— А Халина поддерживает контакт с Алиной? — спросил я.
— Какое там. Она не только со мной порвала. Она со всеми с нами порвала после того, как… — Тут Анеля Сопелькундель замолчала. Опустила взгляд. На бутылку. В конце концов махнула рукой и сказала: — А знаешь что, сынок? Расхотелось мне пить.
Я оставил ей бутылку и вернулся в Варшаву. По пути домой заглянул к Чупе, одному из моих старых друзей. Дядя их называет «дружки». У Чупы было длинное туловище, кривые ноги и кривые зубы, но он вовсе не потому двенадцать лет не выходил из дому. Мир приходил к нему сам. У Чупы имелись новейшие программы, самая лучшая техника и доступ к таким базам данных, о существовании которых я даже не подозревал. Благодаря этому он отслеживал в Сети мировые заговоры. Считал, что, когда человечество узнает правду, оно сделается лучше. Не понимаю, откуда такие мысли… Я попросил Чупу проверить несколько фактов из жизни Алины Сопелькундель. Он мог бы сделать это за пару минут, но я знал: настаивать бесполезно. Что значит одно-единственное убийство в сравнении с Армагеддоном, который готовят нам корпорации?
Глава 8. Мазовецкая резня тяпками[19]
На следующее утро я вышел из дома без чего-то восемь и долго бродил по улицам. Все маленькие книжные, в которых не установлены рамки при входе, были еще закрыты. В те, которые с рамками, я даже и не совался. В конце концов, я увидел то, что нужно. Какой-то тип раскладывал свой лоток у вокзала Средместье[20]. Когда он отвернулся, я схватил «Сестру Матильды» и бросился наутек через площадь Дефилад. Не знаю, была ли за мной погоня, но притормозил я только в лабиринте под Центральным вокзалом. Спрятал книжку за пояс, вышел из подземного перехода, двинулся на площадь Старынкевича и уже через четверть часа ехал сто пятьдесят седьмым автобусом в микрорайон «У ручья».
Я собирался засесть где-нибудь неподалеку от дома Гарцовника и читать, поджидая Розалию. Но, добравшись до места, увидел, как моя компаньонка отважно приближается к цели на час раньше условленного срока. Я подождал с минуту и последовал за Розалией. В астматически хрипящем лифте поднялся этажом выше, спустился по лестнице, повернул налево. Обвел взглядом таблички на дверях, вернулся и начал исследовать коридор справа от площадки. Квартира Гарцовника находилась в самом конце, за дверью с табличкой «X. и С. Гарцовники». Я приложил ухо к щели между дверью и косяком. Судя по доносящимся изнутри звукам, Розалия проводила интенсивный обыск. Подумав, что неплохо бы ее проучить и малость припугнуть, я уже полез в карман за отмычкой, чтобы демонстративно поскрежетать ею в замке, как вдруг чья-то рука, протянувшись сзади, зажала мне рот. Объятие было отнюдь не любовным, и обещание: «Дернешься — шею сверну!» — которое прошипел некто, прижимающийся к моим ягодицам, только это подтвердило.
Что мне оставалось делать? Спросить, он это в шутку или как? Чего хочет: денег или наслаждений? Но, поскольку рот мне заткнули, я смирился со своей жалкой участью и стал ждать дальнейшего развития событий.
— Оглянись, приятель, посмотри, что у меня есть, — сказал человек за моей спиной, убирая руку. Я оглянулся и посмотрел. Я не из трусливых и наверняка бы на него набросился, только вот он был слегка пошире и куда как выше меня, а в правой руке держал пистолет. Кроме того, у него была внешность Адониса, импортный прикид на два размера меньше, чем нужно, и плащ, какие носят эксгибиционисты, но это уже в меньшей степени повлияло на мое решение.
— Подождем твою подружку тут, за углом, — сказал Адонис, указывая дулом за угол коридора.
— Это ты убил Халину Ментиросо и наслал на нас полицию? — спросил я как можно вежливее.
— Угадал. Это я наслал на вас полицию. Хотел от вас избавиться и до сих пор хочу. Что касается Халины Ментиросо, вынужден тебя разочаровать: когда я ее обнаружил, она уже была мертва.
С минуту я прикидывал, верить ему или нет, но, поскольку у него в руках по-прежнему было оружие, предпочел оставить сомнения при себе.
— Можешь мне открыть, на кого ты работаешь, приятель? — спросил я.
Красавчик долго думал и в конце концов сообщил:
— На Иво Мая.
— Это еще что за вонючка?
— Это я, приятель, — ответил он с непроницаемым видом. На сей неудачной ноте наш диалог завершился.
Не прошло и десяти минут, как дверь квартиры Славомира Гарцовника распахнулась, а затем захлопнулась с такой силой, что архитектурная целостность здания оказалась под угрозой. Иво Май пихнул меня дулом в почки, предлагая выйти из-за угла. Увидев нас, Розалия прикрыла рот ладонью. Она была так потрясена, будто меня уже убили — я даже растрогался.
— А теперь, детка, произведем обмен, — сказал Иво Май. — Я отпущу твоего дружка, а ты мне дашь бумажки, которые у тебя в ручонке.
— Шутишь? — фыркнула Розалия. — Оставь его себе, Красавчик!
— Он не в моем вкусе. — Красавчик толкнул меня к стене и направил дуло на Розалию. — Игры кончены, русалочка. Ты ведь не хочешь отправиться вслед за Халиной? — На сей раз Розалия не протестовала. Иво Май забрал рукопись и с трудом запихнул ее за пояс. — У меня в связи с этим еще кое-какие дела, — изрек он с нескрываемым самодовольством. — А вы отправитесь на заслуженный отдых. — Он положил пистолет в карман плаща и, продемонстрировав, что легко может его вытащить, уточнил: — Послушно спускаемся по лестнице и грузимся в пикап. Это такая машина, у которой спереди только два сиденья. Зато сзади полно лежачих и сидячих мест. Когда я вам открою, послушно туда войдете. Только без глупостей. Насилие мне претит.
Мы спустились вниз и вышли на улицу. Розалия шепнула, что мы можем попытаться сбежать (она — налево, я — направо), но я ответил, что мне без разницы, погибну я первым или вторым, и проверять это не собираюсь. Я успел разглядеть надпись «Турагентство ‘Тур’ — услуги по всей стране» и соответствующее изображение кривоногого парнокопытного с мученическим выражением морды. Пропустив Розалию вперед, я на четвереньках влез за ней в темное нутро машины.
Сначала мы сидели, согнувшись, но уже вскоре нас стало швырять по всему кузову вместе с двумя или тремя упаковками чего-то тяжелого — скорее всего, рекламных материалов турагентства «Тур». Я предложил Розалии укрыться в моих объятиях, что уберегло бы ее от пары синяков, но она гордо отказалась, заявив, что, если я попробую к ней прикоснуться, всадит мне каблук в зад. Прежде чем до меня дошло, что это может стать началом захватывающей эротической игры, машина остановилась, а Иво Май вылез из кабины и куда-то удалился.
— Не иначе, готовит апартамент для молодоженов, — пошутил я. Ответом мне было гневное фырканье.
Красавчик вернулся через несколько минут и открыл дверцу. Нашим ослепленным дневным светом глазам предстали заваленный хламом и куриным пометом двор и наш несколько сконфуженный похититель, из-за спины которого выглядывал старичок. Вокруг любопытного старичка, гавкая, вилась мелкая рыжая шавка.
— Дедушка Генек — жуткий неряха, — объяснил Красавчик. — Ну, вылезайте.
Мы дошли до небольшого гаража, ворота которого уже были гостеприимно распахнуты. Внутри оказалась воплощенная мечта сборщика металлолома. Каких только там не было сокровищ! Крышки канализационных люков, дорожные знаки и светофоры… Жемчужиной в короне была допотопная «варшава» цвета милицейской лазури. На капоте лежало полбуханки заплесневелого хлеба и стояла выщербленная стеклянная банка с белой жидкостью.
— Долго они тут пробудут? — спросил дедушка Генек.
— Сколько потребуется, — ответил Май.
— А коза?
— Пускай спит в прихожей.
— Она мой ковер съест.
— Куплю тебе новый.
— Не нужно. Лучшая награда для меня — моя работа, — гордо ответил оскорбленный дедушка Генек.
— Тогда сверни этот половичок и не морочь мне голову, — разнервничался внук. — А теперь извини, дедуль, я должен их малость попугать. Ступай к своей козе. Я сейчас приду.
— Скажи этим засранцам, что я им ноги из задницы повыдергаю, если сбежать попробуют, — воинственно заявил дедушка Генек, удаляясь в сторону халупы, сложенной из строительных отходов.
— Он думает, что вы банда педиков, — объяснил Красавчик. — Несчастный старпер не понимает современного мира, так что не пытайтесь ему ничего объяснять. Будете тут сидеть, пока не соберу на вас доказательства. Понимаете, надеюсь, что я вас выпущу, только когда вы уже не сможете мне напакостить. Завтра вечером подъеду, привезу что-нибудь поесть. Целую, зайки! — С этими словами он захлопнул ворота гаража, повернул ключи в паре-тройке висячих замков и предоставил нас самим себе.
— «Варшава М20», — прошептала Розалия с благоговейным трепетом. Обернувшись, я увидел, что она прикасается к машине, словно проверяя, не померещилось ли ей.
— Ну и что с того, что М20? — пожал я плечами.
— Это раритет, «варшава» самого первого выпуска, невежда!
Из-за машины просачивался слабый свет. Оказалось, что под самым потолком имеется заляпанное известкой окошко. Вскарабкавшись на старую плиту и лохань и свалив десятка четыре конфорок, я убедился, что в окошко не пролезет и цыпленок. После чего приступил к простукиванию стен и пола в тех немногих местах, где к ним имелся доступ, и довольно быстро удостоверился: гараж построен в полном соответствии с нормативами ядерного убежища, и единственный выход из него — через обитые жестью ворота. Пока я занимался профессиональным изучением ситуации, завершившимся выводом, что она — ситуация — безнадежна, Розалия сидела в «варшаве» и нежно гладила обивку. Вся разрумянилась, зрачки расширились, дыхание участилось…
— Дедушка Генек не отдаст нам ничего из своих трофеев. Брось эту рухлядь — лучше подумай, как уговорить старика, чтобы нас выпустил.
Не успела Розалия ответить, как из-за двери донесся шум. Мы замерли, прислушиваясь.
— Значит, вы говорите, пан Генек, эти мерзавцы сидят внут