Когда последний из рабочих получил жалованье, Мак сам поднял с пола пистолеты Леннокса. Продул полки замков, чтобы очистить от пороха, без которого стрелять оказалось бы невозможно, и положил оружие на стол.
Леннокс взял бесполезные теперь пистолеты, почти опустевший мешок для денег и поднялся. В зале воцарилась тишина. Он направился к двери, которая вела к его личным апартаментам в здании таверны. Все пристально наблюдали за ним с опаской, словно он все еще мог найти способ отобрать выплаченное. У самой двери он повернулся.
– Теперь можете расходиться по домам и радоваться, – сказал он злобно. – Только не возвращайтесь в понедельник. Работы для вас все равно не будет. Вы все уволены.
В ту ночь Мак почти не спал, охваченный тревогой. Некоторые грузчики легкомысленно считали, что к утру в понедельник Леннокс забудет обиду, но Мак сомневался в этом. Владелец таверны не принадлежал к тому типу людей, которые готовы были легко простить нанесенное им поражение, и он без труда мог нанять шестнадцать других крепких молодых парней, чтобы заполучить новую бригаду.
Мак теперь понимал, что это была целиком и полностью его вина. Разгрузчики угля напоминали стадо быков – сильных, но глуповатых и нуждавшихся в пастухе, чтобы вести их за собой. Они бы никогда не взбунтовались против произвола Леннокса, если бы Мак не настроил их соответствующим образом. И он ощущал отныне свою ответственность за исправление ситуации.
В воскресенье он поднялся с постели очень рано и зашел в другую комнату. Дермот с женой занимали один из матрацев, а пятеро ребятишек теснились вместе в противоположном углу. Мак растолкал Дермота.
– До завтрашнего дня нам нужно найти работу для нашей банды, – сказал он.
Дермот не слишком охотно поднялся. А Бриджет пробормотала из-под одеяла:
– Оденьтесь поаккуратнее, если хотите понравиться предпринимателям.
Дермот надел старый красный жилет, а Маку одолжил синий шелковый шарф, полученный когда-то в подарок на свадьбу. По пути они прихватили с собой Чарли Смита. Чарли работал разгрузчиком угля уже пять лет и завел кое-какие знакомства. Он облачился в свой лучший темно-синий костюм, и втроем они направились в Уоппинг.
Грязные улицы этого прибрежного района были почти пустынны. Колокола сотен лондонских церквей созывали истовых христиан к воскресному молебну, но большинство моряков, портовых грузчиков и складских рабочих предпочитали насладиться днем отдыха и оставались дома. Коричневая вода Темзы лениво плескалась под сваями верфей, а вдоль кромки берега сновали извечные крысы, которых некому было сейчас распугать.
Всю разгрузку угля с судов контролировали предприниматели из числа владельцев таверн. Наша троица первым делом наведалась в «Раскаленную сковородку», располагавшуюся всего в нескольких десятках ярдов от «Солнца». Хозяина они застали за приготовлением ветчины во внутреннем дворе. От аппетитного запаха у Мака слюнки потекли.
– Привет, Гарри. Как ваши дела? – бодро обратился к нему Чарли.
Но Гарри лишь хмуро оглядел их.
– Что вам тут понадобилось, парни, если только не желаете выпить по кружке пива?
– Нужна работа, – ответил Чарли. – У вас есть корабль под разгрузку с завтрашнего дня?
– Есть. Но есть и банда грузчиков тоже. Хотя спасибо за предложение.
Им пришлось удалиться несолоно хлебавши.
– Что с ним такое? Он смотрел на нас так, словно мы больны проказой.
– Перепил вчера джина, – высказал предположение Чарли.
Мак сразу заподозрил, что у отказа могли быть гораздо более зловещие и скверные для него с друзьями причины, но временно решил придержать подобные мысли при себе.
– Давайте пойдем в «Голову короля», – подал идею он.
Несколько разгрузчиков угля пили там пиво и приветствовали Чарли по имени.
– Как у вас с работой, приятели? – спросил Чарли. – Мы подыскиваем себе корабль.
Эту фразу услышал хозяин таверны.
– Вы ведь работаете на Сидни Леннокса из «Солнца»? – поинтересовался он.
– Да, но завтра мы ему не нужны, – ответил Чарли.
– Как и мне, – заявил хозяин.
Когда они вышли на улицу, Чарли предложил:
– Попробуем теперь навестить Бака Делани в «Лебеде». На него работают сразу две или даже три бригады.
«Лебедь» был крупной и популярной таверной с отдельной кофейней, несколькими барами, собственной конюшней и угольным складом. Ее владельца, ирландца по происхождению, они застали в его частной гостиной, откуда открывался вид на внутренний двор. В молодости Делани сам начинал разгрузчиком угля, но ныне даже к завтраку надевал парик и кружевной галстук.
– Позвольте мне вам кое-что разъяснить, мальчики, – сказал он. – Все угольные предприниматели Лондона слышали о том, что произошло вчера в «Солнце». Вас не наймет на работу никто. Сидни Леннокс позаботился об этом.
У Мака сердце оборвалось. Чего-то подобного он и опасался.
– На вашем месте, – продолжал Делани, – я бы подрядился матросом на любой корабль и не появлялся бы в Лондоне пару лет. Когда вернетесь, все уже будет забыто.
– Стало быть, разгрузчиков угля всегда будут безнаказанно грабить хозяева? – сердито спросил Дермот.
Если Делани и задели его слова, вида он не подал.
– Оглянись по сторонам, дружище, – сказал он негромко, обведя рукой комнату, особо указав на серебряный кофейный сервиз и дорогие ковры на полу и по стенам. – Как ты думаешь, имел бы я всю эту роскошь, если бы расплачивался с рабочими по справедливости?
– А что мешает мне пойти к любому капитану и договориться с ним о разгрузке угля? – спросил Мак.
– Все, – кратко ответил Делани, а потом пояснил: – Время от времени здесь появляется грузчик вроде тебя, Макэш. Посмелее остальных. И пытается собрать свою банду, чтобы обойтись без предпринимателей, повышенной платы за спиртное и все такое прочее. Но уж слишком многие хорошо греют руки на нынешней системе, чтобы позволить ее изменить. – Он помотал головой. – Ты не первый без толку протестуешь против нее, и не ты станешь последним.
Мак воспринимал с глубочайшим отвращением цинизм Делани, но понимал, что он говорит чистейшую правду. Он больше не знал, как продолжать разговор, и направился к двери, ощущая унизительность своего полного поражения. Дермот и Чарли последовали за ним.
– Прислушайся к моему совету, Макэш, – обратился к нему на прощание Делани. – Стань таким же, как я сам. Открой для начала небольшую таверну и продавай выпивку грузчикам. Не пытайся помогать им. Помогай только самому себе. Ты сможешь преуспеть. Вижу в тебе деловую жилку. У меня глаз наметанный.
– Стать таким, как вы? – отозвался Мак. – Вы стали богатым на обмане своих же товарищей. Богом клянусь, я бы не хотел уподобиться вам за все золото мира.
Уже переступая порог, он не без удовольствия заметил, как побагровело от злости лицо Делани.
Но чувство удовлетворения оказалось мимолетным и испарилось, стоило Маку закрыть за собой дверь. Он победил в одном споре, но проиграл во всем остальном. Ему и надо было всего лишь побороть свою гордость, принять систему предпринимателей, и у него завтра была бы хоть какая-то работа. А теперь не осталось ничего. Причем он поставил в такое же бедственное и безнадежное положение еще пятнадцать мужчин и их семьи. Перспектива перевезти в Лондон Эстер представлялась теперь, как никогда прежде, далекой, если вообще возможной. Он все испортил. Хотелось отругать самого себя последними словами. Безмозглый дурак – вот самое мягкое определение для него.
Они втроем сели за стойку бара, заказав пива и хлеба на завтрак. Мак уныло вспоминал, как высокомерно отнесся к другим разгрузчикам угля, смотрел на них сверху вниз за их покорное принятие навязанных им условий, называл тупым стадом быков. А сам оказался еще хуже – ослом.
Но затем он подумал о Каспаре Гордонсоне, юристе-радикале, который изначально и заварил всю кашу, разъяснив Маку его юридические права. «Если бы я смог встретиться с Гордонсоном сейчас, – размышлял он, – я бы рассказал ему, чего на самом деле стоят все эти его права и писаные законы».
Закон помогал только тем, кто обладал достаточной властью, чтобы заставить его действовать. Такое складывалось впечатление. Как шахтеры, так и разгрузчики угля оказывались совершенно бесправны в суде. И только наивные люди пытались лезть на стенку. Умные плевать хотели на право и бесправие, а сами заботились о себе. Как Кора, Пег или тот же Бак Делани.
Он поднял свою кружку, но вдруг замер, так и не донеся ее до рта. Ну конечно! Ведь Каспар Гордонсон вернулся в Лондон и жил здесь. Мак имел отличную возможность встретиться с ним. Он мог поведать ему, чего в действительности стоят человеческие права. Или все обернется даже удачнее? И Гордонсон возьмет на себя роль адвоката разгрузчиков угля? Он был признанным юристом и постоянно писал о нарушении прав и свобод в Англии, а потому просто обязан им помочь.
Стоило хотя бы попробовать обратиться к нему.
Роковое письмо, полученное Маком от Каспара Гордонсона, было отправлено с обратным адресом на Флит-стрит. Флитом именовался вонючий ручей, сбегавший в Темзу у подножия холма, вершину которого венчал собор Святого Павла. Гордонсон обитал в трехэтажном кирпичном доме рядом с крупной таверной.
– Он, должно быть, холостяк, – высказал предположение Дермот.
– С чего ты это взял? – спросил Чарли Смит.
– Окна грязные, порог двери не отмыт тоже. В доме явно не хватает женской руки.
Им открыл слуга-мужчина, нисколько не удивившийся их просьбе о встрече с мистером Гордонсоном. Когда они входили, им навстречу попались два добротно одетых джентльмена, как раз покидавших хозяина, на ходу продолжая горячий спор между собой, в котором фигурировали имена Уильяма Питта, лорда – хранителя печати, и виконта Уэймута, государственного секретаря. Они не прерывали своих дебатов ни на секунду, но один из них с рассеянным видом вежливо поклонился Маку, чем привел того в полнейшее изумление, поскольку такого разряда джентльмены обычно не обращали никакого внимания на представителей рабочего класса.