– Как? Как жизнь идет? – рассмеялась Архипова. – Не в ногу? Что это значит?
Она ощутила прилив счастья – сердце выпрыгивало, голова слегка закружилась, только клекота в горле не хватало.
– Не в ногу? Все как-то сместилось, порядка нет…
– И я в этом виновата? – веселилась Архипова.
– Виновата в том, что уехала, – Колесников вздохнул.
– Сережа, со мной порядка еще меньше.
– Зато с тобой весело. И ты бываешь бестолковой.
– Так, опять начинаешь?!
– Что именно? – как бы простодушно удивился Сергей Мефодьевич.
– Ругать меня.
– Я правду говорю. Ты уже дома?
– Что ты! Только вышла с работы. Завтра заседание кафедры, подготовиться хотела.
– А что у тебя на ужин?
– Сергей, у меня ничего на ужин нет. Но я сейчас зайду и куплю.
– Господи…
– А может, ты похвалишь меня за что-то? – поинтересовалась Архипова.
– А есть за что?
– Ох, какой же ты змей!
– Я не змей. Я люблю порядок.
– Знаю.
– Как ты доехала? Все ли дома хорошо? – Голос Колесникова приобрел человеческие интонации. Архипова почувствовала заботу.
– Знаешь, полчаса назад я вспоминала человека, с которым работала очень давно. Я тогда готовилась к диплому и трудилась у него лаборанткой. И он влюбился в меня. Был разведенным. Скромным, заботливым. Между нами ничего не было. Но вспоминаю его с очень теплым чувством.
– Ты к чему это? – с подозрением спросил Сергей Мефодьевич.
– К тому, что главное в отношениях – понимание и деликатность.
– Ага, пусть будет понимание и деликатность, но изменять можно налево и направо? Так, что ли?
– Сергей, не надо так в лоб. И так утрированно. Я к тому, что люди могут любить друг друга, но общаться между собой грубо, резко, неделикатно. И тогда любовь пропадет.
– Не пропадет. Любовь пропадает, если она начинается со страсти. Люди сгорают и… Все, больше ничего между ними не остается.
– Не знаю, – протянула Александра, – не знаю. Может, ты и прав.
Она помолчала. Ох, как ей не хотелось сейчас спорить, как хотелось «потрещать» о мелочах, рассказать о Севе Шахрине, об умнице Асе. Но она боялась, что Колесников ее опять оборвет.
– С делами справилась своими? – вдруг спросил он. – Как там твои подчиненные?
«Кто знает: ради приличия спрашивает? Действительно интересно? Или просто подлизывается?» – спросила Архипова саму себя, а вслух ответила:
– Время покажет, справилась ли. А пока сделала кадровые перестановки.
– Грамотно! – одобрил Сергей Мефодьевич. – Ну, не буду докучать тебе. Иди домой, отдыхай. Но учти, завтра тебя навестит мой коллега…
– Случайно, не Колманович? – хмыкнула Александра.
– Не говори глупостей! – оборвал ее Колесников. – Другой приедет. Я дам ему твой мобильный. Ты уж ответь.
– А зачем?
– Я тебе передал корюшку копченую. Только-только изготовили. В Москве такой нет.
– Ох, спасибо! – Архипова была тронута. – Ты же теперь знаешь, как я люблю рыбу. А уж корюшку!..
– Вот и отлично. Все, буду звонить, и ты тоже не пропадай.
– Не буду! – пообещала Архипова, хотела добавить «Целую!», но осеклась. Колесников тоже ничего такого не сказал.
Она даже не помнила, как добралась домой. На душе было спокойно, волнение как рукой сняло. «Он нормальный мужик. Да, со своими принципами. Но не дурак, не лентяй. Аккуратный. Сделал карьеру. Начитанный, интеллигентный…» – Она долго перечисляла про себя достоинства Колесникова. Спать она легла с легким сердцем.
На следующий день Александра проснулась рано. Долго укладывала непокорные вихры (что редко с ней случалось) и медлила, выбирая платье. Архипова внезапно разлюбила «офисный хит» – белые блузки или сорочки вместе с темными юбками. «Что-то в духе гостиничного бизнеса», – сказала она себе и впредь белые блузки носила только с джинсами. На заседание кафедры она надела яркое трикотажное платье. Геометрический рисунок делал бедра массивнее, но трикотаж подчеркивал тонкую талию и линию груди. Туфли она выбрала на массивной подошве, сверху накинула кожаную куртку. Собственное отражение ей понравилось. «Отвязная тетка!» – сказала она и показала язык. То, что она не промахнулась с выбором костюма, она поняла уже в автобусе – место ей не уступали, а глазки строили. Архипова держалась сурово, но во взгляде была заметна улыбка. Наконец, когда у метро большая часть пассажиров вышла, она уселась на любимое место спереди. Александра следила за дорогой сквозь лобовое стекло, прислушивалась к песням, которые звучали из кабины водителя. И в это время до нее донеслись слова:
– Так кто кого обидел? Ты учительницу? Или учительница тебя? Ах, учительница тебя обидела! А как же эта обида выглядит?!
Архипова незаметно оглянулась и увидела молодую женщину, которая разговаривала по телефону. Женщина была неприметной: одна из тех мам, которые, заспанные и усталые, с утра везут детей в школу. «Эта уже отвезла. Без ребенка едет», – отметила про себя Архипова и стала подслушивать дальше. Что-то заинтересовало ее в словах женщины.
– А как же выглядит твоя обида? – спрашивала та и тут же, видимо, повторила слова ребенка: – Большая, колючая, как солнце. Яркая, как солнце, твоя обида?
Маме что-то ответили, и она громко спросила:
– А где живет эта твоя обида? Яркая и колючая. В груди? в животе? или в голове?
«Что за хрень?!» – подумала Архипова. А женщина тем временем продолжала:
– Если она живет в голове, ты должна покашлять. А если она живет в животе…
«…ты должна пукнуть!» – продолжила мысленно Архипова.
– А вот если она поселилась у тебя в груди, надо взять ее пальчиками и вытащить оттуда. Сейчас я тебя научу, – говорила женщина.
Пассажиров в автобусе почти уже не было, а те, что были, слушали музыку в наушниках. Одна Архипова развлекалась этим разговором.
– Ты должна почувствовать тепло своих рук. Сложить пальчики так, словно тебе надо взять щепотку соли и дернуть себя за кофточку, там, где пуговицы. И это будет означать, что ты вытащила обиду из груди. Ну? Готова? Давай! Складываем пальцы в щепотку… и… вытаскиваем обиду! Теперь ее отбрасываем от себя! Фу, прощай, гадкая обида! Получилось?! Ура! – женщина прокричала на весь автобус. Наступила секундная тишина, после чего прозвучал вопрос: – А как тебя учительница обидела? – Наконец мама задала этот вопрос дочери. – Замечание написала? Что ты не сделала? Не выучила? А почему ты не выучила…
Архипова громко рассмеялась, потом повернулась к женщине:
– Скажите, вы это за деньги делаете? Или просто в жопу собственному ребенку дуете? Дети требуют совсем другого. Поверьте мне.
Архипова с удовольствием понаблюдала, как меняется лицо женщины, и вышла из автобуса. Правда, тут же обнаружила, что свою остановку проехала. «Ладно, вернусь пешком! Время еще есть», – сказала она себе. Путь до университета даже не заметила – вспоминала, как росла ее дочь. Она могла носить пальто не по размеру – все деньги уходили на лекарства. Уроки делала, сидя на полу. Вместо стола был табурет и противень из духовки – не было письменного стола. Вспоминала, как дочь бежала домой покормить бабушку, а потом через весь город ехала на дополнительные занятия. «Господи, какие обиды в виде яркого солнца?! Уроки, магазины, приготовить обед… Да она крутилась не меньше моего! Эти современные мамы в этой жизни все перепутали. И если уж на то пошло – не мать должна такими фокусами с ребенком заниматься, а посторонний профессионал!»
На кафедру она пришла в боевом настрое. Все были в сборе. Архипова медлить не стала. Обвела всех взглядом и очень коротко рассказала историю про маму и обиду в виде солнца.
– У меня есть еще один пример. Небезызвестные книжка и фильм «Республика ШКИД». Помните, там был преподаватель, которого очень полюбили учащиеся? Тот, который про курсисток песню пел? Так вот, я не приемлю такие заигрывания, и у меня на кафедре этого не будет. А еще в Пе́тре, этом чуде света, для туристов вывешены объявления: «Не покупайте ничего у детей. Они должны быть в школе». Эти примеры об одном и том же. О том, что в определенном возрасте для человека главное – учеба.
Архипова перевела дух и обратилась к Титовой:
– Юна Ильинична, вы же понимаете, что речь идет о вашем стремлении играть со студентами в околополитические игры? Про мероприятия в учебное время, про разговоры о текущем моменте вместо полноценных лекций по своему предмету? При всех вас предупреждаю: если это не прекратится, я поставлю вопрос о вашем увольнении. Причина? Профнепригодность.
Титова ничего не ответила. Не могла же она в сотый раз говорить одно и то же. Лушников сидел довольный, Ася старательно вела протокол. После решения некоторых организационных вопросов Архипова объявила, что отныне Ася занимает место Севы Шахрина.
– Пока мы еще имеем возможность видеть Севу, обращайтесь к нему по не решенным до сих пор вопросам.
Архипова изобразила на лице добрую улыбку и завершила заседание кафедры.
– Вы, Александра Львовна, были сегодня в ударе. По-моему, мы победили дракона, – сказал Евгений Петрович, заглянув чуть позже к ней кабинет.
– Не забывай – у дракона три головы и все огнем плюются.
– Ну, сегодня огнем плевалась ты.
– Я аккуратно. Чтобы не пожечь посевы, – рассмеялась Александра. Теперь, когда она сделала, что задумала, настроение было отличным. «Вот бы Сергей позвонил – счастье было бы полным», – вздохнула она про себя.
– Женя, как говорят в наших интернетах? «Что одному хорошо, то другому – мало».
– Да, есть такое. – Лушников уловил перемену в настроении Архиповой, задал незначащий вопрос и вышел из кабинета.
Ближе к вечеру Архипова позвонила подругам.
– Приезжайте с Поляковой ко мне, – сказала она Степановой, – я вас накормлю. И поболтаем.
Степанова хмыкнула:
– Полуфабрикатами? Как твоя Серафима уехала в Испанию, ты совсем перестала готовить!
– Верно! – Архипова засмеялась и добавила: – Я совсем недавно уже слышала о том, что питаюсь не так, как положено.