– Как мы интересно, однако, чай пьем. Я бы сказала, по очереди!
– Саша, пока тут Степановой нет, – проигнорировала ее слова Полякова, – я тебе кое-что сказать хочу. Во-первых, этот твой питерский товарищ позвонит. Такими женщинами, как ты, не бросаются. Во-вторых, совсем недавно я слышала, что при хорошей женщине и мужчина может стать человеком.
– Да, знакомая фраза.
– Не суть. Я к чему тебе это говорю – не стесняйся меняться. Понимаешь, никогда не поздно захотеть стать женой. Домашней наседкой, солить огурцы и ругаться с мужем из-за невымытой чашки. Ничего постыдного нет в том, чтобы разлюбить огурцы и полюбить помидоры.
– Спасибо. То есть, если я захочу замуж за Колесникова…
– Соблазняй! Пеки пироги, хвали, восхищайся, отменяй заседания кафедры ради свиданий. Если тебе этого действительно хочется. Саша, мы прожили тяжелую жизнь не потому, что не было денег на новые туфли или работа наша была на износ. А потому что эта жизнь была нами же зарегламентирована. Мы не расслаблялись, не давали воли чувствам и эмоциям. На нас смотрели наши мамы, потом наши дети, потом начальство, конкуренты… И мы держали спину ровно. Мы улыбались и перемалывали, перемалывали обстоятельства. Не они нас. А мы их. Но это жизнь на износ, она обезвоживает. Истощает. И входит в привычку – потом нет сил на что-то неопределенное. А неопределенность – это загадка. Иногда с хорошим ответом. Поэтому жди звонка, слушай человека, приглядывайся к нему. В чем-то поймешь, в чем-то простишь, что-то изменишь в нем. А еще…
Леля оглянулась на дверь.
– Что – еще? – переспросила Александра.
– Не спрашивай ни у кого совета. Понимаешь, дурацкое это занятие. Поступай как считаешь нужным. Никто не знает, что между вами происходит. И никто, кроме вас двоих, этого не поймет. Люди со стороны видят только фасад. Им невдомек, что там, в квартире. Но советы они дают, подталкивают к решениям. Не слушай никого. Живи, как ты всегда жила – своей головой.
– Почему вы так переживаете из-за меня? – спросила Архипова.
Полякова правильно поняла вопрос. Она не стала говорить, что они любят Александру и желают ей счастья. Она ответила по-другому:
– Мы сами такие. Такие, как ты. Иногда очень от этого страдаем.
Степанова появилась сразу же после последней фразы, словно подслушивала.
– Леля, поехали домой.
– Как домой, а чай? – спохватилась Архипова.
– Чай без нас пить будешь, а нам надо ехать. Уже ночь.
– Так оставайтесь! Места же всем хватит!
– Нет, – тут уже возразила Леля, – мне на работу рано утром.
– А меня ждут дела – ножки свинячьи уже готовы, холодец делать буду. Вот звонили…
– Неужели еще кто-то ест холодец? Этот холестериновый бульон, – удивилась Архипова.
Она все поняла. Подруги расписали роли и теперь, когда воспитательно-поддерживающая миссия была закончена, они хотели оставить ее одну. «Иногда одиночество лечит!» – любила говорить Леля.
– Хорошо, поезжайте. И спасибо вам! – Архипова обняла подруг, дождалась, пока они сядут в лифт, и закрыла дверь.
Она прошла по квартире, определяя размер ущерба. Пустые пакеты, грязная посуда, тапочки, брошенные у дивана, поднос с чайником в комнате, блюдо с карпом. В другой раз Архипова разозлилась бы, зареклась бы принимать гостей. Но сейчас она была рада беспорядку – уборка сможет отвлечь от мыслей. А мысли, несмотря на поддержку подруг, были невеселыми. Незаметно для себя Архипова встала перед выбором.
Леля Полякова очень правильно сказала про «жизнь у всех на глазах». Александра помнила ту жизнь: взрослый человек оказывается в тисках собственных обязательств, долга и привязанности к близким. Александра не могла переночевать у любовника – дома ее ждали мама и дочь. Иногда ей казалось, что даже ревнивого мужа легче обмануть, чем этих двух. И дело не в том, что родственники умеют ревновать, а в том, что Александра не могла себя вести «неприлично», и путь к счастью иногда преграждали неодобрение мамы и нежелание быть плохим примером для дочери. Сейчас, спустя годы, все казалось каким-то надуманным, но тогда… Тогда Архипова встречалась с мужчинами днем, отпрашиваясь с работы или беря отгул. Она сразу объясняла знакомым, что дома должна быть не позднее семи часов.
«Многое ли я потеряла?» – иногда спрашивала себя Александра – и не могла найти ответ. Ей делали предложения руки и сердца. Она отвечала отказом: не представляла дочь и чужого ей человека рядом. Не представляла маму, которой придется привыкать к этому человеку. И вообще, как жить? Привести мужчину в дом? Уехать к нему? А как же дочь? Как мама? Архипова однажды призналась себе, что иногда жалеет о разводе – развод не только лишил ребенка отца. Развод заставил признать, что отныне всегда «Семья» и «Он» будут порознь. И каким бы хорошим, понятливым или добрым «Он» ни был, одним целым они не станут.
Александра вспомнила, как в ее жизни был роман. Совсем короткий – неуютно было в нем, неловко. Архипова встречалась с мужчиной, умным, деловым и честным. На третьем свидании он сказал:
– Я вижу только такой выход – встречаемся в субботу у меня, с четырнадцати до восемнадцати. Потом у меня фитнес. В пятницу я с друзьями пью пиво. Воскресенье провожу с сыном. Будни для работы, а у тебя еще и дочь.
Архипова на минуту остолбенела.
– А театр, кино? Просто кафе. Полчаса после работы. Просто погулять? – спросила она.
– Хочешь, приезжай к моему офису, пойдем до метро. Я все равно на работу на машине не езжу.
Архипова еще больше изумилась. Вернее, сначала оскорбилась, потом уже возмутилась и изумилась. Этот мужчина добивался встречи с ней месяца три. Звонил, присылал цветы, конфеты, корзины с фруктами. Узнав, что она ищет редкую книгу, нашел ее, купил и преподнес в подарок. Вернее, привез его личный секретарь.
– Хорошо, давай попробуем! – проговорила она.
Мужчина обнял ее, поцеловал в губы, и Архипова решила, что новый опыт может оказаться не таким уж плохим.
В следующую субботу ровно в два часа дня она позвонила в нужную дверь. Ее встретил мужчина. На нем были джинсы, элегантный свитер в стиле кэжуал, на ногах мокасины. «Какое счастье, никаких домашних тапочек!» – подумала Александра. В вазе на столе стояли цветы.
– Прошу, не забудь этот букет. Он предназначен тебе, – сказал мужчина.
Он налил им коньяк, сварил кофе, долго рассказывал про редкие книги на полке, а потом обнял, поцеловал и увел в спальню. Секс был прекрасен.
И в следующую субботу все было примерно так, и в третью, и в четвертую. А однажды Александра приехала и застала мужчину в трусах, босиком. В квартире пахло горелым.
– Что это? – спросила она, подразумевая всю ситуацию в целом. И трусы, и запах гари.
– Кашу варил. Не получилось, – ответил мужчина, наспех поцеловал ее и исчез в спальне.
– Сашок! – прокричал он оттуда. – Завтрак приготовь, мне тут немного поработать надо.
Архипова сняла пальто, прошла на кухню и обнаружила залежи немытой посуды, грязное кухонное полотенце и пакет из-под батона.
– Что у тебя в доме? – она прошла в спальню.
– Да ничего, времени не было. Неделя выдалась чертовски сложная. Помощница по хозяйству моя уехала к внуку. Вот и… А еще работу взял домой.
Архипова вернулась на кухню, навела порядок, сварила манную кашу, заварила чай и позвала мужчину завтракать.
– А давай здесь, в спальне, у меня поднос есть специальный… – предложил он, – а то бумаги разложены на постели… Не разберусь потом.
Секса в эту субботу не было, зато была просьба приготовить блины.
– Я ужасно люблю блины, но в магазинах покупать… Сама понимаешь…
Архипова понимала. Она понимала, что их отношения вошли в фазу «свойских».
Блины она испекла и привезла мужчине в следующую субботу. Он встретил ее не в трусах, но в шортах. Кофе не варил, цветы не дарил, а сразу завалился в постель с книжкой. Она колдовала на кухне, а он периодически заходил к ней, хватал из-под рук куски и рассказывал, как он счастлив.
– Хоть какая-то живая душа в доме. Так тепло, так хорошо… – приговаривал он.
Мужчина щекотал Александру за ушком, лез целоваться, но секс в этот день был скорым и не доставил ей большого удовольствия.
– Будто бы что-то не так? – с подозрением спросил ее мужчина, когда она вернулась из ванной.
– Все замечательно, – отвечала Архипова.
Ну не будет же она, в самом деле, говорить ему, что ее раздражает запах блинов. Ей казалось, что она пропахла ими.
Еще через неделю опять были цветы, кофе и шоколад. Секс был отличным, настроение у обоих тоже. Архипова ехала домой, и на душе было легко. «Вот все как и было. Просто надо понимать, что у человека бывают разные ситуации», – думала она.
Они встречались около года. И все это время Архипова будто качалась на качелях – вверх, вниз, вверх, вниз. Ее роли в доме мужчины были разнообразны. Нянька, друг-утешитель, повар, медсестра, уборщица, любовница, советчица, нерадивая жена… Наконец Архипова не выдержала.
– Дорогой, в эту субботу встречаемся у меня. Мама с дочкой уезжают к родственникам. Приезжай.
Мужчина замялся.
– Э, у меня привычнее.
– Вот это мне и не нравится, – рассмеялась Архипова, – хочу разнообразия.
– Разнообразие необходимо в сексе, а место менять необязательно, – проворчал мужчина.
– Тогда в субботу не встречаемся. Извини, мне надоело с сумками к тебе ездить. Надоело убирать и готовить по субботам. Я дома-то этого не делаю, с какой стати мне обслуживать тебя? Не хочешь поменяться местами?
– Не хочу, – помолчав, ответил мужчина.
– Жаль, – ответила Александра и отключила телефон.
Архипова ему больше не набирала. Он позвонил пару раз, посетовал, что одинок и ему грустно. Архипова посоветовала вызвать на дом циркачей.
Александра ходила по дому и раскладывала все по местам, вспоминая эту историю. «Вот Леля говорит про терпение! А я ведь терпела тогда. Выжидала, старалась быть гибкой. И чем закончилось? Сел на шею. Стал пользоваться мной!» – думала она и одновременно пыталась вспомнить имя этого человека. Вспомнить не удавалось.