– Да, миром правит любовь, – со знанием дела подтвердил сзади философ и романтик Лютый.
Они поравнялись с преследуемой парочкой. Лютый немного приоткрыл окно, пытаясь послушать чужой разговор. Вдруг они как раз в эту минуту о камнях говорят? Нет, не слышно. Лишь обрывки фраз.
Но Плетневу с Лерой не было никакого дела до камней. Антон собрался на пару дней в Великозельск, просил Леру помочь ему с билетами. Без документов сейчас никуда не уедешь. Тотальный контроль.
Лере такая ситуация не нравилась. Нельзя же всю жизнь оставаться Ивановым! Почему бы не объявить, что ты нашелся? Наверняка ведь кто-то ищет, волнуется. Если не семья, то хотя бы коллеги по работе. Это же противоестественно – молчать и скрываться! А теперь еще выясняется, что собрался куда-то ехать…
Лера наседала конкретно. Как опытный оперативник. Устоять перед натиском было непросто. Антон понял, что не получится свести разговор к шутке. У них завязались настолько близкие отношения, что она имеет право добиваться истины. Но ведь не расскажешь ей, как пытался, прикрывшись погонами, подзаработать на контрабанде. Мало того что честь мундира изгадил, еще и камни потерял. Что о нем после такого думать прикажете? То ли преступник, то ли последняя шляпа! А то и всё вместе. В одном флаконе.
Они свернули в тихий переулок, чтобы сократить дорогу к театру. Не обратили внимания, что сзади шумно урчит дизельный мотор.
Антон остановился, взял Леру за руку и проникновенно произнес, стараясь не отводить виноватых глаз:
– Лера, да – я сейчас прячусь. Это связано со службой. Знаешь, почему на меня напали? Я накопал компру на очень серьезных людей. Они занимаются контрабандой алмазов. Я в том кафе хотел передать информацию, но не успел. Уверен, что меня ищут. И я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.
Эта забота о ней, Лере, так ее тронула, что она чуть не разрыдалась белугой. Антон… Он оберегает ее. Пусть даже таким странным образом. Конечно, она поможет ему, соберет в дорогу и курицу-гриль приготовит.
Но не суждено было сбыться девичьим мечтам. Эх, не суждено. Джип за спиной прибавил газку, словно собирался идти на таран. Но за метр затормозил и выплюнул из салона двоих. Лютый и Кадкин. Кадкин и Лютый. Опричник и разночинец! Страшная смесь!
Смесь подскочила к парочке. Момент удачный. Прохожие далеко, камер нет. Противник не ждет.
– Быстро в тачку! Оба!
Ждать не ждал, но и сдаваться не собирался. Девушку за спину, боксерская стойка.
Лютый ударил кулаком. Целил в челюсть, но Плетнев умело уклонился и в свою очередь угостил ногой в живот. Василий ойкнул, свалился калачиком. Кадкин через секунду тоже оказался, если не в нокауте, то точно в нокдауне – прямой в нос был хорош. Но нос, переживший поздние девяностые, устоял, не сломался.
Плетнев повернулся к перепуганной Лере:
– Ну вот тебе и кино!
Но рано радовался Антон Романович, рано. Подлый удар электрическим шокером в шею сзади прервал сказку.
Его приятель Паша Гудков направил шокер в сторону бедной Валерии, не сделавшей людям ничего плохого.
– В машину! Быстро!
Возразить было нечего. И нечем.
Иван Михайлович Ланцов решил пока примеру Пузина-старшего не следовать. Подождать и поглядеть, как дела пойдут. За границу РФ сдернуть никогда не поздно – Шенген открыт, и денег на билет, слава богу, хватает. Дочка подросла, отдельную избушку просит. А избушку присмотрела даже не в Европе, а в деревушке под Майами. Стало быть – новые расходы. Значит, рано бросать страну на произвол.
Иван Михайлович вышел во двор, где уже ждал водитель, забрался в джип, на заднее сиденье, велел ехать в мэрию. Настроение ниже нуля по Цельсию. Градусов этак двадцать. Холодное настроение. Предупреждал классик – не читайте до обеда советских газет, так нет, не удержался. В свежих «Ведомостях» обнаружил передовицу с портретом москвича Плетнева. Под заголовком «Мы здесь надолго». В интервью тот прямо указал, что за городскими проблемами, в частности необоснованным повышением цен на лекарства, стоят высшие городские чины. Упомянут был и вице-мэр Пузин, покинувший страну после возбуждения уголовного дела.
Конечно, газету можно сжечь в камине, но как быть с информацией? Не сожжешь. «Мы здесь надолго»… И винить некого! Сам редактору приказал интервью сделать – планы Плетнева узнать. Узнал…
Ворота открылись, и Иван Михайлович чуть не подпрыгнул на месте. Прямо за ними на улице – собственной чистоплюйской персоной торчал москвич. Был он в отглаженной форме и лучезарно улыбался, словно на месте Ланцова сидела Мисс Вселенная в короне.
Водитель, разумеется, притормозил. Сбить человека в форме совсем не то, что сбить просто человека. Иван Михайлович чертыхнулся и вышел из машины. А что оставалось?
Поприветствовали они друг друга с широкими улыбками. Ланцов – с вымученной, как ни старался – не мог скрыть изумления.
– Здравствуйте, Антон Романович… (Чтоб ты сдох, собака бешеная!)
– До работы не подбросите, Иван Михайлович? Это ведь по пути.
Ланцов мучительно искал приличную причину для отказа. Может, сказать, что в другую сторону едет? Он ведь тут не просто стоял, подлец, он ведь караулил. Зачем? Еще что-то нарыл?
Причину найти не удалось.
Майор Фейк сел не абы куда, а на переднее кресло.
В дороге молчали. Иван Михайлович пялился на родимые просторы и на особняки более везучих коллег. На мосту неудержимо захотелось выпрыгнуть из машины, взмахнуть руками и лететь, лететь, лететь… Кто знает, скоро ли увидит эти величественные пейзажи. И увидит ли?
Водитель тормознул возле отдела, и радушный Золотов предложил угрюмому Ланцову зайти. Да, все шло к тому, что не увидит. Пузин-старший оказался умнее… Сидит, наверно, сейчас на веранде своего домишки в Марбелье и «Шардоне» попивает.
В кабинете Золотов угостил Ланцова кофе. Растворимым, зато налитым собственноручно.
– Спасибо, я уже пил.
– Тогда к делу.
Из страшной красной папки майор достал несколько бумажек формата А4, разложил на столе перед заместителем мэра:
– Это выписки со счетов. Скажите, пожалуйста, Иван Михайлович, что это за транзакция?
«Сдали, суки!!!» – хотел крикнуть Иван Михайлович, но вовремя вспомнил, что любое неосторожное слово может быть использовано в суде. И вообще, без адвоката лучше ничего не говорить. Особенно учитывая назначение транзакций.
– Я хотел бы пригласить адвоката, Антон Романович.
– Иван Михайлович, вы же прекрасно понимаете, что адвокат поможет вам как аспирин при онкологии, – спокойно заметил Золотов, занимая место за рабочим столом.
Да… Ланцов понимал. Но протокольные мероприятия никто не отменял.
– Адвокат – это так, для самоуспокоения. Машина запущена и не остановится.
Ох, ох, ох! Какие мы праведные! Будто неизвестно под чьим крылом сидит этот правдолюб!
– Какая машина? – презрительно усмехнулся зам. – Я же знаю, кто тебя прислал. Поэтому заканчивай тут про онкологию.
– А разве имеет значение, кто меня прислал? – резонно возразил Золотов, указывая на платежку. – Вот это не я придумал. Это факт, пусть и прискорбный. С какой стороны ни подходи.
– Откуда взял?
Следователь, естественно, не ответил. Какая разница теперь, откуда взял? Взял! Спасибо земляку вашему по фамилии Некрасов. Пришлось напомнить, что работает Ланцов в дружном и сплоченном коллективе, а не сапожником-надомником. А в коллективе, как известно, один на всех и все на одного. В смысле постукивают. Ничего не поделаешь – диалектика.
– Хочу по такому поводу сделать вам, Иван Михайлович, интересное предложение, – задушевно гнул линию Золотов, – вы ведь догадываетесь, что прислали меня не по вашу душу. И уж тем более не по души той шпаны, которую я закрыл. Заметьте, за дело закрыл, не по беспределу.
Ланцов весь обратился в слух. Неужели ему лазейку оставили? И что взамен хотят? Это в данном случае очень важно – что взамен. На кону все, что нажито непосильным трудом.
– Я дам вам двадцать четыре часа, – без тени иронии пообещал следователь, – хотите, последуйте примеру Пузина-старшего, хотите – напейтесь или в курган закопайтесь. Полная свобода выбора! У вас же есть куда податься?
Иван Михайлович не поспевал за ходом следовательской мысли, но на всякий случай сделал изумленное лицо. Ась? О чем речь? Всё что имеется – скромный домик на Партизанской улице…
– Есть, есть… Например, где-нибудь в Валенсии, – продолжал Золотов, – три этажа, конюшня, винный погреб, картинная галерея.
Ланцов почувствовал, как снизу не просто припекает, а горит огнем. Он нагнулся и проверил не сидит ли под стулом чертик, не разводит ли костерок? Про избушку в Валенсии не знали даже близкие родственники. Алчные ведь и языки помело! Знал очень узкий круг. В частности Пузин-старший.
– Правда, полотна поддельные. Обманули вас с русским авангардом, – цокнул языком майор, демонстрируя вынутую из удивительной папочки фотографию поместья. – Но все равно обидно будет увидеть все это только через лет пятнадцать. Согласитесь? Или вовсе не увидеть.
И это сдали! Твари продажные! Несколько картин, что благополучно висели на испанских стенах, были уведены из местного музея под предлогом реставрации. Неужели и они подделка? Совсем совести у людей не осталось! Но в последний момент спохватился, не спросил. Вместо этого только кратко, по-деловому поинтересовался:
– Что взамен?
– А вы не догадываетесь? Нет ничего в этом мире ценнее информации. Только другая информация.
Понятно. Но для приличия надо спросить:
– Хотите, чтобы слил дерьмо на Марусова?
– Нет, – улыбнулся Золотов.
Купидон окончательно растерялся. А чего тогда хотят? Может, намекают, что физическое устранение нужно?
– Не дерьмо. Хотим, чтобы вы раскаялись и рассказали правду. Заметьте, я не предлагаю вам решительно никаких сделок со следствием. Я предлагаю вам гораздо больше – гарантированную физическую свободу. Повторяю, лично вы нас не очень интересуете.