– Карита Халлинг Гонсалес была глазами и ушами Филиппа Андерссона на Солнечном Берегу, пока он сидел в шведской тюрьме, – сказала она. – С годами она стала небрежной. Астрид имела возможность расхищать большие суммы денег, задерживались поставки, многое было конфисковано. Когда обо всем этом узнал Филипп, он предъявил Карите ультиматум – либо ее семья, либо семья Астрид.
– Какая гнусность! – пробормотала Анника.
Фатима поморщилась.
– Это был не первый раз, когда Карита Халлинг Гонсалес убирала следы. Ты знаешь, почему тебя вообще сюда пустили?
Анника покачала головой. Говорить у нее не было сил.
– Ты веришь в Бога, Анника Бенгтзон?
Она с трудом сглотнула.
– Только косвенно.
Фатима сложила руки на коленях.
– Да, вы в Швеции стали очень светскими людьми. Ты уважаешь веру других людей?
Анника кивнула.
– Можешь ли ты представить, что для меня Бог – это самое главное и важное в жизни? Важнее моих детей и семьи, важнее дома и работы?
Анника не ответила.
– Согласно моей вере, мужчине позволено иметь четырех жен. Я была первой женой моего мужа, и он взял себе вторую. Так я смотрю на мой брак. Я хорошо знаю западные порядки и обычаи, я уважаю их, поэтому вправе ожидать от тебя уважения к моим обычаям.
Анника молчала, ожидая продолжения.
– У нас с мужем рождались только девочки. Но от второй жены у него родился мальчик, Александр. Ты спасла его, дитя моего супруга, его единственного сына. Поэтому я у тебя в долгу, и поэтому я впустила тебя сюда.
– Я думала, что мусульманские женщины не выходят замуж за христианских мужчин, – заметила Нина.
Фатима удивленно посмотрела на нее:
– Давид принял ислам. Ты этого не знала?
Она встала, встали и Нина с Анникой.
– Вы переночуете здесь. Утром Аббас отвезет вас в Танжер.
Она посмотрела на Аннику:
– Мое отношение к тому, что касается Сюзетты, понятно. Она сама решит, будет ли давать интервью. Я верю в свободу воли человека. Бог – не принуждение, Он – дар.
Фатима вздохнула, и стало понятно, что никаких иллюзий она не питает.
– Вы свободны рассказывать о том, что произошло этим вечером на ферме, – сказала она. – Я никогда никому не угрожаю и никого ни к чему не принуждаю. Но считаю, что каждый должен отвечать за то, что он делает.
Было слышно, как в доме запели несколько женщин.
– В твоей комнате разбито окно, – сказала Аннике Фатима. – Амира укажет вам обеим вашу спальню. Вы найдете Амиру на кухне.
Она махнула им рукой, и Анника краем глаза заметила, как Фатима отвернулась к темному окну.
Анника получила назад компьютер, фотоаппарат и телефон. К ее удивлению, телефон был в Сети.
– Мама установила здесь мачту, – сказала Амира. – У нас собственная электростанция с солнечными батареями и ветряками. Энергии хватает на освещение дома и конюшни, но иногда мощности мало, если мы включаем полное освещение двора. Тогда бывает печально и темно, как сегодня вечером…
– Как себя чувствует Зине? – спросила Анника.
Красивое лицо Амиры омрачилось.
– Он умер, – сказала она. – Похороны завтра утром. Таков обычай. Сейчас он стоит на лестнице из кухни.
Она повела их по той же узкой лестнице, по которой Анника и Ахмед поднимались вчера вечером. Лампы на лестнице сегодня горели ярче, потому что освещение двора было не таким ярким.
– В твоей комнате разбито окно, – сказала Амира Аннике.
– Я знаю. Там осталась моя сумка. Мне можно ее взять?
Амира кивнула.
– Дверь открыта. Мы с Сюзеттой приготовили для вас большую комнату. Она лучше обставлена, и там есть электричество и ванная комната.
Она показала им нужную дверь.
Анника и Нина переглянулись и вошли в отведенную им спальню. Анника оставила дверь приоткрытой. Никто не стал ее запирать.
Комната эта и в самом деле была больше, чем каморка, где она провела предыдущую ночь. Здесь стояли две широкие кровати, большой письменный стол и два кресла. Под потолком висела люстра, а на столе стояла настольная лампа.
– Я иду в душ, – сказала Нина.
Она исчезла в ванной. Анника поставила свои вещи на одну из кроватей, вышла в коридор, нашла свою прежнюю комнату и открыла дверь.
Пол был залит водой. Балконные двери раскачивались на ветру. Выдирая простыню, Анника сдвинула с места матрас, но сумка по-прежнему стояла в изножье кровати. Прошлепав по луже, Анника подошла к сумке и подняла ее. Под сумкой лежала белая брошюрка. «Место под солнцем» Сив Хофман.
Она положила книгу в сумку и вернулась в спальню. Анника снова оставила дверь приоткрытой, села на кровать и посмотрела на дисплей телефона. Батарея была почти разряжена, на дисплее было три сообщения о пропущенных вызовах. Один звонок от Томаса, второй от Андерса Шюмана, третий снова от Томаса.
Было, кроме того, два сообщения. Первое от главного редактора, деловое и сжатое:
«Надеюсь, что ты прислала мне эти статьи не из сумасшедшего дома. Позвони».
Второе сообщение, от Томаса, было длинным и нерешительным:
«Привет, Анника, это я… Знаешь, я помню, что обещал позвонить после. да, ты знаешь. но я с тех пор много думал, Анника, я действительно все обдумал и хочу знать. не можешь ли ты позвонить мне. Если захочешь. Позвони мне на мобильный, будь добра. Вот и хорошо. Пока.»
Она закрыла сообщения и прижала телефон к груди.
Таких необычных посланий она от него до сих пор не получала. Может быть, что-нибудь случилось с детьми? Нет, неужели он не сказал бы об этом прямо?
Анника тихо сидела и прислушивалась к шуму льющейся в душе воды. Она быстро закрыла дверь и села на кровать. Сделав глубокий вдох, нажала кнопку «Позвонить».
– Я получила твое сообщение, – сказала она тихо.
– Очень хорошо, что ты позвонила, – произнес он сухим и официальным тоном. – Ты можешь минутку подождать?
– Конечно, – ответила Анника.
В душе перестала литься вода. На другом конце линии слышался какой-то скрип. Было слышно, как закрылась дверь, и раздался голос Томаса, гулко отдававшийся, по-видимому, на лестничной площадке:
– Алло? Анника?
– Да, я здесь.
– Знаешь, я немного приболел, но мне надо о многом с тобой поговорить. Мы можем встретиться?
Она откашлялась, слыша, как за стеной, в ванной, спустили воду.
– Я не в Стокгольме, – сказала она. – О чем ты хочешь со мной поговорить?
– Я думаю, что это была большая ошибка.
Анника изо всех сил зажмурила глаза.
– Что? – спросила она. – Что было большой ошибкой?
– Развод, – тихо сказал он.
Она открыла глаза и рот, но слов не было.
– Анника?
В комнату из душа вошла Нина в двух полотенцах – одно было обмотано вокруг головы, второе – вокруг туловища.
– Горячая вода скоро кончится, – сказала она.
– Ты где? – спросил Томас.
– Я в командировке, – ответила Анника. – Ты оставил мне такое сообщение, что я решила позвонить сразу. Можно я позвоню тебе, когда вернусь в Стокгольм?
– Да, конечно.
На линии наступила тишина. Нина сняла с головы тюрбан и встряхнула мокрыми волосами. Она положила полотенце на кресло и осталась стоять посреди комнаты.
– Еще одно. Ты сейчас стоишь на лестничной площадке в доме на Грев-Турегатан?
– Э, да, а что?
Она потрогала ресницы кончиками пальцев.
Значит, он все же сидит дома со своей сожительницей и, когда звонит эта его бывшая, выскакивает на лестничную клетку и говорит, что жалеет о разводе.
– Нет, ничего, – сказала она. – Я позвоню.
Она отключилась.
– Не помогло, – пожаловалась Нина. – Чувствую себя такой же грязной, как до душа.
Даже в таком виде она все равно выглядела собранной, сильной и сосредоточенной.
Анника отложила мобильный телефон. Зарядного устройства у нее не было. Нужна была запасная батарея. Она потянула к себе сумку и вытащила оттуда белую книжку.
– Сюзетта нашла ее в библиотеке, – сказала она.
Она подошла к кровати Нины и протянула ей брошюрку.
– Ты видела ее раньше?
– «Место под солнцем» Сив Хофман, – вслух прочитала Нина и раскрыла книгу. – О чем это?
– Прочти ее, особенно главу «Мертвец на берегу». Посмотри и скажи, как думаешь, это может быть правдой? Я пошла в душ.
Нина принялась перелистывать книгу.
Анника вышла в коридор. Где-то внизу по-прежнему пели женщины.
Горячая вода действительно кончилась. Анника помылась тепловатой водой, вымыв и волосы и тело шампунем «Велла», который нашла на полке. Нина была права: ни вода, ни синтетический шампунь не смогли ликвидировать исходивший от кожи тяжелый запах ужаса и потрясения. Она вытерлась, надела чистое белье и вернулась в спальню.
Встала у балконной двери и посмотрела на улицу. Это окно выходило не во двор, а на другую сторону. Луна ярко освещала сильно пересеченную местность, свет отражался от мокрых листьев.
Cannabis sativa, конопля посевная. С доисторических времен люди культивировали это растение, использовали его для плетения веревок, изготовления тканей, кормления птиц, как лекарство и как средство опьянения.
Нина захлопнула книгу. Анника обернулась. Нина подняла голову и зажмурилась, но было незаметно, чтобы она плакала.
– Ну и как? – осторожно спросила Анника. – Это может быть правдой?
Нина бросила книгу в изножье кровати, как будто бумага жгла ей руки.
– Не имею ни малейшего представления.
– Но ты раньше никогда ее не видела?
– У мамы ее не было, это я знаю совершенно точно.
– Хотя это она ее написала?
– Я перебрала все ее вещи, когда она умерла. Этой книги среди ее вещей не было.
Анника шагнула к кровати Нины и взяла книгу.
– Если это правда, то я сомневаюсь, что Астрид оставила бы ее стоять на полке. Наверное, это книга Ханнелоры.
Она кивнула в подтверждение своих слов.
– Это объясняет, как она появилась здесь. Ее нашел Давид и привез сюда.
Она перелистала страницы, взгляд ее упал на предложение «Она кружилась и плясала по Гудагордену, когда была маленьким ребенком, не знавшая греха и искушения Господа».