Все происходящее казалось Хилари все больше и больше похожим на сон.
— Надеюсь, вы доставите нам удовольствие вскоре увидеться с вами опять, — изящно выразилась мадемуазель Лярош. — Для меня будет истинным наслаждением, мадам, помочь вам выбрать что-нибудь на ваш вкус из наших моделей. Entre nous[33], моя работа иногда вызывает у меня разочарование. Эти ученые дамы зачастую очень мало интересуются la toilette. Не далее как полчаса назад, представьте, у меня была ваша попутчица.
— Хельга Нидхайм?
— Да, так ее звали. Она, конечно, boche[34], а boches не слишком благожелательны к нам. Она совсем неплохо выглядит, а если бы чуть больше внимания уделяла своей фигуре, выгодно подчеркнула ее, то выглядела бы просто замечательно. Но нет! Ее совершенно не интересует одежда. Как я поняла, она доктор. Какой-то там специалист. Будем надеяться, что к своим пациентам она проявляет больший интерес, чем к toilette. А, вот и еще одна! Ну какой мужчина посмотрит на нее дважды?
Мисс Дженнсон, худая темноволосая девушка в очках, вошла в салон. Хилари узнала ее — девушка участвовала во встрече по прибытии.
— Вы закончили здесь, миссис Беттертон? — спросила она.
— Да, благодарю вас, — ответила Хилари.
— Тогда прошу вас пройти на прием к заместителю директора.
Хилари сказала au revoir[35] мадемуазель Лярош и последовала за серьезной мисс Дженнсон.
— А кто заместитель директора? — спросила.
— Доктор Нильсон.
— Каждый, — удивилась Хилари, — был здесь доктором чего-то. А какая конкретно профессия у доктора Нильсона? — спросила она. — Врач, ученый или кто-нибудь еще?
— О, он не врач, миссис Беттертон. Он заведует административной частью. Со всеми жалобами нужно обращаться к нему. Он административный глава Организации и обязательно проводит беседы с каждым из приехавших. Сомневаюсь, что после вы когда-нибудь еще увидите его, разве что произойдет что-нибудь действительно из ряда вон выходящее.
Хилари позабавило, как строго ее поставили на место.
Чтобы попасть к доктору Нильсону, нужно было пройти через два вестибюля, в которых работали стенографистки. Хилари и ее провожатая были наконец допущены в святая святых, и доктор Нильсон поднялся им навстречу из-за громадного стола. Это был крупный краснолицый мужчина с изысканными манерами. Американец, догадалась Хилари, хотя его акцент был чуть уловим.
— А! — сказал он, поднимаясь и выходя из-за стола, чтобы пожать Хилари руку. — Это… да… дайте-ка мне взглянуть… да, миссис Беттертон. Рад приветствовать вас здесь, миссис Беттертон! Надеюсь, вам понравится у нас. Я был очень встревожен, услышав о несчастном случае, происшедшем с вами во время поездки, но рад, что все обошлось. Муж ваш с нетерпением ждал вашего приезда, и теперь, когда вы наконец приехали, надеюсь, будете счастливы среди нас.
— Благодарю вас, доктор Нильсон.
Хилари присела на стул, который он придвинул к ней.
— Хотите ли вы что-нибудь спросить у меня? — Доктор Нильсон ободряюще наклонился над столом.
Хилари скромно улыбнулась.
— На этот вопрос ответить, наверное, сложнее всего, — сказала она. — То есть у меня так много вопросов, что я просто не знаю, с какого начать.
— Если вы позволите дать вам совет — только совет, не более того, — то я бы на вашем месте вообще ни о чем не стал спрашивать. Просто привыкал бы и осматривался. Это лучший способ обосноваться у нас, поверьте.
— Я чувствую, что знаю так мало, — сказала Хилари. — Все так… так неожиданно.
— Да. То же самое было с каждым из нас. Каждый летел сюда с чувством, будто направляется в Москву. — Он весело усмехнулся. — Поэтому наш дом в пустыне является настоящим сюрпризом для большинства новичков.
— Для меня это точно оказалось сюрпризом.
— Да, мы немногое рассказываем людям заранее. Они могут проявить неосторожность, знаете ли, а осторожность в нашем деле очень важна. Но вам будет здесь удобно, вот увидите. Все, что вам не понравится… и в особенности что вы захотите получить… внесите в заявку, и мы посмотрим, что можно будет устроить. Любые заказы из области культуры, например. Изобразительное искусство, скульптура, музыка — у нас есть специальный отдел, предназначенный именно для подобных нужд.
— Боюсь, у меня нет талантов в этой области.
— Что ж, тогда можно будет заняться общественной жизнью. Играми, например. У нас есть теннисные корты, многое другое. Мы уже заметили, что необходима неделя-другая, чтобы определить свои наклонности. Это касается главным образом жен. У вашего мужа есть своя работа, она полностью занимает его, и вам скорее всего потребуется совсем немного времени, чтобы сдружиться еще с чьей-нибудь женой, которая… ну… близка вам по духу и привычкам.
— И которая… которая… остается здесь?
— Остается здесь? Не совсем понимаю вас, миссис Беттертон.
— Я имею в виду, все остаются здесь или переезжают куда-нибудь еще?
Доктор Нильсон ответил очень неопределенно:
— А… Это зависит от вашего мужа. Да, да! Это очень во многом зависит от вашего мужа. Есть возможности, различные возможности. Но сейчас мы не будем вдаваться в подробности. Я предлагаю вам навестить меня, ну, скажем, через три недели. Расскажете мне, как вы устроились. И все тому подобное.
— А кто-нибудь вообще отсюда выходит?
— Выходит, миссис Беттертон?
— Я имею в виду, наружу? За ворота?
— Очень естественный вопрос, — согласился доктор Нильсон. Теперь он, казалось, с трудом сохранял свое благодушное настроение. — Да, очень естественный. Большинство людей, приехав сюда, задают его. Но суть нашей организации в том, что это замкнутый в себе мир. Не существует ничего такого, если мне будет позволено так выразиться, ради чего стоило бы отсюда выходить. Вокруг нас только пустыня. Я не упрекаю вас, миссис Беттертон. Большинство людей чувствуют себя точно так же, впервые попав сюда. Легкая клаустрофобия. Так это называет доктор Рубек. Но уверяю вас, что все проходит. Это пережиток, с вашего позволения, того мира, который вы покинули. Вы когда-нибудь наблюдали за муравейником, миссис Беттертон? Интереснейшее зрелище! Интереснейшее и поучительнейшее! Сотни маленьких черных насекомых снуют туда-сюда, такие важные, такие озабоченные, такие целеустремленные. А в результате создается полная неразбериха! Вы покинули бренный негодный мир. Здесь же у вас неограниченное время для развлечений и достижения любых целей. Уверяю вас, — он улыбнулся, — это рай на земле.
ГЛАВА 13
— Как будто снова оказалась в школе, — сказала Хилари.
Она опять была в своей квартире. Выбранная ею одежда и предметы первой необходимости уже ожидали ее в спальне. Она развесила одежду в шкафу, переставила и переложила еще кое-какие предметы по своему вкусу.
— Знаю, — согласился Беттертон. — Сначала я тоже так себя чувствовал.
Беседа их была осторожной и немного неестественной. Над ними все еще витала тень возможных микрофонов. Имея их в виду, он неуверенно произнес:
— Знаешь, я думаю, все в порядке. Наверное, у меня просто разыгралось воображение. Но тем не менее…
Он оставил фразу неоконченной, но Хилари поняла, что недосказанными словами были: «Но тем не менее нам лучше быть осторожными».
Все это, размышляла Хилари, действительно кажется бредовым сном. Она делит спальню с каким-то незнакомым мужчиной, но чувство неопределенности и опасности так велико, что ни один из них не испытывает смущения или неловкости. Это похоже на восхождение в швейцарских горах, когда находишься в тесной близости с проводником и другими туристами в какой-нибудь заброшенной лачуге и воспринимаешь все как должное. Через минуту-другую Беттертон сказал:
— Нужно немного привыкнуть. Давай постараемся вести себя естественно. Быть самыми обычными. Как будто мы все еще находимся дома.
Она оценила разумность предложения. Чувство нереальности, полагала она, сохранится и будет продолжаться еще некоторое время. Сейчас им не нужно касаться причин, по которым Беттертон покинул Англию, касаться надежд, разочарований. Оба они должны играть свои роли в обстановке неопределенной угрозы, нависшей над ними.
— Я прошла через массу формальностей. Медицинских, психологических и тому подобных.
— Да. Так всегда делается. Я думаю, это нормально.
— И с тобой так было?
— Более или менее.
— Потом я ходила на прием к… заместителю директора — так, кажется, его называют?
— Очень умелый и одаренный администратор.
— Но он все же не самый главный?
— Нет, конечно, есть еще и директор.
— Кто-нибудь… я… я когда-нибудь увижу директора?
— Рано или поздно, думаю, что да. Но он не часто показывается на людях. Время от времени он выступает перед нами с обращениями… это потрясающе стимулирующая личность.
Хилари заметила, как Беттертон слегка нахмурил брови, и сочла за лучшее оставить эту тему. Беттертон взглянул на часы.
— Обед в восемь. Точнее, с восьми до восьми тридцати. Наверное, пора идти, если ты готова.
Он говорил в точности, как если бы они жили в гостинице.
Хилари переоделась в выбранное ею платье. Его мягкий серо-зеленый оттенок создавал благоприятный фон для ее рыжих волос. Защелкнув на шее ожерелье из эффектных полудрагоценных камней, она сказала, что готова. Они спустились по лестнице, прошли по лабиринту долгих коридоров и наконец оказались в большом обеденном зале. Им навстречу вышла мисс Дженнсон.
— Я приготовила для вас столик поудобней, Том, — обратилась она к Беттертону. — С вами будут сидеть двое попутчиков вашей жены… ну, и Марчисоны, разумеется.
Они прошли к указанному столу. Энди Питерс и Эрикссон уже были на месте и встали при приближении Хилари и Тома. Хилари представила своего «мужа» мужчинам. Они уселись, и вскоре к ним присоединилась еще одна пара. Беттертон представил их как доктора и миссис Марчисон.