— Мы должны победить, — говорил он. — Мы должны завоевать мир. Тогда мы сможем править.
— Мы? — переспрашивала она.
Он кивал, и его лицо становилось непривычно кротким, а глаза — обманчиво спокойными.
— Да, — вдохновлялся он, — мы! Немногие, которые имеют значение. Интеллектуалы. Остальные не принимаются в расчет.
«Куда мы идем? — гадала Хилари. — Куда придем? Эти люди сумасшедшие, но при том все безумны по-своему. Как будто стремятся к различным целям, различным миражам. Именно так! К миражам».
А миссис Кэлвин Бейкер? В ней ни фанатизма, ни ненависти, ни мечтательности, ни высокомерия, ни высоких стремлений. В ней ничего, что Хилари не смогла бы обнаружить или заметить. Бейкер была женщиной, считала Хилари, у которой начисто отсутствуют сердце и совесть. Это эффективный инструмент в руках большой, таинственной силы.
Закончился третий день. Они приехали в маленький городок и остановились в небольшой гостинице. Здесь, как оказалось, им предстояло вновь одеться в свою европейскую одежду. Ночь Хилари провела в маленькой, пустой, свежевыбеленной комнатке, больше похожей на клетку. Ранним утром ее разбудила миссис Бейкер:
— Мы отправляемся прямо сейчас. Самолет ждет.
— Самолет?
— Ну конечно, дорогая. Слава Богу, мы возвращаемся к цивилизованному способу путешествий.
После почти часовой поездки они добрались до напоминавшего заброшенный аэродром летного поля, к ожидавшему их самолету. Летчик оказался французом. Они летели несколько часов, пересекая горы. Выглядывая через иллюминатор, Хилари поражалась, как все же удивительно однообразен мир, если разглядывать его с высоты. Горы, долины, дороги, дома. Если ты не настоящий специалист в летном деле, все внизу выглядит одинаково. Что можно было определить, так только то, что населенность одних мест гуще, чем других. Чаще во время полета вообще ничего нельзя было рассмотреть из-за облаков.
Сразу после полудня они начали снижаться и заходить на посадку. Они по-прежнему находились среди гор, но опускались на плоскую равнину. На ней был хорошо, размеченный аэродром, рядом стояло белое здание. Приземлились они превосходно.
Миссис Бейкер сразу же направилась к зданию. Рядом с — ним стояли два мощных автомобиля, около них — шоферы. Явно какой-то частный аэродром, так как нигде не видно ни официальных лиц, ни зала для регистраций.
— Путешествию конец! — весело провозгласила миссис Бейкер. — Сейчас мы все хорошенько помоемся и почистимся. А к тому времени будут готовы и машины.
— Путешествию конец? — Хилари удивленно уставилась на нее. — Но мы ведь не… мы ведь не перелетели море!
— А вы этого ожидали? — миссис Бейкер выглядела довольной.
Хилари смущенно сказала:
— Ну да. Я думала… — и замолчала.
Миссис Бейкер закивала головой:
— Что ж, так думают многие. Много ерунды рассказывают о «железном занавесе», но, если вы спросите меня, я скажу, что «железный занавес» может находиться где угодно. Люди же об этом не думают.
Их встретили двое слуг-арабов. Умывшись и почистившись, все сели за стол, где их ждал кофе с бутербродами и пирожными.
Через некоторое время миссис Бейкер взглянула на часы.
— Всего хорошего, друзья, — сказала она. — Здесь мы с вами расстанемся.
— Вы возвращаетесь в Марокко? — удивилась Хилари.
— Это не совсем соответствовало бы тому, — ответила миссис Кэлвин Бейкер, — что я сгорела в результате крушения самолета! Нет, у меня другой маршрут.
— Но ведь кто-нибудь может узнать вас, — допытывалась Хилари. — Кто-нибудь из тех, кто видел вас в отелях Касабланки и Феса.
— А, — отмахнулась миссис Бейкер, — теперь у меня другой паспорт, хотя действительно моя сестра, некая миссис Кэлвин Бейкер, погибла именно в результате крушения самолета. Все находят, что мы с сестрой были очень похожи. — И добавила: — Что касается случайных соседей по гостиницам, то для них все путешествующие американки на одно лицо.
Да, мысленно согласилась Хилари, так оно и есть. Миссис Бейкер обладала какими-то общими, неприметными чертами. Чистоплотность, аккуратность, тщательно уложенная прическа, чрезвычайно монотонный лепечущий голос. Внутренний мир ее, поняла Хилари, был старательно замаскирован, его как бы и не существовало вовсе. Миссис Кэлвин Бейкер выставляла миру и окружающим только фасад, а что пряталось за фасадом, постичь непросто. Как будто она умышленно уничтожала те признаки индивидуальности, которые отличают одного человека от другого.
Хилари почувствовала желание высказать ей все это. Они с миссис Бейкер стояли несколько в стороне от остальных.
— Никто и не знает, — сказала Хилари, — какая вы на самом деле.
— Вам это зачем?
— Зачем мне? Понимаете, я чувствую, что мне необходимо это знать. Мы путешествовали вместе и были довольно тесно связаны между собой. Мне кажется странным, что я ничего о вас не знаю: что вы чувствуете и думаете, что вы любите и не любите, что важно для вас, а что нет.
— У вас очень пытливый ум, моя дорогая, — ответила миссис Бейкер. — Если нужен мой совет, обуздайте свои наклонности!
— Я даже не знаю, из какой вы части Соединенных Штатов!
— Тоже не имеет значения. Я порвала со своей страной. У меня есть веские причины, по которым я не могу вернуться туда. Если мне представится возможность отомстить своей стране, я это сделаю с удовольствием.
На секунду-другую злоба исказила черты ее лица и изменила голос. Но через мгновение она опять превратилась в веселую и бодрую туристку.
— Что ж, всего доброго, миссис Беттертон. Надеюсь, вас ждет приятная встреча с вашим мужем!
Хилари беспомощно проговорила:
— Я даже не знаю, где я нахожусь! В какой части света, имею в виду.
— Теперь из этого можно не делать тайны. Глухое местечко в горной системе Высокого Атласа.
Миссис Бейкер отошла от нее и стала прощаться с остальными. В последний раз весело взмахнув рукой, она пошла по взлетному полю. Самолет был уже вновь заправлен, и летчик стоял рядом. Легкий мороз пробежал по коже у Хилари. Ей показалось, что с отлетом самолета обрывается последняя связь с внешним миром. Питерс, находившийся поблизости, казалось, почувствовал ее состояние.
— Место, откуда возврата нет, — тихо сказал он. — Это, наверное, о нас.
Доктор Баррон спросил Хилари:
— У вас еще осталось мужество, мадам, или вы уже хотите побежать за своей американской подругой, забраться вместе с ней в самолет и бежать назад… назад, в мир, который вы покинули?
— А могу я уехать, если захочу? — спросила Хилари.
Француз пожал плечами:
— Кто знает?
— Мне позвать ее? — спросил Энди Питерс.
— Конечно, нет, — резко ответила Хилари.
Хельга Нидхайм с презрением проговорила:
— Здесь не место слабохарактерным неженкам!
— Мадам не неженка, — возразил доктор Баррон. — Она всего лишь задает себе вопрос, который задала бы любая здравомыслящая женщина.
Он подчеркнул слово «здравомыслящая», как будто оно выражало разницу между Хилари и немкой. Однако немка осталась равнодушна к его словам. Она ни во что не ставила всех французов, оставаясь нагло уверенной в собственном превосходстве. Эрикссон встрял высоким и нервным голосом:
— Когда наконец удалось обрести свободу, разве можно даже думать о том, чтобы вернуться назад?!
Хилари не сдавалась:
— Но если невозможно вернуться назад или хотя бы выбрать возвращение, то это уже не свобода!
Один из слуг подошел к ним и произнес:
— Прошу вас, машины готовы!
Они вышли из здания через заднюю дверь. Их ждали два «кадиллака» с шоферами, одетыми в униформу. Хилари жестом показала, что хочет сесть впереди, рядом с шофером. Объяснила она свое желание тем, что сзади ее иногда укачивает. В это объяснение, казалось, поверили сразу. Пока они ехали, Хилари время от времени затевала с шофером отрывочную, бессвязную беседу. О погоде, о достоинствах машины. Она говорила по-французски легко и свободно, и шофер с охотой отвечал ей. Его поведение было совершенно естественным и будничным.
— Как долго нам нужно ехать? — спросила она.
— От аэродрома до госпиталя? Около двух часов, мадам.
Его слова чем-то неприятно поразили Хилари. Еще раньше она обратила внимание, что Хельга Нидхайм переоделась в домике на аэродроме, и теперь на ней была одежда больничной сиделки. Все сходилось.
— Расскажите мне что-нибудь о госпитале, — попросила она шофера.
В его ответе звучал восторг:
— О, мадам, он великолепен! Оборудование в нем совершеннейшее в мире. Множество докторов приезжают ознакомиться с ним, и все они, уезжая, расхваливают его до небес. Создание нашего госпиталя принесло громадную пользу человечеству.
— Наверное, — проговорила Хилари.
— Эти несчастные… — продолжал шофер. — В прошлом их отправляли умирать в забвении на необитаемые острова. Но у нас в лечении используется новый метод доктора Колини, дающий очень высокий процент выздоравливающих. Даже среди тех, у кого запущенная форма.
— Место кажется довольно заброшенным для госпиталя, — сказала Хилари.
— Ах, мадам, приходится жить уединенно в наших обстоятельствах! Власти настаивают на этом. Но там хороший воздух, замечательный воздух! Посмотрите, мадам, уже видно, куда мы едем. — Он указал вперед.
Они приближались уже к подножию горной цепи, и на одном из ее склонов, прилепившись к холму, поблескивало длинное белое здание.
— Каким достижением, — восклицал шофер, — было выстроить здесь корпус! Деньги затрачены просто фантастические. Мы многим обязаны, мадам, богатым филантропам всего мира. Они не то что правительства, которые всегда хотят сделать все подешевле. Сюда деньги текли рекой! Наш патрон, как утверждают, один из самых богатых людей в мире. И действительно, он построил здесь настоящий дворец во имя облегчения страданий человечества!
Шофер повел машину вверх по извилистой дороге. Наконец остановка у громадных ворот, забранных железной решеткой.
— Вы должны выйти, мадам, — сказал шофер. — Машинам не разрешается въезжать в ворота. Гаражи находятся в километре отсюда.