– Чем ты занимаешься в Лондоне, Джок?
Он не сводил с нее глаз. Девушка оказалась действительно на редкость хороша собой.
– Ищу работу.
– Нашел что-нибудь?
– Пока не очень получается.
Она покачала головой.
– Зима в этом году выдалась отвратительная. Холодно, как в могиле, а цены на хлеб подскочили до небес. Слишком много здесь развелось таких, как ты.
– Вот почему моему папаше пришлось два года назад стать вором, – вставила реплику Пегги. – Только у него для этого ловкости не хватило.
Мак с неохотой отвел взгляд от Коры и посмотрел на Пег.
– Что же с ним случилось?
– Сплясал танец с галстуком шерифа на шее.
– То есть как?
– Она хочет сказать, что его повесили, – объяснил Дермот.
– О, прости за глупый вопрос. Мне очень жаль, – сказал Мак.
– Не смей меня жалеть, шотландская деревенщина. Меня от тебя тошнит, – окрысилась на него Пег.
Девочка оказалась крепким орешком.
– Хорошо, хорошо, я больше не стану жалеть тебя, – умиротворяюще промямлил Мак.
Снова заговорила Кора:
– Если вам нужна работа, я знаю кое-кого, кому требуются крепкие парни на разгрузку угля с кораблей. Там так тяжко, что только молодые мужчины справляются, и нанимать предпочитают приезжих, чтобы поменьше жаловались.
– Я возьмусь за что угодно, – сказал Мак, сразу же вспомнив об Эстер.
– Бригадами угольных грузчиков командуют владельцы таверн в Уоппинге. Я знакома с одним из них. С Сидни Ленноксом из заведения под названием «Солнце».
– Он хороший человек?
Кора и Пег дружно рассмеялись.
А Кора выдала:
– Он лживый, вороватый, уродливый, вонючий, как свинья, и вечно пьяный. Но они все такие, так что тут ничего не поделаешь.
– Вы отведете нас в это его «Солнце»?
– Отведу. Но учтите. Вы сами напросились, – ответила Кора.
Теплый туман от потных тел и угольной пыли заполнял душный трюм в деревянном корпусе судна. Мак стоял на вершине горы угля, орудовал широкой лопатой, кидая с ее помощью груды крупных черных кусков антрацита и работая в размеренном ритме. Труд оказался действительно адски тяжелым, и он обильно потел, но при этом чувствовал себя отменно. Он был молод и силен, зарабатывал приличные деньги, но не стал при этом ничьим рабом.
Его бригада – в просторечии именуемая бандой – состояла из шестнадцати человек, тоже склонившихся над своими лопатами, постанывая от усталости, потея, но порой отпуская шутки. Большинство его новых товарищей были мускулистыми молодыми бывшими фермерами из Ирландии – для подобной работы не годились изнеженные уроженцы крупных городов. Дермоту едва исполнилось тридцать, а он оказался самым старым в банде.
Маку начало казаться, что вся его жизнь неизбежно оказывалась связанной с углем. Но ведь и целый мир держался исключительно на угле. Не прерывая взмахов лопатой, он размышлял, куда направят, например, вот этот уголь, думал обо всех лондонских гостиных, которые он обогреет, о тысячах кухонных очагов, о печах в булочных и на пивоварнях, где ждут топлива. Этот город испытывал такой громадный аппетит к углю, что его невозможно было раз и навсегда удовлетворить.
Субботний день заканчивался, и бригада почти опорожнила трюм корабля – «Черного лебедя», приписанного к порту в Ньюкасле. Мак не без удовольствия подсчитывал, сколько ему заплатят нынче вечером. На этой неделе они разгрузили уже второй большой углевоз, а банде причитались 16 пенсов – пенни на нос – за каждую единицу выполненной работы, равнявшуюся двадцати полным мешкам угля. Сильный молодой мужчина с большой лопатой мог заполнить мешок за две минуты. По его подсчетам, они заработали по шесть фунтов, никак не меньше.
Однако следовало принимать во внимание неизбежные вычеты. Сидни Леннокс (его именовали то посредником, то предпринимателем) присылал в трюм пиво и джин в больших количествах для своих трудяг. Им требовалось много пить, чтобы восстановить в организме баланс жидкости – с потом они теряли ее галлонами. Но хитрюга Леннокс давал больше спиртного, чем было необходимо, и мужчины выпивали все, причем многие особенно налегали на джин. В результате к концу дня обычно непременно случалось какое-то неприятное происшествие, влекшее за собой убытки. Да и за выпивку приходилось расплачиваться. А потому Мак не мог с точностью высчитать, сколько получит, когда встанет в очередь к кассе в таверне «Солнце» этим вечером. Но даже если половину списать на вычеты, что явно стало бы чрезмерной суммой, остаток вдвое должен был превысить то жалованье, которое шахтеры клали себе в карман по истечении целой шестидневной рабочей недели.
С таким заработком он сможет послать за Эстер уже совсем скоро. Тогда и он сам, и сестра-близняшка освободятся от рабства. Он внутренне ликовал, обдумывая радужную перспективу.
Первое письмо он отправил Эстер, как только обосновался у Дермота, и она прислала ответ. В долине только и разговоров было что о его побеге, писала сестра. Группа молодых забойщиков даже попыталась отправить петицию в английский парламент с протестом против рабского труда в шахтах. А Энни вышла замуж за Джимми Ли. Мак не без сожаления узнал об этом. Никогда больше не кататься им вдвоем с Энни среди зарослей вереска. Но Джимми Ли был хорошим человеком. А петиция, возможно, положит начало хоть каким-то переменам. Хотелось надеяться, что дети Джимми и Энни уже станут свободными людьми.
Последние мешки с углем оказались заполненными и перенесенными на баржу, которая доставит их на берег к большому складу. Мак распрямил нывшую от боли спину и положил лопату на плечо. На верхней палубе холодный ветер ударил в него мощным порывом. Он поспешил надеть рубашку и все тот же плащ с мехом, который отдала ему не так давно Лиззи Хэллим. Разгрузчики угля тоже перебрались на берег, переведя дух на мешках с углем и направившись потом в таверну за своими честно заработанными деньгами.
«Солнце» было угрюмым и неуютным заведением, куда заглядывали в основном матросы и портовые грузчики. Даже земляной пол покрывал еще и слой грязи, замызганные столы и скамьи расшатались, а от камина в зал попадало больше дыма, чем тепла. Хозяин таверны Сидни Леннокс обожал азартные игры, и потому здесь всегда происходило какое-нибудь соревнование, когда делались ставки, но предпочтение отдавалось картам и метанию костей, хотя проводились и более мудреные состязания с размеченной доской, которые требовали точного подсчета набранных очков. Единственной настоящей достопримечательностью забегаловки, приносившей ей отчасти добрую репутацию, была Черная Мэри, повариха-африканка, умевшая готовить из морских моллюсков и самых дешевых кусков говядины такие аппетитные и лакомые блюда, что завсегдатаи их просто обожали.
Мак и Дермот в этот вечер прибыли в «Солнце» первыми. Хотя внутри за стойкой бара уже восседала Пег, скрестив под собой ноги и покуривая виргинский табак, набитый в глиняную трубку. А все потому, что она практически постоянно жила в «Солнце», где спала прямо на полу в углу бара. Леннокс ведь был не только мелким предпринимателем, но и барыгой, кому Пег часто сбывала краденое. Заметив Мака, она сплюнула в огонь очага, широко улыбнулась и шутливо спросила:
– Как прошел день, Джок? Снова наш герой спас попавшую в беду девственницу?
– Не сегодня, – с усмешкой ответил он.
Черная Мэри просунула свое белозубое лицо в проем кухонной двери.
– Как насчет супа из бычьих хвостов, парни? – У нее был акцент, вывезенный из Нидерландов, поскольку ходили слухи, что прежде она была рабыней голландского капитана дальнего плавания.
– Мне не больше двух полных ведер, пожалуйста, – отозвался Мак.
Она расплылась в улыбке.
– Видать, сильно проголодались. Тяжело пришлось поработать, а?
– Да так, немного размялись, чтобы нагулять аппетит, – ответил ей Дермот.
У Мака не было при себе денег, чтобы расплатиться за ужин, но Леннокс открыл для всех разгрузчиков угля кредит в счет их заработков. Но после сегодняшнего вечера, решил Мак, он станет за все платить сразу же и наличными. Не хотелось влезать даже в минимальные долги.
Он сел рядом с Пег.
– Как продвигается твой бизнес? – спросил таким же шутливым тоном.
Но она восприняла вопрос вполне серьезно.
– Мы с Корой нынче днем обчистили старого богатого гуляку, и можем позволить себе вечером отдохнуть.
Маку до сих пор казалось странной его дружба с воровкой, хотя он знал, что толкало ее на столь позорное занятие. Для нее просто не существовало альтернативы. Иначе пришлось бы голодать. И все равно что-то внутри его – какие-то рудименты материнского воспитания – заставляло относиться к кражам неодобрительно.
Пег была низкорослой и хрупкой, с костлявым тельцем, но ее лицо украшали большие голубые глаза, делая отчасти привлекательной. Держала она себя с нагловатой дерзостью прошедшей огонь и воду преступницы, и люди относились к ней соответственно. Мак подозревал, что маска грубости и напускной силы характера служила ей только для маскировки и защиты, под которой крылась, скорее всего, напуганная маленькая девочка, о которой в этом жестоком мире никто не заботился.
Черная Мэри принесла ему тарелку супа, где сверху плавали еще и устрицы, краюху хлеба и кружку темного пива. Он с волчьей жадностью набросился на еду.
Постепенно в таверне стали появляться остальные разгрузчики угля. Но Леннокс пока не показывался, что было необычно. Как правило, он все время торчал тут, играя с посетителями в карты или в кости. Маку не терпелось его увидеть. Его одолевало любопытство, правильно ли он посчитал свой заработок на этой неделе и какой окажется сумма. Но он уже догадывался, что Леннокс специально заставляет своих рабочих ждать жалованья подольше, чтобы они успели основательно потратиться в его баре.
Примерно через час в зал вошла Кора. Выглядела она, как всегда, вызывающе красивой в пестром платье с отделкой черной каймой. Мужчины дружным хором приветствовали ее, но, к удивлению Мака, она ни на кого не обратила внимания, а направилась прямо к нему и пристроилась на соседний стул.