливо прищурилась:
– Хочешь сказать, что ты ей ни разу не изменял?
– Вообще-то это не твое дело.
– Значит, изменял. – Она улыбнулась. – Так я и знала.
Глеб поморщился:
– Ты не так все поняла.
– Да ну? Ох. – Алена насмешливо прищурилась. – Ох, Корсак, Корсак… Я же тебя знаю как облупленного! Ты из тех, кто плюнет на любые принципы ради смазливой женской мордашки. Так зачем изменять себе сейчас?
– Прости, но мне наскучил этот разговор.
Глеб повернулся, желая уйти, но Алена схватила его за рукав пиджака.
– И ты даже не хочешь со мной поболтать? Раньше тебе нравилось со мной болтать.
– Лена!
– Так как насчет туалета? Не хочешь проводить меня до кабинки?
– Ты груба.
– Это что, недостаток?
– Вполне возможно.
Алена усмехнулась и приблизила глаза к его лицу:
– Дурачок, я не груба, я откровенна!
Она попыталась его обнять, но он перехватил ее за запястья и убрал их со своей шеи. Затем повторил, на этот раз намного холоднее:
– Ален, кончай валять дурака.
– Какой ты у меня стал скромненький да рассудительный, – насмешливо сказала Тарасова. – Да не напрягайся ты так. Никто ничего не узнает. Это будет нечто вроде прощального банкета. Или мальчишника. Ну! Милый, давай! Сделай это для меня! В последний раз!
– Я уже сказал – нет. И хватит меня доставать.
Алена презрительно скривилась.
– Дурак! – сказала она. – Все равно ты на ней не женишься. Я слишком хорошо тебя знаю. Мы были любовниками почти год.
– В самом деле? – усмехнулся Глеб. – Трудно представить, что я был когда-то таким кретином.
Тарасова пристально посмотрела ему в глаза:
– Хочешь сказать, что влюбился?
– Это тебя не касается.
Глеб отвернулся и отошел в другой конец зала. Напряженно оглядываясь по сторонам, он поймал за пуговицу своего литагента:
– Леш, ты не видел здесь мою подругу?
– Машу Любимову? Кажется, она вышла на улицу с каким-то мужиком.
Лицо Корсака напряглось.
– С каким мужиком?
Литагент пожал плечами:
– Не знаю. Я его раньше не видел.
Корсак нахмурился:
– Когда это было?
– Минут десять назад.
Глеб взял агента за плечи, отодвинул его в сторону и стремительно зашагал к выходу.
Внизу, в тени дерева, он увидел вещь, от вида которой его прошиб пот. Это была серебряная зажигалка Маши. Глеб мигом сбежал с крыльца, поднял ее из травы, выпрямился.
– Маша! – крикнул он что было сил. – Маруся!..
Глеб быстро достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Маши. По здравом размышлении, волноваться было преждевременно, однако у Глеба, как у любого хорошего журналиста, было чутье на опасность, и сейчас это чутье говорило ему, что беда уже случилась.
«Телефон абонента выключен или находится вне действия сети», – холодно проговорил женский голос.
Глеб опустил руку, мобильник едва не выпал из его разжавшихся пальцев, но он успел его подхватить, уткнулся взглядом в дисплей, быстро нашел номер телефона Стаса Данилова и нажал на кнопку связи.
Стас, как это обычно и бывало, отозвался сразу же:
– Слушаю!
– Стасис, это Глеб. Глеб Корсак.
– Здравствуй, Корсак! Что-то случилось?
– Да! Кажется… Маша исчезла.
– Я не понял… Повтори!
– Маша пропала! Бери Толю и срочно приезжай сюда.
3
– Что скажешь? – спросил Глеб у здоровяка Волохова, протягивая ему пачку «Кэмела».
– Ничего определенного, – ответил тот, доставая сигарету.
Они закурили. Толя покосился на бледное лицо Корсака и сказал:
– Может, не стоит пока волноваться? Мало ли что могло случиться. Вдруг она сама выключила телефон? Так бывает, когда люди ссорятся.
Глеб нахмурился:
– Мы не ссорились.
– Ты мог об этом не знать, – пожал плечами Волохов. – Может, она увидела тебя в компании красоток, ну и… Женщины, они ведь все замечают и из всего делают выводы. Часто – скоропалительные. Ты вот что, Глеб… Припомни-ка все места, где она, по-твоему, могла бы быть. Телефоны, адреса… А мы все проверим.
Толя сунул сигарету в губы и потянулся за блокнотом, который всегда таскал с собой.
Глеб посмотрел на Волохова потемневшими от горя глазами и хрипло проговорил:
– Записывай.
…Продиктовав все, что хотел сказать, Глеб потянулся в карман за сигаретами и зажигалкой. Пальцы у него подрагивали, но он справился. Едва он выпустил первое облако дыма, как подошел эксперт-криминалист Паша Скориков. Невысокий, темноволосый, Скориков стянул с рук перчатки и сказал:
– Глеб прав. Машу похитили.
Эти слова произвели мрачный эффект. Лица мужчин словно бы осунулись.
– Обоснуй, – потребовал Стас.
– Недалеко от черного входа, вон за теми деревьями, люди видели припаркованную машину. Я проверил и нашел рядом следы мужских ботинок. Земля там очень влажная. Кто-то шел напрямик, скрываясь от света фонарей. На кустах сломаны ветки. А следы очень глубокие. Гораздо глубже, чем у меня. Тот, кто их оставил, шел не просто так. Он… кого-то нес.
– Машу, – сказал Глеб. – Он нес Машу!
– Да. – Скориков смущенно отвел взгляд. – Судя во всему.
– Что насчет машины? – спросил Данилов.
– Иномарка, – ответил Паша. – Какой-то «японец». Темного цвета. Больше ничего не известно.
– Понятно.
Глеб поймал на себе взгляд Стаса и невольно вздрогнул. Во взгляде этом было столько неприязни, что у Глеба пересохли губы. Было очевидно, что Стас во всем винит Глеба.
Паша хотел что-то добавить, но Стас прервал его жестом и, по-прежнему глядя на Корсака, поинтересовался:
– Ну как?
– Что – как? – не понял Глеб.
– Хорошо развлекся?
Корсак поморщился:
– Стас, кончай.
Волохов положил на плечо Стасу огромную ручищу и тихо проговорил:
– Стас, не надо.
Данилов несколько секунд молчал, вздохнул и сказал:
– Ладно. Дело – прежде всего. Надаю тебе по шее в следующий раз.
– Предупреди когда, – негромко отозвался Глеб. – Чтобы я успел ее вымыть.
– Если бы Лицедей хотел ее убить – убил бы сразу, – сказал Толя. – А раз похитил, значит, выдвинет требования.
– Лицедей?..
– Да. Просто вырвалось… Это из той песни, которую он пел в ролике… «Я шут, лицедей, добряк и злодей…»
Скориков зашагал к своей машине.
С крыльца спустилась ослепительно-красивая брюнетка в стильном светлом пальто. Подошла к Глебу, кивнула операм и спросила:
– Глеб, ты можешь мне объяснить, что случилось?
– Не сейчас, Алена, – хмуро ответил он.