Маг побледнел. Торопливо попятился, развернулся и полез вверх по трапу, оглядываясь и соскальзывая на ступеньках.
Добравшись до палубы, маг шустро рванул к фальшборту, и там остановился, как загнанная лань, раздираемый желанием сбежать и страхом перед своим капитаном.
Так что никто не помешал капитану Роберту в его странных экспериментах.
Да и зачем мешать человеку, приговорённому к смерти? Ему всё равно конец, так пусть порезвится напоследок. Пираты смотрели на него, как на живого покойника, и Игорь знал, почему.
Жертва, подобранная им на причале Зунне, та самая, обёрнутая в дерюгу и связанная цепями… жертва эта оказалась капитаном Струем.
Когда капитан Фрей, прошагав по залитой кровью палубе, принял капитуляцию, когда трупы погибших и тяжело раненых побросали за борт, а уцелевших пленников разоружили, кто-то наконец обратил внимание на рогожный куль.
Куль слабо шевелился и издавал придушенные звуки.
Рогожу размотали, и на палубу вывалился, жадно глотая воздух разинутым, перекошенным ртом, капитан Струй.
Бывший щёголь, франт в роскошном кафтане, кружевах и драгоценных пряжках был потрёпан, оборван и жалок. На помятом лице его красовался застарелый синяк, волосы торчали дыбом, глаза с диким выражением шарили вокруг.
Пираты застыли от изумления, а Струй, остановив взгляд красных, припухших глаз на Игоре, ткнул в него трясущимся пальцем и истошно завизжал:
— Предатель! Предатель!
Из бессвязных воплей, рыданий, когда трясущегося, как в лихорадке, пирата отнесли на корабль капитана Фрея, стало ясно одно: во всём виноват капитан Роберт со своей оголтелой командой висельников. Это они провалили всё дело; это они при первых признаках опасности сбежали из сокровищницы со всем, что смогли унести; и это они напоследок навели стражников на беднягу Струя (который не щадил ни жизни, ни средств для общего блага).
После жутких мытарств и мучений несчастный, всеми брошенный Струй был осуждён и приговорён к страшной участи жертвы. О боги моря, если бы не храбрый капитан Фрей, что могло бы случиться… Но теперь справедливость восторжествует, хвала богам!
Разгорячённый Струй требовал немедленной казни капитана Роберта. Но Фрей, которого трудно было вывести из себя, только покачал головой, хмуро глядя на корабль Мёртвых, и дал команду оставить всё как есть.
Если выборный князь Яггер Первый так суров, как о нём говорят, Игорь не сомневался — многие на месте капитана Роберта предпочли бы немедленную (и быструю) казнь на месте.
Игорь взял подмышку ветряк, кувшин для электролита — нужно было пополнить запасы — и полез на палубу.
Пираты как раз окунали в воду пленного мага. Игорь поднялся на палубу, когда перевязанного, как батон колбасы, мага на верёвке плюхнули за борт в море. Бедняга орал и извивался, как большой червяк.
Полетели брызги, живой груз протащили по воде и выдернули наверх. Несчастный кашлял и отплёвывался. Потом мага вытянули на борт и плюхнули на палубу. С него ручьями текла вода и уходила в отверстия в фальшборте. А молоденький юнга уже склонился над пленным магом с кружкой пива и куском хлеба.
— Хотят живым довести, — тоном знатока заметил Писарь.
— Что? — спросил Игорь. Он знал, что ветеран только и ждёт, чтобы его спросили. Видно, ему было скучно, с мрачными товарищами поговорить не получалось, а тут попался невинный слушатель, для которого каждое слово Писаря было новостью
— До пиратских островов. Главное, чтоб по дороге копыта не откинул. Живого резать веселее.
Игорь вспомнил безрукого мага, которого пираты ему презентовали вместе с мешком, и ему стало тошно.
— Вот эту красотку точно резать не будут, — вдруг изменившимся голосом сказал Писарь.
Нийзи легко перепорхнула на корабль Мёртвых, жестом остановив Фрея, который хотел последовать за ней. Она шла, легко переступая по палубе, и за её спиной дрожали радужные крылышки. Развевалось на ветерке полупрозрачное покрывало, которое окутывало фигурку девушки с ног до головы, не столько скрывая, сколько подчёркивая соблазнительную округлость груди и стройных бёдер.
Писарь прерывисто вздохнул, когда Най мельком взглянула на него, подходя к Игорю.
Тот молча смотрел на девушку. Он даже не мог назвать её изменницей, как Май, хотя нийзи жила теперь в каюте капитана Фрея. Никто не знал, что там между ними происходит, но ревнивое воображение рисовало Игорю самые разные картинки…
Она изменилась. Раньше она была просто красива. Теперь она светилась, как… да, как фея, иначе он не мог сказать. Хотя и знал, что здесь, в этом мире, отродясь не слыхали про фей. Пухленькое личико её заострилось, стало чётким, глаза, окружённые густыми ресницами, сияли, точёные пальчики уверенно придерживали края капюшона, из-под которого на грудь опускались густые медовые локоны.
— Ты помнишь свою клятву, капитан Роберт? — спросила она, подойдя вплотную.
— Да.
В клятве уже не было смысла. Что толку в обещаниях теперь, перед лицом неминуемой смерти? Но Игорь не мог ответить по-другому, глядя в эти ясные глаза. У него не хватило духу сказать ей, что всё кончено.
— Хорошо. Я верю тебе, человек. Вот твои бумаги, — Най распахнула тонкий плащ, и в руках её Игорь увидел стопку аккуратно сложенных листков. — Ты забрал это из дворца Золотого Дракона. Я подумала, тебе это нужно.
Она отступила на шаг, повернулась, и, грациозно покачивая бёдрами, пошла прочь. Её провожало множество глаз.
Игорь посмотрел на бумажки. Мятые листки с небрежно нарисованными чернильными каракулями. Несколько листков пожелтели от морской воды. Вся эта связка была перевязана ниткой, явно выдернутой из чьей-то рубашки… Ну конечно! Те самые бумажки, что Игорь подобрал, не глядя, с песка райского сада, где водился Золотой Дракон, и сунул за пазуху. Должно быть, Най подобрала их, высушила и сохранила для него.
Он поправил подмышкой ветряк, и неловко развернул листки. Попытался рассмотреть рисунок, сделанный рукой светлого принца, и тут же насажал на листок пятен копоти — она хлопьями сыпалась с его рубашки и волос после работы над ветряком.
Игорь чертыхнулся и ладонью попытался смахнуть копоть, но только размазал её по пожелтевшему от морской воды листку. Рисунок — изображение дракона с разинутой пастью — пошёл пятнами, и золотой зверь стал похож на леопарда.
— К Фрею пошла, — мрачно сказал за его спиной Писарь. — В постельке кувыркаться.
Игорь вздрогнул и нечаянно надорвал край листка. Дёрнулся и выронил рисунок. Пальцы его онемели, по руке пробежала судорога, как будто он случайно прикоснулся к оголённому проводу.
— Да ты не переживай так, — утешительно сказал Писарь. — Всё зло от баб.
Игорь не ответил. У его ног шевелился на ветру надорванный, покрытый копотью листок с изображением огнедышащего дракона и надписью на незнакомом языке. Буквы горели золотым огнём.
Глава 54
Невозможность — слово из словаря глупцов.
Наполеон Бонапарт
Игорь расправил надорванный листок. Золотой дракон ухмылялся разинутой пастью. На морде его застыло глумливое выражение. Должно быть, светлый принц Фаррт'шанти Т’Фарр изобразил в нём отражение своих бесплодных попыток выведать секрет металлического зверя и его Гребня.
Чувство, что он нашёл что-то важное, что он держит в руках драгоценное открытие, жгло огнём почище едкого электролита. Нужно было срочно проверить свою мысль, пока она не ушла, не пропала.
Игорь поднял глаза от листка и наткнулся на жадный взгляд пиратского мага. Как видно, тот что-то заметил намётанным взглядом. Даже суеверный страх перед капитаном корабля мёртвых испарился без следа. Теперь это был маг, и только маг.
— Что это, капитан Роберт? — свистящим шёпотом произнёс пират. Он весь трясся от волнения, и Игорь понял — теперь от него не отвязаться.
— Хотите знать? — медленно спросил он, чувствуя, как пустеет голова. Надо что-то делать, причём немедленно. — Пойдёмте, покажу.
Они спустились в трюм. Игорь выложил листки на стол возле неразобранной схемы. Маг шумно дышал, глядя на верхний лист с нарисованным драконом.
Пасьянс из рисунков сложился сам собой. Изображения дракона: спящего, стоящего, с раскрытой пастью и закрытой. Один был с крыльями — как их представила фантазия принца. Видно, никто ещё не видел этого зверя крылатым. Несколько набросков могучего дерева на круглой песчаной поляне — дерево как живое, поляна — кружок чернилами.
Игорь выбрал один листок, с изображением крылатого дракона. Вверху листка была нацарапана пара слов, которые он не мог прочесть.
— Что здесь написано? — спросил он мага.
Тот наморщил лысый лоб, отчего татуировка превратилась в гармошку.
— Э-э… это старый язык, его учат в академии магов. Кажется, это значит… значит — воздух. Э-э, нет… вихрь. Не уверен…
Что же, пусть будет так. Неважно. Разберёмся по ходу дела. Так…
Провести ладонями по волосам, набрать копоти. Стряхнуть на один из листков. Опустить пальцы в кувшин и окропить электролитом почерневший абрис золотого зверя. Положить рисунок на импровизированную схему, прямо на светящиеся камушки, прижать ладонью как следует. Легонько покрутить лопасти ветряка, самую малость, чтобы не сжечь конструкцию. Дождаться, пока камни загорятся алым, отчего лист станет прозрачным, а рисунок засветится, как витраж под лучами солнца…
Приподнять листок за края и помахать в воздухе, дать окончательно подсохнуть. Игорь вздохнул, задержал дыхание, как перед выстрелом, и разорвал бумажку надвое, разделив дракона пополам.
Страшная дрожь прокатилась по телу, ушла в пол. Застонал потревоженный воздух, задрожал, пошёл волнами, отозвался гудением в переборках. Игорю показалось, что в трюме внезапно потемнело, воздух сгустился, а над столом, где стояли аккумуляторы, закрутился маленький крылатый смерч.
Смерч завился винтом, смёл со стола кувшин с электролитом (Игорь мог бы поклясться, что кувшин сбило дымчатое драконье крыло) и распался в чернильный прах.