Направившись к востоку от театра и двигаясь в сторону Спайталфилдса, они миновали Ковент-Гарден, где почти из каждой двери их заманивали к себе шлюхи. Мак уже провел в Лондоне почти месяц и начал привыкать к тому, что ему предлагали платный секс буквально на каждом углу. Женщины попадались на любой вкус. Молодые и пожилые, уродливые и красивые, некоторые одевались как леди, другие ходили в обносках. Ни одной из них не удалось соблазнить Мака, хотя он часто по ночам с тоской вспоминал свою любвеобильную кузину Энни.
На Стрэнде располагался «Медведь» – дешевая таверна с покрытыми известкой стенами, где имелась кофейная комната, и несколько стоек баров окружали внутренний двор. Духота театра возбудила в них жажду, и они заглянули в заведение, чтобы промочить горло. Здесь тоже было жарковато и слишком накурено. Они заказали себе по кварте эля.
– Давай взглянем, что происходит на заднем дворе, – предложил Дермот.
В «Медведе» происходили состязания, которые с некоторой натяжкой можно было назвать спортивными. Мак уже бывал здесь прежде и знал, что за обычными помещениями таверны устраивались собачьи бои, травля медведей, сражения на мечах между женщинами, изображавшими гладиаторов, и прочие грубые развлечения. Когда же организованных мероприятий не намечалось, хозяин швырял в небольшой пруд кошку и спускал на нее четырех псов, что вызывало у полупьяной публики взрывы смеха.
Этим вечером оборудовали подобие боксерского ринга, подсвеченного несколькими масляными лампами. Карлик в шелковом костюме и пряжками на ботинках подначивал собравшихся поглазеть клиентов:
– Целый фунт достанется любому, кто сможет сбить с ног Громилу Бермондси! Давайте же, друзья мои! Неужели среди вас не найдется ни одного смельчака?
И он три раза кувыркнулся через голову.
– Как мне кажется, ты вполне сможешь завалить его, – обратился Дермот к Маку.
Громила Бермондси был покрытым шрамами мужчиной, одетым только в бриджи, но с тяжелыми башмаками на ногах. Он был побрит налысо. На лице и на голове виднелись отметины, оставшиеся от многих предыдущих схваток. Обладая высоким ростом и мощным телосложением, он производил впечатление человека туповатого и медлительного.
– Наверное, действительно смогу, – отозвался Мак.
Дермотом овладел нешуточный энтузиазм. Он ухватил карлика за руку и сказал:
– Эй, коротышка, я нашел для тебя бойца.
– У нас появился желающий принять участие в состязании! – заорал карлик, на что толпа ответила пьяными криками и хлопками в ладоши.
Фунт был большими деньгами. Многим приходилось вкалывать целую неделю, чтобы заработать столько. И Мак не совладал с соблазном.
– Хорошо, я буду драться, – сказал он.
Толпа снова восторженно взревела.
– Не спускай глаз с его башмаков, – предупредил Дермот. – Он наверняка подложил в подошвы железные пластины.
Мак кивнул и скинул пальто.
Дермот продолжал:
– Будь готов к тому, что он кинется на тебя, как только ты ступишь на ринг. Никакого сигнала к началу боя здесь подавать не принято, имей в виду.
Это был знакомый трюк, применявшийся в поединках между горняками в шахте. Самый простой способ одержать победу состоял в том, чтобы начать, пока оппонент еще не до конца готов. Один из противников предлагал: «Пойдем биться в туннеле. Там больше места», и наносил первый удар в спину, когда его соперник только еще делал шаг через сточную канаву.
Ринг представлял собой круг, окруженный веревкой, натянутой примерно на высоте пояса между вбитыми в земляной пол колышками. Мак приблизился к нему, ни на секунду не забывая о предостережении Дермота. Стоило ему поднять ногу, чтобы переступить через веревку, как Громила Бермондси ринулся на него.
Мак оказался готов к подлому приему и чуть подался назад, получив лишь скользящий удар по лицу огромным кулаком Громилы. Зрители охнули.
Мак взялся за дело, не раздумывая, как живая машина. Он быстро вышел на ринг и мимоходом ударил Громилу в лодыжку под веревкой, заставив его споткнуться. Из толпы донеслись одобрительные возгласы, а Мак услышал крик Дермота:
– Убей его, дружище!
Прежде чем противник успел вернуть себе равновесие, Мак нанес ему два удара по каждому из висков, а затем еще один апперкот в челюсть, вложив в него всю мощь своих мускулистых плеч. Ноги Громилы подогнулись, он закатил глаза, попятился и всей своей тяжестью рухнул на спину.
Зрители просто зашлись от восторга.
Поединок завершился.
Мак смотрел на распростертого человека, но видел перед собой всего лишь тушу, неподвижную и больше ни на что не годную. Ему даже стало немного жаль его. Не стоило связываться. Чувствуя себя не самым лучшим образом, он отвернулся от побежденного Громилы.
Между тем Дермот держал карлика, обхватив обеими руками.
– Эта мелкая сволочь пыталась сбежать, – объяснил он. – Хотел оставить тебя без призовых денег. Гони деньги, длинноногий! С тебя причитается ровно фунт стерлингов.
Свободной рукой зазывала достал из кармана рубашки золотой соверен. Скривившись, передал монету Маку.
Мак взял ее с ощущением, что обокрал кого-то.
Дермот отпустил гнома.
Рядом с Маком возникла фигура мужчины с грубоватым лицом, но одетого в очень дорогой костюм.
– Отлично сработано, – сказал он. – Вам часто доводилось драться на ринге прежде?
– Не на ринге. Но порой случалось с кем-нибудь сойтись один на один в шахте.
– Я почему-то так и решил, что вы из шахтеров будете. А теперь послушайте. В эту субботу я устраиваю призовые бои в «Пеликане». Это район Шедвелла. Если хотите получить возможность заработать двадцать фунтов за несколько минут, я поставлю вас в пару к Ресу Прису по прозвищу Валлийская Гора.
– Целых двадцать фунтов! – воскликнул Дермот.
– Вам, конечно, не удастся вырубить его так же быстро, как вы справились с этим деревянным чурбаном, но у вас хорошие шансы одержать победу.
Мак снова взглянул на Громилу, валявшегося жалкой грудой плоти и еще не пришедшего до конца в сознание.
– Нет, – ответил он.
– Какого дьявола ты отказываешься от такого выгодного предложения? – изумленно спросил Дермот.
Организатор боев пожал плечами.
– Что ж, если вы не нуждаетесь в деньгах…
А Мак вовремя вспомнил о своей сестре Эстер, все еще носившей тяжеленные корзины с углем по лестнице в Хьюке пятнадцать часов в день, тщетно дожидаясь письма, которое освободит ее от пожизненного рабства. Двадцати фунтов будет достаточно, чтобы оплатить ей проезд до Лондона, и он мог получить нужную сумму уже в субботу вечером.
– Хотя, если подумать, то почему бы и не согласиться, – изменил он первоначальное импульсивное решение.
Дермот похлопал его по спине.
– Вот теперь я вижу перед собой настоящего героя, – сказал он.
Глава четырнадцатая
Лиззи Хэллим и ее мать катили по Лондону на север в наемном экипаже. Лиззи сияла от волнения и радости. Им предстояло встретиться с Джеем и вместе осмотреть дом.
– Сэр Джордж, несомненно, изменил свое отношение к нам в лучшую сторону, – вещала леди Хэллим. – Привез нас в Лондон, планирует устроить пышную свадьбу, а теперь даже готов оплатить аренду дома в столице, где ты поселишься с мужем.
– Думаю, это леди Джеймиссон уговорила его сменить гнев на милость, – вставила реплику Лиззи. – Но пока только в мелочах. Он по-прежнему не желает отдавать Джею в собственность сахарную плантацию на Барбадосе.
– И все-таки Алисия очень умная женщина, – сказала леди Хэллим. – Согласись, удивительно, как она сумела умиротворить его даже после той совершенно ужасной ссоры в день рождения Джея.
– Возможно, сэр Джордж принадлежит к тому типу людей, кто быстро забывают о ссорах.
– Прежде за ним такой черты характера не замечалось, если только ему это не было выгодно. Остается только догадываться о его мотивах на сей раз. Ему ничего от тебя не требуется, как считаешь? – Лиззи рассмеялась.
– А что я могу ему дать? Вероятно, он просто хочет, чтобы его сын был счастлив.
– Уверена, ты так или иначе будешь с ним счастлива. Кстати, вот мы и приехали.
Экипаж остановился на Чепел-стрит – тихой улице с двумя рядами элегантных домов в Холборне, – не столь фешенебельном районе, как Мэйфер или Вестминстер, но и менее дорогом. Лиззи вышла из кареты и посмотрела на дом номер двенадцать. Он сразу пришелся ей по душе. Четыре этажа плюс подвал. Окна высокие и изящные. Однако в двух окнах оказались выбиты стекла, и цифра 45 была неряшливо выведена на покрытой черной глянцевой краской входной двери. Лиззи не успела отпустить своего комментария по этому поводу, как подъехал другой экипаж и из него проворно выпрыгнул Джей.
Он надел ярко-синий костюм с позолоченными пуговицами и синий галстук, очень подходивший к его светлой шевелюре. Джей поцеловал Лиззи в губы. Поцелуй вышел сдержанным, поскольку они находились в общественном месте, но ей он понравился, позволяя позже рассчитывать на большее. Джей помог своей матери спуститься по ступенькам кареты, а потом постучал в дверь дома.
– Владелец – коммерсант, занимающийся импортом бренди и на целый год уехавший во Францию, – пояснил он, пока они ждали.
Пожилой смотритель дома открыл им дверь.
– Кто выбил стекла? – сразу же потребовал ответа Джей.
– Шляпники, вот кто, – ответил мужчина, когда они входили внутрь.
Лиззи читала в газетах, что изготовители шляп устроили забастовку совместно с портными и точильщиками.
– Не представляю, каким надо быть отъявленным идиотом, чтобы думать, будто можно чего-то добиться, круша стекла в окнах домов респектабельных людей, – заметил Джей.
– Почему они бастуют? – спросила Лиззи.
Ответил смотритель:
– Добиваются повышения жалованья, мисс, и их трудно винить за это, если четырехпенсовая буханка хлеба стоит нынче восемь пенсов и фартинг. Как иначе им прокормить свои семьи?
– Малевать цифру 45 на каждой двери в Лондоне – не способ улучшить свою жизнь, – резко возразил Джей. – Будьте любезны, покажите нам дом.