Одет Лацис был почти так же дорого, как Коновалов. Жидкие светлые волосы его были тщательно зачесаны набок, а на носу красовались очки в тонкой золотой оправе, придававшие его худому лицу выражение интеллигентного спокойствия.
Игра длилась уже больше часа. Максу Коновалову не везло. Его приятелю Артуру Лацису – тоже. Не так сильно, как Коновалову, но оба были в минусе и оба это переживали. Мажор Коновалов откровенно злился, интеллигентный Лацис хмурил светлые брови и напряженно глядел в свои карты.
После очередного круга Глеб поднялся из-за стола:
– Прошу прощения, господа, мне нужно ненадолго отлучиться.
Он направился к туалетам. Петя Давыдов, сидевший в кожаном кресле, в углу комнаты, тоже поднялся.
– Хочешь ему помочь? – насмешливо поинтересовался Коновалов-младший.
Петя проигнорировал его реплику и тоже двинулся в сторону туалета.
Глеб поджидал его в коридорчике, на стенах которого красовались старинные гравюры в деревянных рамах.
– Петь, я заметил, что ты на пределе, – с ходу сказал он.
– На п-пределе? – Давыдов сдвинул брови. – Глеб, что, черт возьми, п-происходит?
– Я выигрываю, – просто ответил Корсак.
– Выигрываешь? Да ты…
Глеб приложил палец к губам:
– Тише.
Петя понизил голос:
– Да ты уже отхватил целую кучу д-денег! Когда это закончится?!
– Когда закончатся деньги у Коновалова.
Лицо Пети напряглось и слегка покраснело. Он посмотрел на Корсака хмурым, непонимающим взглядом и сказал:
– М-мальчишка опасен.
– Я знаю, – отозвался Корсак.
– А если знаешь, тогда к-какого черта…
– Петь, не голоси. – Глеб положил руку на его плечо. – Отнесись ко всему философски.
– Философски? А если тебя н-найдут в канаве со свернутой шеей? Тоже п-прикажешь мне относиться к этому философски?
Корсак хмыкнул:
– Не нагнетай.
– Я и не н-нагнетаю. Ты знаешь, что у его телохранителя есть ствол?
– Да, я обратил внимание.
На лице Давыдова отобразилось недоумение. Несколько секунд он молчал, испытующе глядя на журналиста, потом сказал:
– Не знаю, чего ты хочешь добиться, Глеб. Но если ты д-думаешь, что я смогу отстоять тебя в д-драке с этими коновалами – ты сильно ошибаешься.
– Это всего лишь игра, – сказал Глеб спокойно. – Чего я хочу добиться? Того же, чего и другие игроки, – опустошить карманы противников. А теперь давай вернемся в зал и продолжим. И я тебя умоляю: не бросай в нашу – вернее, в мою – сторону стола гневные взгляды и не скрипи зубами. Этот скрип слышен на соседней улице.
Глеб подмигнул Давыдову и вернулся в зал.
– Вы готовы продолжить? – с холодной вежливостью осведомился у Корсака распорядитель, когда тот подошел к игральному столу.
– Только если мне принесут стакан водки с тоником, – небрежно и даже развязно сказал Глеб.
Распорядитель подал знак молодцеватому бармену. Бармен кивнул и тотчас же принялся смешивать коктейль. Треть стакана водки, треть – тоника, сок из половинки лайма и много колотого льда.
– Заставляете себя ждать, – едко проговорил Коновалов-младший, уставившись на Глеба глазами молодого пса, уверенного, что уловил запах добычи.
«Это мы еще посмотрим, кто из нас добыча», – подумал Корсак и бросил на стол пластиковую фишку.
Полчаса спустя Глеб сидел за столом, заметно встрепанный, разгоряченный алкоголем и игрой, со сбившимся на сторону галстуком. Глаза у него азартно блестели, на губах играла ироничная улыбка.
Максим Коновалов, напротив, выглядел мрачным и был бледен. Ему по-прежнему не везло. На этот раз – просто катастрофически. Он то и дело заказывал минеральную воду, чтобы остудить свою ярость и пыл. После очередного выигрыша Глеб снисходительно проговорил, обращаясь к парню:
– Ничего, приятель, будет и на твоей улице праздник.
Глаза Максима сверкнули. Однако он сдержался. Корсак заказал еще выпивку. А когда ему принесли коктейль, развязно произнес:
– Эй, паренек, не хочешь присоединиться?
– Нет.
– Зря! Знаешь, как поется в песне? Губит людей не пиво – губит людей вода!
Глеб засмеялся и с шумом отхлебнул из стакана коктейль. На этот раз Коновалов не выдержал. Он сжал кулаки и процедил сквозь сжатые зубы:
– Вы бы не могли не пить во время игры?
– Правила этого не запрещают, – легкомысленно проговорил Корсак. – Следовательно, я буду пить что хочу и сколько хочу.
– Может быть, вы сперва сделаете ставку? – вежливо, но холодно проговорил один из игроков, пожилой джентльмен с мясистым лицом.
– Легко.
Глеб сделал ставку, да такую, что лица игроков заметно изменились.
– Пас, – сказал пожилой джентльмен и положил карты на стол.
– Я тоже, – севшим голосом проговорил второй игрок, худощавый, с холодными глазами и тонкогубым ртом. И тоже положил карты.
– И я, – сказал белобрысый Лацис.
Глеб покосился на Коновалова. Тот напряженно смотрел в свои карты. Прошло несколько секунд, взгляд Коновалова скользнул поверх карт и встретился со взглядом Глеба. Тот улыбнулся и подмигнул парню. Лицо мажора слегка потемнело, в глазах его заплясал убийственный огонек.
– Вы бы не могли не улыбаться? – прохрипел он.
– Не могли бы, – ответил Глеб. – У меня хорошее настроение.
– Хорошее? – Парень холодно прищурился. – Хочешь, чтобы я тебе его испортил?
– Попробуй, – добродушно предложил Глеб.
Белобрысый Артур Лацис, сидевший рядом с Коноваловым, наклонился к нему и тихо произнес:
– Максим, не горячись.
– Вот-вот, Максимка, не горячись, – улыбнулся Глеб. – Все болезни – от нервов.
Коновалов чуть наклонился вперед, посмотрел на Корсака исподлобья, как разъяренный бычок, и прорычал:
– Говорю тебе: не улыбайся здесь!
На это Глеб ответил с глумливой усмешкой:
– Раз уж мы на «ты», то позволь тебе заметить, мой маленький друг: когда я улыбаюсь и где – не твое собачье дело.
Парня проняло. Задыхаясь от бешенства, он сипло выдавил из себя:
– Я тебя… Я…
– И что ты сделаешь? – насмешливо уточнил Глеб. – Пожалуешься взрослым? – Корсак скривил лицо и захныкал: – «Папочка, этот нехороший дядя выиграл у меня все мои де-е-еньги! Накажи-и его!»
Кровь отхлынула от щек Коновалова. Губы его побелели и затряслись.
– Смотри не грохнись в обморок, малыш, – посоветовал ему Глеб. – И вели своему церберу сбегать за подгузниками: если ты так будешь переживать, они тебе понадобятся.
На этот раз не выдержал даже Петя Давыдов.
– Глеб, з-завязывай, – сказал он со своего кресла. – Ты же не самоубийца.
Реплика Пети подействовала на Коновалова неожиданным образом. Он вдруг успокоился, растянул толстые губы в ухмылке и проговорил таким же развязным голосом, каким высказался Глеб:
– Послушай своего друга, Корсак. По вечерам на московских улицах небезопасно.
– Поэтому ты и ходишь с телохранителем? – приподнял точеную бровь Глеб. – Он защищает твой зад?
Парень вновь изменился в лице. И тогда Глеб подбавил масла в огонь:
– Неужели я ошибаюсь? Если ты смелый парень, то покажи, на что ты способен.
И Коновалов показал – схватил фишки и объявил:
– Я хочу удвоить!
– Макс, не надо, – тихо проговорил белобрысый Лацис. – Он тебя подначивает.
Коновалов его не слушал. Он смотрел только на Глеба.
– Поднимаю, – сказал тот. Передвинул свои фишки, взглянул на парня и весело объявил: – Кажется, у вас больше нет фишек? Что будете делать?
Коновалов облизнул сухие губы языком.
– Я… напишу расписку, – пробормотал он.
Распорядитель посмотрел на Корсака и вопросительно приподнял брови:
– Глеб Олегович?
– Пусть пишет, – пожал плечами Корсак.
Распорядитель протянул парню бумагу и ручку. Тот написал расписку.
– Отлично, – кивнул Глеб. – Что ж, полагаю, теперь самое время посмотреть на наши карты.
Коновалов бросил карты на стол – картинками вверх.
– «Фул-хаус»! – объявил он самодовольно. – А что у вас?
Глеб выложил свои карты на стол – одну за другой. По комнате пронесся многоголосый вздох.
– «Рояль-флэш» на бубнах, – сказал распорядитель, взглянув на карты журналиста.
А Глеб подмигнул Коновалову и весело проговорил:
– Неплохая попытка, малыш! Но сегодня тебе не повезло.
Он взял расписку и сунул ее в карман пиджака. Физиономия Макса Коновалова побагровела. Прочие игроки, включая Артура Лациса, сидели с каменными лицами.
И тут Коновалов слетел с катушек. Уставившись на Корсака ненавидящими глазами, он резко и сильно ударил ладонью по столешнице и рявкнул:
– Ты жульничал!
– Что?! – Зрачки Глеба сузились. – Повтори, что ты сказал, щенок?!
– Я сказал, что ты – шулер!
Глеб поднялся. Телохранитель, сидевший за спиной молодого богача, тоже вскочил на ноги и шагнул вперед. Глеб, казалось, не обратил на него никакого внимания. Он холодно посмотрел на парня и проговорил отчетливо, с убийственно-холодной иронией:
– Вот сейчас сниму ремень и надаю тебе медной пряжкой по заднице.
Коновалов тяжело задышал, его ноздри раздулись, он стал медленно вставать из-за стола.
Телохранитель шагнул к Глебу, но в этот миг Корсак вновь заговорил.
– Ты затеял ссору специально, чтобы не платить, птенец? – произнес он уничижительным тоном, глядя парню в глаза. – Вот, значит, как Коновалов-младший относится к карточным долгам?
– Макс, он прав, – произнес вдруг Артур Лацис. Он тоже поднялся и, блеснув золотыми очками, положил приятелю руку на плечо: – Отойдем на два слова.
Оба парня поднялись и отошли в другой конец комнаты.
Лацис, искоса поглядывая на Глеба, что-то зашептал Коновалову-младшему на ухо. Шептал тихо, неслышно, но Глеб догадывался, о чем он говорит.
– Ты хочешь свернуть этому выскочке шею, и я тебя понимаю, – говорил Лацис. – Но ты не можешь его тронуть до тех пор, пока не выплатишь ему долг. Рассчитайся с ним, а потом уже действуй.
Коновалов-младший расцепил сжатые зубы и тихо процедил: