– На самом деле это просто, – говорит она. – Ты просто должна научиться видеть. Тонкости настоящей любви настолько скрытые, что иногда мы не можем различить их, пока не остановимся и не приглядимся получше. А они есть. Тебе просто нужно захотеть увидеть их.
– Я не знаю, – говорю я обескураженно. – Каждый раз, когда я закрываю глаза и вижу лица Сэма и Льюиса, я ощущаю грусть и тревогу.
– Сейчас у тебя появилось великое благо – время, – продолжает Грейс. – Целая поездка для того, чтобы просто откинуться на сиденье и слушать. Твое сердце пытается подсказать тебе правильный выбор; тебе лишь надо прислушаться к нему.
Я выглядываю в окно и позволяю стуку колес утихомирить беспокойные голоса в моей голове – те, которые говорят мне, что я никогда не буду любима, никогда не буду счастлива. И на мгновение все стихает. Грейс права – моему сердцу есть что сказать. И я наконец слушаю.
– Доброе утро, – здороваюсь я с Грейс.
Я нашла ее в вагоне-ресторане: она ссутулилась над яйцом пашот и тарелкой с тостом.
– Доброе, – отвечает она. – Хорошо спала?
– Без задних ног. Мне приснился очень странный сон. Сэм и Льюис ехали на разных машинах по трассе и столкнулись. И оба погибли.
– Как символично, – произносит Грейс, отпив кофе.
Я выглядываю в окно на пустынный, скучный ландшафт Среднего Запада и качаю головой.
– Понятия не имею, что бы он мог значить.
Грейс кивает.
– Думаю, он тебе о многом говорит. Думаю, ты боишься остаться одна, как твоя мать. – Она кладет свою ладонь на мою руку. – Не бойся этого, милочка, хорошо?
– А вы? – спрашиваю я. – Вы когда-нибудь были счастливы в любви?
Грейс на секунду задумывается.
Делает еще один глоток кофе, а затем ставит чашку на блюдце.
– Да, много лет назад я встретила одного мужчину. Я вышла за него замуж, потому что полагала, что должна это сделать. – Она поднимает руку и заправляет за ухо непослушный локон волос, и в этот момент я замечаю едва заметную тень – синяк? – под манжетой ее рукава. – В те времена я многое делала, потому что думала, что должна это делать. – Она качает головой. – Я вышла замуж за Билла, потому что не нашла довода против. Он был красивый, богатый. А потом у нас появились дети, и у меня не было выхода, даже когда он стал бить меня.
– Мне очень жаль, – шепчу я. – Я тут со своими пустяками, когда у вас все гораздо серьезнее.
– Ну, – говорит Грейс. – Я-то с этой жизнью закончила. Я в конце концов набралась смелости уйти от него, продолжить жить дальше. Жаль, что я не решилась сделать этого много лет назад. Я думала, что оставаться и страдать – это благородно. Нет, не благородно. Может, у меня впереди не так много лет, но я собираюсь прожить их на полную катушку.
К столику подходит официант, и я заказываю чашку кофе, а потом Грейс снова обращается ко мне:
– Как только я вчера тебя увидела, сразу узнала в тебе себя. Сразу заметно, что у тебя внутренний конфликт. Словно ты убеждена, что есть жизнь, которой ты должна жить, но в то же время есть жизнь, которой ты отчаянно хочешь жить.
– И если вы правы, – говорю я, – что же мне делать?
– Думаю, тебе придется сделать то же, что и я. Думаю, тебе придется пройти сквозь огонь, сделать то, что тебя больше всего страшит. Разбить свое сердце. А потом вновь собрать его.
– Хотела бы я быть такой же смелой, – произношу я.
– Ты такая и есть, – отвечает Грейс. – Ты просто об этом еще не знаешь.
Проходит еще один день, а я ни на шаг не приблизилась к решению той неразберихи, которой является моя жизнь. Этим утром мы пересекли Айдахо. Сиэтл уже ближе. Я обнаруживаю Грейс с книгой на ее месте и сажусь рядом.
– Завтра мы будем в Сиэтле, – сообщает она.
– Я знаю, – отвечаю я. – Я не уверена, хочу ли я туда, или мне было бы лучше остаться в этом поезде навсегда. Есть что-то успокаивающее в том, чтобы остаться в неопределенности, правда ведь?
– Правда, – говорит Грейс. – Я оставалась в ней на протяжении тридцати пяти лет своей семейной жизни. Но вот что я хочу тебе сказать: когда все уже позади, я так рада, что сбежала на этом поезде.
Я киваю.
– А что насчет будущего? Думаете, вы еще выйдете замуж?
– Нет, – без промедления отвечает она, и тут же ее губы складываются в лукавую улыбку. – Но я ведь могу завести любовника.
Я мысленно улыбаюсь мысли об этой женщине возраста моей мамы, которая мечтает о подобных вещах, и восхищаюсь ее свободолюбием. И даже завидую этому.
– Но уверяю тебя, любой мужчина, который выберет меня, должен будет соответствовать строгим критериям.
Я усмехаюсь:
– Критериям?
– Да, – отвечает она с такой уверенностью, будто тщательно обдумывала это годами. – Он должен быть джентльменом во всех отношениях. Никакого алкоголя. Не выношу то, во что превращаются мужчины, когда выпьют. Он должен подвигать стул, когда я сажусь за стол. Он должен уметь развеселить меня, должен любить книги и болеть морской болезнью. Потому что я хочу, чтобы он взял меня в плаванье. А когда я чихаю, он должен говорить: «Будь здорова» и предлагать мне платок.
– Поддерживаю, – говорю я с улыбкой. – Думаете, вы когда-нибудь найдете этого мистера Совершенство?
– Уверена, что найду, – отвечает она.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Просто я верю в горшочки с золотом на конце радуги[65]. И я очень много путешествовала в своей жизни. Я пережила множество штормов. И в конце все должно быть прекрасно. И я знаю, что мой мужчина меня ждет.
Я улыбаюсь:
– Но вы за него не выйдете.
– Я за него не выйду, – с ухмылкой повторяет она. – Но мы чудно проведем вместе время.
Пятый день. Мои ноги одеревенели от сидения, и я горю желанием поскорее снова оказаться на твердой почве. Вокзал уже близко; я чувствую вокруг себя сырой воздух Сиэтла. Вечнозеленые деревья тянутся вдоль путей, и когда их сменяет знакомое очертание Сиэтла, мое сердце начинает учащенно биться.
Льюис скоро появится здесь. Много месяцев назад в письме он планировал этот день, наше воссоединение. В моей голове и моем сердце – сплошная эмоциональная неразбериха. Что я скажу? Что я сделаю, когда увижу его?
Я поворачиваюсь к Грейс с нервной улыбкой. Она сжимает мою руку.
– Ты уже приняла решение, – говорит она. – Доверься ему.
– Приняла?
– Да. Ты можешь, конечно, терзаться сомнениями, но для тебя все будет предельно ясно.
– Надеюсь, вы правы, – говорю я.
Я открываю свою пудреницу и припудриваю нос, затем подвожу губы красной помадой.
Грейс невозмутимо улыбается. Так, словно читает мои мысли.
– Когда ты его увидишь, ты будешь знать, что сказать.
– А вы? – спрашиваю я. – Когда вы отсюда уезжаете?
– Ну, – отвечает она. – Я увижусь со своей сестрой, а что дальше – пока не знаю. Я всегда хотела поехать в Канаду. Может, так и сделаю.
– Обязательно. Вы будете мне писать?
– Да, – говорит она, извлекает из своей сумочки клочок бумаги и пишет на ней свой адрес. – Пришли мне письмо, когда осядешь – где бы это ни произошло, – и я буду тебе туда писать.
Я киваю и убираю лист в свою сумочку.
– Следующая станция Сиэтл, Вашингтон, – сообщает из передней части вагона проводник.
Путешествие было долгим. В каком-то смысле, оно длилось целую жизнь. Я уже не та женщина, какой была на Центральном вокзале. У меня два кольца от разных мужчин, но я могу отдать лишь одно сердце. Впереди вокзал «Кинг Стрит». Я выйду на платформу, и там меня будет ждать Льюис. Я улыбаюсь, вспоминая вечер нашей встречи, вспоминая, как он всматривался в мое лицо. Как он встал на одно колено и задал мне вопрос, который должен был навсегда изменить мою жизнь. Как я сказала «да», не представляя, куда это меня приведет. Я больше не сомневаюсь. Льюису было суждено стать частью моей жизни; теперь я это знаю.
Поезд ползет все медленнее и наконец останавливается.
– Ну вот и все, – говорю я Грейс.
– Удачи, милочка, – отвечает она, обнимая меня. – И не забывай: что бы ни произошло, ты – хозяйка своей судьбы. Ты, и никто другой.
Хотела бы я ей поверить. Хотела бы. Но мне кажется, что моя жизнь выходит из-под контроля, как потерявший управление поезд. Я не знаю, куда я направляюсь, откуда пришла, какие опасности ждут за углом.
– Поверь мне, – говорит Грейс. – Мы, женщины, сильные. Мы можем столкнуться с самым худшим и все же продолжить двигаться вперед. Когда ты поймешь, как использовать эту силу, ты поймешь, что ты можешь справиться с чем угодно, – она подмигивает мне, – и даже с тяжелым решением.
Я киваю, а она берет свой чемодан и выходит в коридор.
– Жду не дождусь твоего письма. Интересно будет почитать о следующем этапе твоего приключения.
Я улыбаюсь:
– До свидания, Грейс.
– До свидания, Роуз.
И она уходит. И я снова в одиночестве. Я выглядываю в окно на вокзал «Кинг Стрит». Мимо снуют приезжие. Я всматриваюсь в толпу, но Льюиса не вижу. Пока не вижу.
– Мэм, пора выходить, – говорит проводник.
– Ага, да, я уже выхожу, – произношу я. Но хочу сказать: «Я не готова выходить. Я хочу еще ненадолго остаться в поезде. Я хочу слышать только стук колес и мысли в своей голове. Я хочу остаться в этом поезде, пока не пойму, что мне делать».
Но я могу так никогда и не понять, что же мне делать. С этим неспокойным чувством я выхожу на платформу.
Как же приятно вновь оказаться на твердой земле. Мне нужно успокоиться. Я делаю несколько шагов, затем опускаю чемодан на землю. Смотрю вправо, влево. Льюис должен быть где-то здесь. Конечно, он может и опоздать. Нужно найти скамейку и немного подождать. Он придет, как и написал.
Я подхожу к скамейке возле билетной кассы и сажусь. Проходит минут, пять, десять. Я смотрю на старые часы на стене над головой. А затем слышу объявление по громкоговорителю и свое имя.
– Внимание, мисс Роуз Уэллингтон. Внимание, мисс Роуз Уэллингтон. Пожалуйста, под