Звезда стояла в окружении нескольких приятелей. Двое из них играли в футбольной команде, взявшей бронзу на чемпионате мира 1994 года, третий был режиссером нескольких, довольно скверных, шведских художественных фильмов.
– Я из газеты «Квельспрессен», – представилась Анника. – Могу я тебя сфотографировать?
Хоккейная звезда обернулась.
– Лучше скажи мне, что здесь происходит? Почему тут собралась такая тьма народа?
– Будет минута молчания в память о Себастиане Сёдерстрёме, – ответила Анника и подняла камеру.
Щелк, щелк, щелк.
– Вот черт, – сказал один из футболистов.
– Вы его знали? – спросила Анника.
– Да, я его знал, – ответил хоккеист. – Я играл с ним за «Тре крунур» один сезон.
– Каким ты его запомнил?
Хоккеист поерошил волосы.
Щелк, щелк, щелк.
– Ну-у, – помедлив, ответил хоккеист, – для своего времени он был хорошим защитником. Я знаю, что у него где-то здесь есть дом, но не знаю точно где.
– Это место называется Лас-Эстрельяс-де-Марбелья, – сказала Анника.
Звезда покачала головой:
– Не знаю, где это находится.
– А вы? – обратилась она к футболистам. – Вы знали Себастиана?
Оба пробормотали что-то отрицательное.
– Я играю в его теннисном клубе, – сказал режиссер-неудачник. – Себбе – это пушечное ядро, ураган. Там, где он появлялся, мир менялся к лучшему.
Вот это другое дело, подумала Анника и сделала еще несколько снимков.
Групповой снимок четырех звезд, все в неброской одежде и в темных очках. Внизу подпись: «Там, где появлялся Себастиан, мир менялся к лучшему».
Она снова обрела почву под ногами.
– Спасибо вам, – поблагодарила она мужчин и вернулась к Карите.
– Я, кажется, знаю этого парня, – сказала она, протянув руку в сторону хоккейной звезды. – Это тот, который…
– Да, это он, – сказала Анника и опустила руку Кариты. – Теперь мы подождем, когда закончится минута молчания, и поедем.
Какой-то человек с густыми седыми волосами и отличной фигурой, широко улыбаясь, вдруг возник перед Анникой.
– Анника Бенгтзон? – спросил он, и она сразу узнала его по гётеборгскому акценту.
– Рикард Мармен? – воскликнула она. – Как приятно наконец совместить твое лицо с твоим голосом.
Они сердечно пожали друг другу руки. Потом Рикард в обе щеки расцеловал Кариту.
– Знаешь, – сказала Анника, отводя Рикарда в сторону парковки, – я должна задать тебе пару вопросов. Ты знал семью Сёдерстрём?
– Знал – это сильно сказано, скажем, что мы были знакомы.
– Правда ли, что Себастиан Сёдерстрём был должен людям массу денег?
Рикард Мармен улыбнулся:
– Да, такое вполне возможно. Но обычно долги делают люди, у которых есть на это средства.
Анника переступила с ноги на ногу.
– Ты должен простить мне мою назойливость, но дело в том, что многие здесь очень на него злы. У них есть для этого основания?
Седовласый мужчина пожал плечами и снова улыбнулся:
– Мало-помалу все они успокоятся. Сейчас они цепляются к деталям.
– Ты сам имел с ним какие-нибудь дела?
Рикард Мармен рассмеялся.
– Нет, – ответил он, – на самом деле нет. У меня нет таких доходов.
Анника оценивающе взглянула на этого человека. На фоне продубленной кожи лица выделялись маленькие голубые глаза. Он носил седую окладистую бороду. Волосы нимбом окружали голову.
– Ты давно здесь живешь?
– Я приехал сюда, когда мне было двадцать три года.
– Ты знаешь, что у Себастиана есть еще один ребенок? Девочка-подросток по имени Сюзетта?
– Да, она бывала здесь, а что?
– Ты знаешь, когда она приезжала в последний раз?
Рикард Мармен погладил бороду.
– Она занималась в школе верховой езды Вибеке в клубе «Канселада», – сказал он. – Мне казалось, что она и сейчас там что-то делает.
Анника подошла к Рикарду на шаг ближе и понизила голос:
– То есть она здесь или совсем недавно была здесь?
Рикард Мармен почесал нос.
– Я не знаю, об этом лучше поговорить с Вибеке.
Он увидел в ее глазах недоумение и продолжил:
– Ну, с Йенсен. Так на самом деле зовут владелицу клуба. У нее там дом. Это находится…
– Я знаю, где находится клуб «Канселада», – сказала Карита и подошла к Аннике. – Могу показать тебе, как туда ехать. Это не очень далеко, по ту сторону горы, там всего.
Гул голосов внезапно стих. В толпе людей на террасе повисла тяжелая тишина. Человек в черном пиджаке и светлых брюках поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к искусственному озеру, и заговорил:
– Дорогие члены клуба, дорогие гости… Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы почтить память нашего доброго друга и дорогого коллеги, человека, служившего образцом для всех нас.
– Кто это? – шепотом спросила Анника Рикарда.
– Новый владелец. Он приехал в субботу, я сомневаюсь, что он вообще был знаком с Себастианом.
Анника сфотографировала в толпе нескольких человек. Она пыталась делать снимки так, чтобы толпа казалась больше, чем была на самом деле.
Наступила минута молчания. Рыбы бесшумно плавали в озере. Где-то за пределами гольф-клуба стучал лодочный мотор. Тихо стрекотали телевизионные камеры. Люди переглядывались и старались выглядеть грустными.
Анника посмотрела на часы.
Через сорок секунд новый владелец решил, что этого достаточно, и поднял руки.
– Я благодарю всех гостей и корреспондентов (он поклонился в сторону телевизионщиков) и напоминаю, что ресторан открыт до.
– Теперь мы уходим, – сказала Анника, поблагодарила Рикарда Мармена и пошла к выходу.
Дорога вилась по склону горы, как толстая змея. Она была обрамлена широкими тротуарами и замысловатыми фонарными столбами. Время от времени попадались трансформаторные будки и какие-то служебные строения. Через неравные промежутки от трассы ответвлялись узкие дороги, исчезавшие в зелени долины.
Выше виднелись лишь дикие кустарники и репей.
– Неужели здесь везде дома? – спросила Анника, зачарованно глядя на гору.
– Здесь все застроено домами, – ответила Карита. – Дома здесь просторные и фантастически красивые. Почти все стоят у дорог, недалеко от шоссе. Аккуратнее.
Анника нажала на тормоз.
Прямо впереди поперек дороги зияла трещина, занимавшая половину дороги. Выбоина была огорожена коническими столбиками и красно-белой лентой.
– Господи, – простонала Анника, – как здесь вообще ездят?
– Главное, не заезжать за бордюр, – посоветовала Карита.
Дальше в паре мест шоссе было очень мокрым. Оно продолжало виться вверх, к широкой платной дороге, но до нее оставалось еще несколько сотен метров. Дождь приходил сюда с Атлантики, из головокружительного далека, а море расстилалось слева ярко-синим ковром, и вдали виднелись серо-коричневые берега Африки.
Когда они приблизились к цели поездки, первое, что увидели, – это строительство поля для гольфа. Кругом были экскаваторы, буровые машины и грузовики с дерном для лужаек. Здесь строили такое же искусственное озеро, как в Лос-Наранхос.
– Неужели богатым людям нечего больше делать, только ходить по сказочному миру и бить по неподвижно лежащему мячу металлической клюшкой?
– Они не ходят, – возразила Карита, – они ездят на маленьких машинках.
Анника ткнула пальцем в вывеску «Клуб «Ипико». Она свернула вправо. Парковка была полна дорогих машин. Они встали за «ренджровером» и пошли к низкому белому зданию с резными металлическими ставнями на окнах. Слева стояли конюшни, большие открытые стойла из темного дерева, украшенные коваными металлическими деталями, скрытыми от глаз мощными древесными кронами. Белокурые девушки с конскими хвостами занимались чистокровными лошадьми. Сидевшая на телеге женщина что-то сказала одной из девушек, и она громко рассмеялась.
Анника резко остановилась.
– Это не может быть правдой, – сказала она. – Я узнаю это место, я уже здесь была раньше.
– Ты будешь ухаживать за лошадьми? – спросила женщина по-датски. У нее были седые, коротко остриженные волосы и покрасневшие глаза.
Анника озадаченно посмотрела на нее.
– Хёкс и Кингланд снимают здесь лошадей для летнего каталога, – сказала женщина.
Она протянула руку.
– Вибеке Йенсен, – сказала она.
– Анника Бенгтзон, – представилась Анника и скользнула взглядом по каталогам, брошюрам, по упряжи и экипировке, на которые они взирали с таким почтением, когда раз в неделю катались с подругами верхом в Финнторпсе.
– Я понимаю, что ты хочешь расспросить о Сюзетте, – сказала Вибеке Йенсен.
Анника заметила, что женщина тяжело опирается на костыль. Было не похоже, что она ходит с костылем из-за какой-то острой травмы или, как некоторые, для красоты. Было видно, что палкой Вибеке пользуется давно.
– Мне надо переводить? – спросила Карита.
– Нет, я понимаю датский, – ответила Анника. – Итак, она ездила здесь верхом.
Владелица конюшен неловко повернулась.
– Мы можем пройти в мой кабинет, – предложила она.
Они прошли мимо конюшен, и Анника никак не могла избавиться от своего дежавю. Длинноногая девочка лет четырнадцати в белых сапогах ехала на чистокровной арабской лошади по дорожке с препятствиями высотой в тринадцать ладоней. В душе шевельнулось что-то неприятное, наверное, зависть или просто печаль, что исходные условия у нее были другими.
Она любила ездить верхом, и у нее на самом деле хорошо это получалось.
– Могу я попросить тебя об одной вещи?
Анника попросила воды, Карита взяла стакан красного вина.
Они сели в маленькой комнатке – то ли в лавке, то ли в гостиной. Вибеке Йенсен тяжело села, приставила костыль к письменному столу и вытянула в сторону больную ногу.
– Неудачное падение с лошади, – сказала она, перехватив взгляд Анники. – Это было четырнадцать лет назад, но я привыкла и нормально держусь в седле.
Анника смущенно отвела взгляд.
– Мы считали, что Сюзетте стоит здесь поработать, – сказала Вибеке Йенсен и сплела руки на столе. – Это очень грубая и муторная работа. Но из этого ничего не вышло. Сейчас можно сказать, что сам Бог отвел ее от беды и отправил домой.