ву выбросить. Чтобы побудить тебя к самому серьезному рассмотрению моего предложения, отправляю аналогичную главу нашему дорогому другу П. Она называется «Мой дорогой друг П.». Можешь догадаться, что я там написала, но все равно это будет только малая часть того, что есть в книге. Я хорошо подготовилась к битве. Выиграет ее один из вас двоих. И я. Все будет совсем не так, как было до сих пор.
Без ложных нежностей,
X.
— Выходит, мы имеем дело не с художественной литературой, а с высокохудожественным шантажом! — воскликнул я. Теперь разговор между Пальмистером и Гарцовником, который подслушала Ина, обрел новый смысл. Пальмистер хотел сделать что-то вместе с Гарцовником — он надеялся, что один из них купит книгу, но не издаст ее, а уничтожит, чтобы спасти обоих. Однако Гарцовник не пошел на соглашение, возможно, потому, что не доверял старому другу, а может, просто-напросто его не любит и не желает играть ему на руку.
— Это было самое настоящее письмо, не напечатанное, а написанное от руки на самой настоящей почтовой бумаге! — восторгалась тем временем Розалия. — Я ничего такого еще ни разу не видела!
— Халина специально отправила его Гарцовнику на домашний адрес, а не в издательство, чтобы оно не попало в руки кому-нибудь постороннему, — размышлял я вслух. — Посылать мейл она бы не стала: побоялась бы, что прочтет секретарша. Как я понимаю, главу под названием «Мой дорогой муж» ты не нашла?
Розалия с непритворным разочарованием покачала головой.
— Теперь нам понятно, почему Пальмистер был так уверен, что, кроме него и Гарцовника, ни один издатель о книге не знает, — сказал я. — Халина писала амбициозную тягомотину, которую никто не хотел печатать. В очередном таком опусе она замыслила ловкий шантаж, чтобы вынудить либо Пальмистера, либо Гарцовника его издать. Она была уверена, что настоящий читатель, когда получит в руки эту книгу, наверняка оценит ее по достоинству. И может, даже была права, но Пальмистер ее оптимизма не разделял. Он с самого начала хотел уничтожить «Шоу лжецов». Специально сказал нам, что это гениальное творение, чтобы мы туда не заглядывали. Это объясняет, почему он укрылся в норе, доставшейся от двоюродного деда. Трясется со страху, что его грязное белье выплывет на свет божий неизвестно как и где. А Гарцовник так психует, что расхаживает от окна к окну и переживает творческий кризис, хотя должен бы прыгать от радости, что стал вдовцом…
Поскольку Розалия выразила удивление, откуда мне так хорошо известно душевное состояние Гарцовника, я описал ей свои дальнейшие приключения, начиная со встречи с Серой Мышью и заканчивая тем, как я свалился под стол в кафе «Каприччо». Она секунд десять сдержанно мне сочувствовала, а потом предложила не забивать себе больше голову вопросом, кто убил (ни тем более — кто меня одурманил), а подумать о том, где искать книгу.
Глава 12. Очень плохая книга, олимпиец и секретарша
Красивый молодой человек, к тому же еще и граф, по имени Бернард искал себе жену. Он не жаждал идеала. Не ждал любви. Он рассчитывал на большое приданое, которое помогло бы ему восстановить пришедшее в упадок родовое гнездо, разоренное отцом — распутником и повесой. И уже присмотрел нескольких не слишком толстых, не слишком глупых и не слишком уродливых девиц, чьи отцы мечтали породниться с хорошей семьей, пусть даже жених и гол как сокол. Бернард решил, что одна из них станет его женой. Его кредиторы не могли этого дождаться. В один прекрасный день приятель и заодно сосед Бернарда взял нашего героя в гости к своей кузине Матильде. Это была исполненная очарования девушка немалой красоты, благородного происхождения и с солидным приданым, у которой имелся единственный недостаток: она не выказывала ни малейшего желания выйти замуж, хоть и приближалась к возрасту старой девы. Толпы обожателей безуспешно пытались заставить неприступную красавицу изменить решение, причина которого была ее скорбной тайной.
Красота Матильды, ее обаяние, остроумие, ум, здоровые зубы, тонкие лодыжки и белые ручки так взволновали несчастного Бернарда, что не прошло и недели, как он угодил в сети безнадежной любви, и тут же, испугавшись, собрался уехать. Но на прощание Матильда внезапно сделала нашему герою необычное предложение. «Ты, — молвила Матильда (говорила она долго, но я перескажу коротко), — красивый мужчина и джентльмен, но, несмотря на все свои достоинства, не можешь считаться хорошей партией. Всем известно, в каком состоянии твое имение. Мое приданое могло бы поставить тебя на ноги. Предлагаю тебе соглашение, эвфемистически именуемое браком. В глазах света оно будет для тебя невероятно привлекательным, но ты должен знать, что и у меня имеется некий изъян, о чем я должна честно тебе поведать: в моей жизни уже был мужчина. Говоря напрямую, ты жених без денег, а я невеста без девичьей чести. Если примешь меня, не задавая вопросов, мы создадим великолепный союз». Сначала их брак был лишь игрой на публику, однако постепенно десятки мелких повседневных забот так сблизили супругов, что в один прекрасный день Матильда объявила, что беременна. Бернард был счастлив, но тут кузен Матильды и Бернардов друг дал ему понять, что тоже считает себя отцом in spe[27] этого самого ребенка in spe. Матильда все отрицала и клялась в верности мужу. Однако Бернард ее покинул, а Матильда в надлежащее время родила двойню и умерла.
Прошло четыре года, и Бернард снова надумал жениться. Его избранница была некрасива, набожна и молчалива, а стало быть, уют семейного очага был ему обеспечен. В тот день, когда он устроил прием по случаю помолвки, приехала сестра Матильды вместе с Матильдиными детишками. Какова же была его радость, когда он обнаружил у детей характерные фамильные черты, такие же, как у него самого, его отца, деда и прадеда. Однако сестра Матильды заявила, что никогда не оставит детишек отцу, которого они не знают, и мачехе, которая производит впечатление недоразвитой. Бернард счел решение свояченицы несправедливым, но не смог удержаться от сравнения с нею своей невесты. Когда же, полушутя, сказал, что его женой скорее должна была бы стать сестра Матильды, та ответила, что ни о чем другом не мечтает с той поры, как впервые его увидела. И в тот же миг наш герой понял: именно она, та, которую он прежде не замечал, лучшая из сестер. Что же ему еще оставалось, кроме как исполнить желание этой упорной и злоехидной, верной и жертвенной и при всем при том прекрасной девушки? Однако сперва надлежало выпутаться из предыдущих обязательств. Поэтому он распустил слухи, что якобы масон, атеист и скрытый дарвинист. Богобоязненные родители невесты сами лишили его чести пойти с ней под венец, благодаря чему сиротки обрели отца, сестра Матильды — мужа своей мечты, Бернард — покой и счастье, а я дотянул до рассвета и до конца книги.
На следующее утро, где-то около двенадцати, меня разбудил яростный стук в дверь. Я обернул голову мокрым полотенцем и пошел открывать.
— Чего вы так колотите в дверь? — буркнул я Станиславу Пумскому.
— Я стучал нормально, вот так. — Он согнул палец и продемонстрировал.
— Прекратите!
— Вы больны? — спросил он с вежливым участием.
— Слишком долго читал ночью.
— Если книга паршивая, последствия могут быть плачевными, — нравоучительно изрек он. — Я возвращаюсь от вашего дяди.
Я выразил удивление, что он обернулся так быстро, пригласил его войти, извинился, что нечем угостить, и попросил рассказать о результатах визита.
— В половине одиннадцатого я посетил контору вашего дяди. Обстановочка там, надо сказать, прямо как в хорошем ужастике. К сожалению, ваш дядя портит весь эффект своим присутствием. Я воспользовался визиткой, которую мне за полчаса до того вручил один из начинающих сотрудников канцелярии «Малиновский и Глыдр», и представился адвокатом и душеприказчиком пани Ментиросо. Сообщил, что нашел в ее записях информацию о некоем деликатном поручении, которая она дала агентству «А. А. Ковальский и детективы», но не обнаружил ни одного счета, доказывавшего, что она за это заплатила, хотя всегда была весьма скрупулезна. А потому я вынужден просить, чтобы агентство «А. А. Ковальский и детективы» прекратило работу над поручением пани Ментиросо, ибо результаты уже не послужат интересам клиента. Я пояснил, что хотел бы забрать все имеющиеся по данному делу материалы, а также выплатить все причитающиеся суммы согласно ставкам, оговоренным с пани Ментиросо. Ваш дядя сделал вид, будто усердно ищет информацию в своих блокнотах, ежедневниках и среди прочих записей, а также два раза звонил по номеру точного времени и повторял мою просьбу автоматическим часам. В конце концов он заявил, что по счастливому стечению обстоятельств поручение было выполнено не далее как вчера, после чего оценил его в сумму, от которой я чуть не начал кататься по полу в пароксизме смеха.
Тем не менее я согласился на этот разбой средь бела дня и предложил ему выслать счет в канцелярию «Малиновский и Глыдр». Ваш дядя исчез в чуланчике у себя за спиной, вынес оттуда серый конверт — вот этот — и вручил его мне. Когда мы, покончив со служебными обязанностями, расслабились, я спросил вашего дядю, хорошо ли он знал Халину Ментиросо. Дядя ответил, что до восемьдесят девятого года встречался с ней очень часто и, хотя она и портила ему показатели, искренне ее полюбил, потому что она была неплохая девушка. На этих встречах она пересказывала ему произведения мировой литературы, на чтение которых вашему дяде никогда не хватало времени. Сегодня он жалеет, что ничего из этого уже не помнит. Они не виделись больше десяти лет. В марте или апреле Халина пришла в агентство «А. А. Ковальский и детективы», узнала вашего дядю, и это показалось ей настолько забавным, что она сразу же предложила ему заняться ее поручением. Сдается мне, она верила в его изрядную компетенцию и моральные устои. Кстати сказать, вы знаете, что по-испански значит «Ментиросо»?