Я предположил, что нам следует поехать к Анетке и там поискать чего-нибудь, за что можно зацепиться: следы похищения, сообщения на автоответчике, записи в блокнотах, исполненные драматизма воспоминания соседей. Поскольку Алина знала, где живет Анетка, мы, ни секунды не медля, поехали туда, оставив на «зебре» онемевшую старушку и рыжий палантин, еще минуту назад бывший упитанной таксой.
Не прошло и получаса, как мы очутились в Анеткином поселке, который стоял в чистом поле прямо у шоссе и, по словам Алины, считался элитным. То, что на первый взгляд казалось небольшим городком, складывалось из дворов, замкнутых домами, оградами и въездными воротами, у которых сторожа в стеклянных клетках охраняли элитарность тысячи жителей, почти бессчетного количества бетонной плитки и двух полосок газона. Тут до меня дошло, что без подходящего предлога наша живописная группа туда не проникнет. Но прежде чем я успел его придумать — не сомневаюсь, что рано или поздно мне бы это удалось, — Алина объяснила, что знает все коды, поскольку прибирается у женщины, которая живет над Анеткой.
— Какое удачное совпадение, — пробормотала Розалия.
Я же начал подозревать, что мы, как дети, позволили заманить себя в ловушку. Однако вслух ничего не сказал, зная, что у меня всегда возникает такое ощущение в элитных поселках и что это проявление скорее моей социальной неадаптивности, нежели исправно работающей интуиции.
Оглянувшись направо, налево и назад и не обнаружив ничего, вызывающего опасение, мы преодолели ворота, тротуар, входную дверь, а затем (я с Алиной на закорках) два лестничных марша и оказались у двери Анетки Гарцовник. Я хотел воспользоваться отмычкой, но для начала нажал на ручку. Она не оказала сопротивления, и мы, исполнившись самых дурных предчувствий, вошли внутрь.
Новехонькая квартира Анетки Гарцовник, обставленная новехонькой мебелью, была здорово запущена. На полулежал толстый слой засохшей грязи, с потолка свисали фестоны паутины. Прихожая вела в гостиную, где, помимо дивана, двух кресел и столика, украшенного окаменевшим полумесяцем пиццы, стояли гигантский телевизор и непонятное растение, которое при жизни, вероятно, было драценой. К гостиной примыкала кухня в современном дизайне, не запятнанная следами готовок и влажной уборки. Сразу за ней — и одновременно по другую сторону прихожей (ибо квартира имела круговую планировку) — находились две спальни и ванная. В последней я немного задержался, а когда вышел, увидел Алину и Розалию, застывших как зачарованные на пороге одной из комнат.
На двуспальном матрасе, обрамленном венцом пустых бутылок, лежала анорексичная девица с прямыми черными волосами, в желтых трусиках-бикини и розовой футболке с черепом. С виду лет двадцати, хотя разница плюс-минус пять лет меня бы не удивила. Острые коленки, ногти, покрытые темно-синим лаком. Полуоткрытый рот, слегка выступающие зубы.
Девица похрапывала во сне.
Я вопросительно посмотрел на Алину.
— Это Анетка, — с нежностью объяснила она.
— Прекрасно! — обрадовалась Розалия. — Теперь едем за книгой.
— Приношу вам свои глубочайшие извинения, но никакой книжки у меня нет, — ответила Алина с непритворным раскаянием.
— Ах ты, корова строптивая! — Розалия нервно потянулась за шприцем. И ничего не нашла.
— Сорри, Розалия, я вынужден был его у тебя забрать, — сообщил я. — Только что опорожнил его в унитаз и выбросил в вентиляционное окошко. Послушай, зайка… И брось бутылку… Я сделал это ради нашего блага. — Уклонившись от удара, я схватил Розалию за запястья. — Я этой женщине верю. Книги у нее нет. Она нас одурачила, чтобы мы нашли ее племянницу, а точнее — внебрачную дочь. Перед нами Анетка, дочка Алины, внучка Анели. Я не ошибся, пани Пофигель?
— Бог, слава Богу, не дал мне больше детей, — всхлипывая, сказала Алина. — Когда я ее родила, я была нищая и одинокая. Поэтому отдала мою дочурочку старшей сестре, у которой уже были муж, работа и квартира. Халина считала, что я буду дурно влиять на Анетку, и запретила мне с ней встречаться. Она, конечно, в чем-то была права. Ну каким примером для этой девочки могла стать я, простая женщина, которая не отличает герменевтики от эвристики и засыпает на Бергмане? Но я же мать, я все равно старалась постоянно быть рядом с Анеткой, а точнее — с Дженнифер, ведь я ее именно так хотела назвать, уже и не помню почему… Я работала уборщицей во всех школах, куда она ходила.
— Увели ее из-под носа полиции, привезли сюда, потратили массу времени — и чего ради? Чтобы выслушивать мелодраматический бред? — психанула Розалия. — Мы в тупике, больше никаких следов. И куда теперь? Кто нас водит за нос? Куда еще вломиться, чтобы отыскать эту чертову книгу?
— Тебе следовало вломиться в дом Халины еще тогда, когда я вытащил ее на ужин в «Бристоль»… Получить от Пальмистера все деньги, а нас с дядюшкой оставить с носом, сообщив, что дело провалилось и клиент слинял, — пояснил я. — Это было бы элементарно, разумно и полностью в твоем стиле.
— Я так и сделала, приятель, — ответила Розалия. — Но рукописи не нашла. Халупа оказалась слишком большой, чтобы обшарить ее в одиночку, за час и с карманным фонариком. Пришлось ехать туда вместе с тобой на следующий день. Да еще и Пальмистеру загорелось спалить дом, а ты ему показался поджигателем…
— Итак, выбитое стекло, осколки которого Халина выбросила в мусорную корзину, и мнимый налет грабителей — это были твои проделки накануне вечером?
— Мои, — буркнула она и уставилась на меня, нахмурив брови. — Что случилось?
— Ты о чем?
— Не прикидывайся. У тебя сейчас совершенно кретинская морда. А значит, ты напал на след и вовсю стараешься это скрыть.
А я-то всегда считал, что у меня в таких случаях лицо игрока в покер. Какое горькое разочарование! Неопределенно улыбнувшись, я указал на Анетку:
— Мне пришло в голову, что эта девица могла бы нам кое-что рассказать.
— Думаешь, что она… — заинтересовалась Розалия. — Что эти похитители… Или даже она сама?
— Не смейте ее трогать! — вмешалась Алина Пофигель, о которой мы уже успели забыть. — Малышка в шоке. Она потеряла женщину, которую считала матерью. Близко вас к ней не подпущу! Особенно тебя, гестаповка! — Она ткнула пальцем в Розалию. — Если хотите что-то узнать, я сама ее деликатно расспрошу. — И заковыляла к Анетке. Кряхтя, присела на краешек матраса, отбросила с лица дочери волосы и нежно погладила ее по щеке. — Деточка, — сказала она. — Анетка… Малышка моя.
Деточка пару раз беспокойно пошевелила конечностями, словно отмахиваясь от назойливого комара, а когда это не помогло, села, открыла опухшие нетрезвые глаза и обвела нас диким взором.
— Что тут происходит? — дыхнула она перегаром. — Кто вы такие?
— Меня зовут Алина Пофигель, я твоя… Я сестра твоей мамы.
Анетка мгновенно очнулась.
— Моя мама умерла! — завопила она. — И это я, я!.. Я убила ее!
То, что произошло в следующую секунду, можно объяснить, пожалуй, только шоком. Анетка сорвалась с места, растолкала нас в стороны, влетела в ванную и заперлась изнутри.
— Она сбежит в окошко! — взвизгнула Розалия, бросившись к двери.
— Не пролезет, — попытался я ее успокоить.
Анетка рыдала за закрытой дверью, игнорируя просьбы Алины ее впустить. Наконец рыдания затихли, и вскоре до нас донеслось похрапывание.
— Заснула! — возмутилась Розалия. — В такую минуту! Вот бессердечная тварь! — И принялась обыскивать Анеткину квартиру (забегая вперед, скажу, что безуспешно).
Я сосредоточился на бутылках. Нашел одну, полную наполовину (в тот момент я был оптимистом), налил вина в стакан и протянул Алине.
— И как раз теперь, когда я могла бы, наконец, с ней воссоединиться, мне придется ее потерять. — всхлипнула Алина, отхлебнув глоток. — Так или иначе, я ее все равно потеряю, зато позволю ей сохранить свободу. — Она допила вино.
— Что вы хотите сделать, несчастная?
— Единственное, что в такую минуту может сделать мать. Сдаться полиции. Скажу, что Халину убила я.
— Прекрасная мысль! — бросил я. — Но если вы немного подождете с ее реализацией, ничего не случится. В квартире, где вы прибираетесь, сейчас кто-нибудь есть?
— Вряд ли хозяйка из-за моего исчезновения прервала отпуск.
— В таком случае идите туда и ждите сигнала, — велел я. — Когда все закончится, я дважды постучу в потолок.
Глава 15. Под сенью драцены
Час спустя в гостиной Анетки Гарцовник собрались шесть человек, включая меня и Розалию. Я сам всех позвал и тщательно подготовился к их прибытию, но все равно не мог оправиться от потрясения. С Катажиной Гарцовник и Пальмистером я уже был знаком, а вот Славомир Гарцовник меня слегка разочаровал: невысокий, костлявый, сутулый, в старомодных очках, с лицом аскета и изрядными залысинами, он больше всего походил на бухгалтера. Впрочем, причиной моего возрастающего недоумения стал не Гарцовник, а чудо, явившееся вместе с ним. Холодная белокурая красавица, существо из резервации для богатых, неземная, как на полотнах Боттичелли, и безупречная, как из фотошопа, длинноногая, с алыми губами, одетая с ненавязчивой элегантностью, свойственной секретаршам экстра-класса, и равнодушно взирающая куда-то поверх моей головы (это-то как раз меня не удивило).
— Я тебя помню, юноша! — воскликнула мать Гарцовника. — Я все поняла. Ты сообщник этого студента…
— Уверяю вас, вы стопроцентно ошибаетесь, — поспешно ответил я. — Меня зовут Робаль Сякий, и я представитель блестящего детективного агентства «А. А. Ковальский и детективы». Но прежде чем прояснить свою роль в этом деле, позволю себе спросить: кто эта особа? — Я указал на блондинку, которая даже плечом не повела.
— Это наша секретарша, Юлия Квакалло, — ответила Катажина Гарцовник. — Вы же сами ее сюда пригласили!
— А знакома ли вам некая Ирмина, сокращенно — Ина? Фамилии я не знаю, но имя редкое, да и по описанию внешности ее можно идентифицировать однозначно. Носит длинные темные платья и большие очки. Представляется вашей секретаршей.