Мак всегда представлял себе дом юриста местом, заполненным пыльными папками с документами, вместилищем секретов, о которых говорят только шепотом, где самым громким звуком станет размеренный скрип перьев по бумаге. Но жилище Гордонсона больше напоминало типографию. Памфлеты и журналы перевязанными веревками кипами громоздились по всему холлу, в воздухе витали запахи свеженарезанных листов и типографской краски, а стук, доносившийся откуда-то снизу, говорил о том, что в подвале действительно вовсю работал печатный станок.
Слуга зашел в комнату, куда вела дверь из холла. Мак растерянно подумал, что лишь понапрасну теряет время. Мудрецы, писавшие длинные статьи для журналов, не станут пачкать рук, якшаясь с простыми работягами. Гордонсон мог интересоваться гражданскими свободами и правами только лишь с теоретической точки зрения. Но Мак был готов пойти на все, использовать любую возможность. Он заставил бригаду грузчиков взбунтоваться, а теперь они остались без работы. От него требовались самые решительные действия.
Изнутри донесся громкий и пронзительный голос.
– Макэш? Никогда не слышал о нем! Кто он такой? Не знаешь? Так спроси. Впрочем, ладно, не надо ничего…
Секундой позже лысеющий мужчина без парика показался в дверном проеме и сквозь очки оглядел троих разгрузчиков угля.
– Я никого из вас не знаю, – сказал он. – Что вам от меня понадобилось?
Начало могло показаться обескураживающим, но Мака не так легко было выбить из колеи и он собрался с духом для надлежащего ответа:
– Недавно вы дали мне очень плохой совет, но несмотря на это я пришел к вам за еще одним.
Воцарилось молчание, и Мак подумал, что его реплика прозвучала оскорбительно, вот только Гордонсон почти сразу от души рассмеялся. Вполне дружелюбным тоном он спросил:
– Но все-таки, кто вы такой?
– Малакай Макэш, более известный как просто Мак. Я был бы пожизненно шахтером-угольщиком в Хьюке поблизости от Эдинбурга, если бы вы не прислали мне письмо и не объяснили, что я в действительности совершенно свободный человек.
Лицо Гордонсона просияло, когда он понял, кто именно явился к нему.
– Вы тот самый свободолюбивый шахтер! Дайте пожать вашу руку, друг мой.
После чего Мак представил ему Дермота и Чарли.
– Заходите ко мне вы все. Хотите по бокалу вина?
Они прошли в неприбранный кабинет, обстановку которого составляли письменный стол и книжные полки вдоль всех стен. На полу здесь тоже лежали кипы только что отпечатанной литературы, а стол был занят гранками, занимавшими всю его поверхность. Толстый и очень старый пес разлегся на запятнанном коврике у камина. Ощущался легкий гнилостный запах, который мог исходить от коврика, от пса или и от того и от другого одновременно. Мак убрал открытую книгу с сиденья кресла и пристроился в нем.
– Я не хочу сейчас вина, спасибо.
Он стремился сохранять полную ясность ума.
– Тогда чашечку кофе? Вино действует усыпляюще, а кофе бодрит. – Не дожидаясь ответа, хозяин отдал распоряжение слуге: – Подайте кофе для всех, пожалуйста.
Затем вновь обратился к Маку:
– Так, а теперь рассказывайте, чем оказался плох мой совет.
Мак поведал ему историю своего бегства из Хьюка. Дермот и Чарли с величайшим вниманием слушали. Прежде они ничего не знали о подробностях прошлого своего товарища. Гордонсон раскурил трубку, выпустил облако табачного дыма, время от времени возмущенно покачивая головой. Кофе принесли, когда Мак уже завершал свое повествование.
– Мне давно знакома семейка Джеймиссонов. Это алчные, бессердечные, жестокие люди, – с чувством подвел итог Гордонсон. – Чем же вы занялись, оказавшись в Лондоне?
– Я подрядился разгружать уголь.
Мак детально сообщил юристу о случившемся накануне в таверне «Солнце».
– Поборы за невыпитое спиртное с разгрузчиков угля не первый год служат предметом скандальных разбирательств. Позорная практика!
Мак кивнул.
– Да, мне уже сказали, что я далеко не первый, кто протестует против этого.
– Что правда, то правда. На самом деле парламент принял проект закона, запрещающего подобные поборы, еще десять лет назад.
Мак не сдержал изумления.
– Тогда почему же они продолжаются?
– Закон так и не вступил в силу.
– Что помешало?
– Опасения правительства сорвать доставку угля. Лондон не может жить без угля. Здесь ничего не происходит без него. Не выпекается хлеб, не варится пиво, не работают стеклодувы, не выплавляется сталь, не изготавливаются подковы для лошадей, ни даже простые гвозди…
– Понятно, – нетерпеливо перебил его Мак. – Едва ли мне следует удивляться, что закон не приносит никакой пользы простым людям, как мы с моими друзьями.
– А вот здесь вы заблуждаетесь. – Гордонсон взял тон педанта. – Сам по себе закон не принимает никаких практических решений. У него нет возможности срабатывать автоматически. Закон подобен оружию или инструменту. Он работает в пользу тех, кто берет его в свои руки и применяет.
– То есть богачи.
– Увы, как правило, так и есть, – признал Гордонсон. – Но он может сработать и в ваших руках.
– Каким же образом? – с живейшим любопытством спросил Мак.
– Предположим, вы разработаете альтернативную систему создания бригад для разгрузки угля с кораблей.
На такой ответ Мак в глубине души и надеялся.
– Это не составило бы особого труда, – сказал он. – Сами грузчики могли бы выбрать одного из своих на роль предпринимателя, который вел бы дела с капитанами. А деньги делились бы справедливо между членами банды сразу по поступлении.
– И я уверен, что сами грузчики предпочтут работать по новой системе, свободно распоряжаясь всем своим честным заработком.
– Конечно. – Мак с трудом подавлял все возраставшее в нем возбуждение. – И станут платить за пиво, когда выпьют его, как поступают все нормальные люди.
Да, но выступит ли Гордонсон лично в поддержку грузчиков? При этом условии многое действительно стало бы возможным.
В разговор вмешался Чарли Смит с самым мрачным выражением на лице:
– Такие попытки уже предпринимались. Ничего не вышло.
Мак помнил, что Чарли трудился на разгрузке угля много лет, и потому спросил:
– Почему ничего не вышло?
– Понимаете, предприниматели дают взятки капитанам судов, чтобы те не прибегали к услугам независимых бригад. Затем возникают свары и драки между бандами, и наказание за беспорядки всегда несут новые банды, потому что в мировые судьи избирают либо самих предпринимателей, либо их дружков… Короче, кончается все тем, что разгрузчикам угля приходится возвращаться к прежним обычаям.
– Дураки несчастные, – вырвалось у Мака.
Чарли его слова задели.
– Да, дураки. Но если бы они были умными, то не стали бы всего лишь разгружать уголь.
Мак понял, что перегнул палку, снова проявил высокомерие, но его нестерпимо злила ситуация, когда люди сами становились для себя наихудшими из врагов.
– Им нужно всего лишь чуть больше решимости и солидарности, – сказал он.
– Тут все гораздо сложнее, – вмешался Гордонсон. – Вопрос еще и политический. Помню последние разбирательства по поводу протестов разгрузчиков угля. Они потерпели поражение, потому что не имели лидера. Предприниматели дружно выступили против них, а их позицию не отстаивал никто, обладавший хоть каким-то авторитетом.
– Что же изменится на этот раз? – спросил Мак. – В чем разница ситуаций?
– В Джоне Уилксе.
Уилкс был прославленным борцом за гражданские свободы, но находился в изгнании.
– Что он сможет сделать для нас, сидя в Париже?
– А он уже не в Париже. Уилкс вернулся.
Это оказалось для Мака сюрпризом.
– Каковы его планы?
– Он выдвигается кандидатом в члены парламента.
Маку не составило труда представить себе, какую бучу это вызовет в политических кругах Лондона.
– Я по-прежнему не понимаю, как это поможет нам.
– Уилкс встанет на сторону грузчиков, а правительство поддержит предпринимателей. Участие в подобных дебатах, где правда слишком явно за рабочими, и закон тоже в их пользу, принесет самому Уилксу огромную пользу в избирательной кампании.
– Откуда вы знаете, что Уилкс пойдет на это?
– Я – одно из его доверенных лиц в предвыборном штабе.
Гордонсон обладал значительно бо́льшими полномочиями, чем представлял себе Мак. Здесь им сопутствовала удача.
Скептицизм Чарли Смита не развеялся, и он сказал:
– Стало быть, вы хотите использовать беды разгрузчиков угля, чтобы добиться своих политических целей.
– Справедливо замечено, – спокойно согласился с ним Гордонсон и положил трубку на стол. – Но спросите: почему я являюсь сторонником Уилкса? И позвольте объяснить. Вы пришли сегодня ко мне, чтобы пожаловаться на несправедливость. Подобное происходит часто, даже слишком часто. Простые мужчины и женщины жестоко эксплуатируются для обогащения алчных мерзавцев, будь то Джордж Джеймиссон или Сидни Леннокс. Это наносит ущерб нашей экономике, потому что скверные дельцы подрывают бизнес честных. В любом случае подобная практика порочна, независимо от того, полезна она или вредна для экономики в целом. Я люблю свою страну и ненавижу тех, кто вгоняет в нищету, ставит на грань голода народ, разрушая наше общее благосостояние. Вот почему я посвятил свою жизнь борьбе за справедливость. – Он улыбнулся и снова взялся за трубку. – Надеюсь, я не был чрезмерно велеречив.
– Вовсе нет, – ответил Мак. – Я очень рад, что вы на нашей стороне.
Глава шестнадцатая
День женитьбы Джея Джеймиссона выдался холодным и сырым. Из окна своей спальни в особняке на Гровнор-сквер он мог видеть Гайд-парк, где разбил бивак его полк. Низкий туман стелился над самой землей, и солдатские палатки выглядели как паруса кораблей посреди серой морской глади. Там и здесь развели небольшие костры, дым от которых только делал туман еще гуще. Настроение у рядовых было наверняка не самым лучшим, хотя солдаты вообще редко пребывали в хорошем настроении.