– Хорошо. Давай говорить о чем-нибудь приятном?
– А что это за мужик, который попрощался с тобой на вокзале? В поезде познакомились? Вместе ехали?
– Какой мужик? – оторопела Архипова.
– Тот, который что-то тебе сказал. Но так, незаметно, чтобы никто не понял, что вы знакомы.
– Сергей, ты в своем уме? Ты о ком?
– Ясно. Собственно, мне даже неинтересно. Любопытное совпадение – вопросы про Анну Каренину и этот тип.
– Какой тип?! – потеряла самообладание Архипова, а потом вдруг вспомнила. – Ах этот?!
Она рассмеялась.
– Что веселого? – посмотрел на нее Колесников.
– Этот тип, который прошел мимо и сказал мне: «Новенькая приехала. И такая миленькая!» Чем рассмешил меня, я словно приехала в пионерский лагерь. А ты что подумал? Да еще целый заговор тут изобразил?!
Колесников промолчал, но было видно, что несколько успокоился. Спустя минуту он спросил:
– Ты хоть голодная?
Архипова не хотела есть. Она устала и от дороги, и от такой встречи. Но не хотела разочаровывать Сергея Мефодьевич, который, судя по всему, наготовил на роту солдат. Поэтому она ответила:
– Я ужасно голодная. Кажется, сейчас корову бы съела.
– Вот и отлично, у нас все есть.
Колесников посветлел лицом, повеселел и даже свою «Ниву» вел бережно.
– Ты не гляди, что она такая невзрачная, – сказал он Архиповой, – она выносливая, чужому глазу незавидная, мы на ней объездим все окрестные пляжи.
«О господи!» – подумала Архипова и стала вспоминать, куда она положила старенький образок, который всегда брала в дорогу.
Дом был новым и очень красивым. Малоэтажная застройка с уютными лоджиями в цветах.
– Господи, у всех одинаковые цветы! Как же это стильно! – воскликнула Архипова.
– Да, мы тут так постановили. У нас очень активный совет дома. Ты еще не видела наши подъезды. Там хоть сейчас живи!
– А какие розы! Господи, какие розы. Я такие видела в двух местах – на ВДНХ и в городе Станиславе, на Западной Украине. Огромные, желтые, с капельками росы даже в жаркий день, – Александра потрогала цветок, и на нее нахлынули воспоминания. Даже запах был таким же – пахло землей, солнцем, лепестками.
– Как я рад, что тебе здесь понравилось, – с чувством сказал Колесников, – а я боялся…
– Здесь очень хорошо и очень красиво! Как здорово, что ты сообразил купить квартиру именно здесь.
– Да ты понимаешь… Искал… Мы объединились… Риелтор… – Сергей Мефодьевич что-то бубнил, рассказывал в лицах, Архипова не слушала, ибо устала и расчувствовалась. Ей захотелось закрыться в ванной и поплакать. Она сама не ожидала от себя такого. «Когда он ругался на вокзале, у меня было ощущение, что я одинока, беззащитна, что я заложник. Мне так захотелось домой. А когда я увидела этот белый дом, эти цветы, розы, услышала запах, меня словно вернули в молодость. Я вспомнила тот маленький городок и отпуск, который там проводила. Тогда у меня была самая настоящая семья – мама, я, муж, дочь. Как же это давно было!» – думала Архипова.
Колесников если не заметил, то почувствовал в ней перемену, а еще ему стыдно стало за выходку на дороге.
– Саша, я сейчас все тебе покажу. И, конечно же, надо прийти в себя. Дорога тяжелая, – сказал он, когда они поднимались на лифте.
Квартира была большой, но однокомнатной. Просторная прихожая была сплошь в шкафах.
– Вот это я специально здесь сделал, чтобы никаких вещей по дому не валялось, не стояло. Все в этом шкафу-купе. Даже лыжи.
– Лыжи? – повернулась к нему Архипова.
– Понимаешь, лыжи новые, но в Петербурге их негде хранить. Да и не хожу я на лыжах. Я когда переезжал, я их с собой взял. Пусть они здесь хранятся. Что им сделается?
– Да ничего им не сделается, – согласилась Александра.
– Вот это душ и туалет, – продолжил экскурсию по квартире Колесников, – тут все выдержано в морском стиле. Синий кафель и бордюр с изображением волны. По-моему, в тему. Тут тоже шкафчик я придумал – там полотенца и прочее. Мне хотелось что-то разноцветное, поэтому зеркало мне оформили в цветное стекло. Оно прям в стену вделано, а рамка – это разноцветные стеклянные камешки.
– Хорошо. Даже очень, – согласилась опять Александра.
– Ну вот твои полотенца: вот для лица, это для душа после моря, это – для ног… – Колесников вытащил из шкафа стопку разнокалиберных полотенец. На каждом была русалка.
– Это не полотенца, это матрешки какие-то, – пошутила Архипова.
– Да, точно, напоминает, – рассмеялся Колесников, – а теперь вешай полотенца на крючки, и пойдем смотреть кухню.
– Пойдем, – кивнула Архипова.
Кухня была огромной.
– Слушай, тут метров двадцать? – спросила Александра.
– Шестнадцать, – уточнил Колесников, – видишь, я тут и столовую обустроил, и, собственно, саму кухню.
– Здорово! – сказала Архипова. Она тут же нашла недостатки обстановки. «Господи, да откуда народ эти уголки кухонные берет?! Они же неудобны! – подумала она. – А поставь сюда хороший круглый стол и удобные большие стулья, и вид был бы другой, и захотелось бы сесть за стол».
Колесников между тем ждал ее реакции.
– Знаешь, очень хорошо. Уютно очень, – еще раз похвалила она.
– Да, да… – Колесников самодовольно улыбнулся и постучал себя по лбу, – вот где дизайнер!
Архипова рассмеялась.
– Ну а это комната, – сказал Колесников и открыл двустворчатые двери.
Комната была такой же, как и кухня. Большой, с двумя окнами и лоджией. В комнате стоял диван, два кресла, огромный телевизор и пианино. В углу – узкий шкаф, рядом какие-то квадратные колонки. Занавески были легкими, белыми, и все пространство казалось от этого жемчужно-серым.
– Тоже очень хорошо, – сказала Архипова, не дожидаясь вопроса.
– Да, комната удобная, море видно.
– Так, Сережа, пойду умоюсь в душ, вещи надо разобрать. Подскажи, куда можно повесить платья и прочее.
– Конечно, вот смотри, все в твоем распоряжении, – он распахнул створку узкого шкафа, – он пустой, все пространство для тебя.
– Спасибо, – кивнула Архипова, и только теперь до нее дошло, что в доме только одно спальное место. «Ого! – подумала она. – Даже не знаю, готова ли я пойти на это?! Ладно, сейчас только день. Приведу себя в порядок, а там видно будет».
Через полчаса с мокрыми после душа волосами, умирающая от усталости Архипова наслаждалась летним обедом. На первое был подан свекольник с горячей жареной картошкой.
– Литовский борщ по всем правилам, – прокомментировал Сергей Мефодьевич.
– Вкусно, – отвечала Архипова и не врала. Борщ был отменный.
На второе – утка с яблоками. К ней в горшочке Колесников поставил квашеную тушеную капусту. Архипова съела утиную ножку, и тут же на ее тарелку была положена еще одна.
– Я больше не могу, – призналась она, – но съем.
Когда и вторая ножка была съедена, Колесников убрал все грязные тарелки и поставил варить кофе. По квартире поплыл сумасшедший запах.
– Как это ты выжимаешь из этих зерен такой аромат? Я как ни варю – кофе и просто кофе.
– Тут все зависит от обжарки. А жарю кофе я сам.
– Понятно, – покачала головой Архипова.
Колесников сейчас ей казался небожителем. А тут еще на столе появился высокий торт.
– «Наполеон». Крем заварной. Поэтому коржи уже мягкие. Как ты знаешь, есть множество рецептов. И все они борются за звание аутентичного. На самом деле крем в «Наполеоне» – это крем «шантильи». Заварной крем со сливками.
– Божественно, – проговорила Архипова. Она была сыта, еле дышала, но торт оказался восхитительно нежным. Только когда она доела кусок, то поняла, как объелась.
– Сергей, это просто преступление. Так обильно и вкусно есть.
– На ужин у нас рыба. Моего посола, молодая картошечка, малосольные огурчики и котлетки из щуки, – скромно сказал Колесников.
– Ты меня убьешь. А можно я сейчас немного отдохну? Полежу?
– Конечно! Тебе постелить постель? Или под пледом подремлешь?
– Не знаю, просто не знаю, – пробормотала Александра.
– Тогда постелю, ты сейчас просто рухнешь.
– Да.
Через десять минут Архипова спала на широком диване. На хрустящей простыне, под легким одеялом в таком же хрустящем пододеяльнике. Наволочка пахла фиалками, занавески легко вздымались, воздух был свежим и пах морем. «Счастье какое!» – подумала Архипова и провалилась в сон.
Пока Архипова спала, Сергей Мефодьевич мыл посуду. Делал он это тихо, стараясь не разбудить гостью. Мыл тщательно, споласкивал два раза, потом раскладывал на махровое полотенце. Только когда чашки и тарелки становились сухими, он все ставил в сушилку. Ложки и вилки он вытирал досуха и размещал в контейнеры. «Вот так-то лучше, – Колесников удовлетворенно оглядел кухню, – все спрятано, вся закрыто. Никакая муха не сядет ни на посуду, ни на столовые приборы!» Кухонные полотенца он отнес в ванную и повесил на полотенцесушитель. Потом Колесников открыл холодильник, проверил, все ли готово к ужину, затем сел на кухне и стал отгадывать кроссворд. «Хорошо, что она приехала, – думал он, одновременно заполняя клеточки кроссворда, – будет с кем пообщаться. И с ней приятно погулять, сходить куда-нибудь. От нее не надо ждать гадости или неожиданности в виде неприличного поведения. Все же она женщина с положением и опытом». Он вспоминал, как она вышла из вагона. И как на нее сразу же обратили внимание. Она была совсем другая, не такая, как большинство женщин вокруг. Сергей Мефодьевич даже заревновал. А тут еще этот мужик. «Интересно, действительно она с ним не знакома? Или притворились? Она же авантюрная. Мне же телефон дала. В гости приехала. И сюда приехала. Что ей стоить переспать с кем-то в поезде! – Колесников почувствовал, что настроение стало резко портиться. – Надо бы у нее еще раз спросить. Не хочется придурком быть».
Архипова проснулась к вечеру. Она лежала, прислушивалась к звукам улицы и думала, что сломала Колесникову весь день. «Но что я могу поделать, я устала. Мне не двадцать лет! И через силу я ничего здесь делать не буду!» – сказала она себе. Александра поднялась, накинула на себя легкую юбку, футболку и вышла из комнаты. Когда она вошла на кухню, то увидела, как Сергей Мефодьевич дремлет, скрючившись на диванчике кухонного уголка.