МЕСЯЦ ТУМАНОВАнтология современной китайской прозы
Антология современной китайской прозы
СОДЕРЖАНИЕ:
Те Нин. ВСЕГДА — ЭТО СКОЛЬКО?
Цзя Пинва. СЕСТРИЦА ХЭЙ
Лю Хэн. СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ БОЛТЛИВОГО ЧЖАН ДАМИНЯ
Дэн Игуан. МОЙ ОТЕЦ — ВОЕННЫЙ
Линь Си. МАЛЕНЬКАЯ
Ван Аньи. ИСТОРИЯ ЛЮБВИ В САЛОНЕ ПРИЧЁСОК
Чэнь Чжунши. ДНИ
Чжан Цзе. В ДОЖДЬ
Пэн Цзяньмин. ТОТ ЧЕЛОВЕК, ТЕ ГОРЫ, ТОТ ПЁС
Су Тун. ДВА ПОВАРА
Чи Цзыцзянь. МЕСЯЦ ТУМАНОВ
Юй Хуа. ВЫШЕЛ В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ В ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
А Лай. ПЧЁЛЫ ЛЕТАЮТ И КРУЖАТСЯ
Ши Шуцин. НОЖ В ЧИСТОЙ ВОДЕ
Приветствие по случаю выхода в РоссииАнтологии современных китайских повестей и рассказов
Китай и Россия — соседи по воде и суше, наши народы связывает давняя традиционная дружба, литературные связи двух стран можно проследить глубоко в прошлое. От Пушкина до Есенина, Мандельштама и Ахматовой, от Достоевского, Толстого и Чехова до Горького и Солженицына — всё это имена, прекрасно известные китайскому народу.
Знакомство с русской литературой в Китае началось достаточно давно и никогда не прерывалось. С начала XX века в Китае было переведено множество произведений русских писателей, в первую очередь самых известных. В последние годы, по мере дальнейшего развития культурного обмена между нашими странами, постепенно увеличивается количество российских книг, переведённых на китайский язык. Сегодня почти во всех книжных магазинах Китая можно найти книги российских писателей. В китайских театрах по-прежнему ставят пьесы Чехова. Русская литература серьёзно повлияла на целое поколение китайских писателей и читателей и до сих пор пользуется популярностью у широкой аудитории.
В результате совместных усилий литераторов и китаеведов двух стран китайская литература также получила определённое распространение в России. Особенно много отличных произведений было переведено и издано на русском языке после создания нового Китая.[1] Так россияне смогли глубже и полнее понять духовный облик и характерные черты китайского народа, в том числе его любовь к труду и миру.
Один уважаемый мною поэт говорил, что степень цивилизованности нации определяется её близостью к литературе. А для Китая и России литература имеет особое значение.
В 2006 году, объявленном в Китае Годом России, в КНР вышло несколько сборников новейшей российской прозы — драгоценный дар российских писателей и китайских переводчиков читателям. Тем самым мы ощутили живую жизненную силу и высокие художественные достоинства современной русской литературы. Теперь, в Год Китая в России, мы дарим российским читателям три сборника современных китайских повестей и рассказов. В эти три антологии вошло более тридцати произведений, принадлежащих перу самых выдающихся писателей Китая и всесторонне отражающих путь развития современной китайской литературы, особенно после начала воплощения в стране политики реформ и открытости.
Китайские писатели, повести и рассказы которых вы прочтёте в этом сборнике, очень разные. Но в совокупности их острое и смелое понимание действительности, проникновение в глубины человеческих душ, твёрдая вера в светлое будущее, а также мастерское владение китайским языком образуют яркую картину современной китайской литературы. Я надеюсь, что появление этих трёх сборников поможет российским читателям лучше понять перемены в обществе и экономике Китая, почувствовать сложную, многоликую жизнь и настроения китайцев, ощутить содержательное богатство новейшей китайской литературы. Я верю, что эти книги станут новыми мостами в укреплении дружбы между китайским и российским народами, а также будут способствовать достижению новых ослепительных высот в литературном обмене между нашими странами. Пользуясь случаем, позвольте мне выразить искреннюю благодарность российским переводчикам и издателям за душу и усилия, вложенные в подготовку этих книг!
Те Нин
Председатель Союза китайских писателей
29 июня 2007 года
Те НинВСЕГДА — ЭТО СКОЛЬКО?
Вам, наверно, приходилось жить в пекинских переулках? Скажем, когда вы были ещё совсем ребёнком? А помните ужасно весёлую, болтливую и немного своенравную девчонку?
Вот мне в детстве довелось жить в таком переулке. И девчонку такую, весёлую, болтливую и своенравную, я помню. Мне часто кажется, что, если бы не существовали такие девчонки, разве можно было бы переулок называть переулком, а Пекин — Пекином?
Мои слова могут вам не понравиться. «Что, что?» — уж точно спросите вы. Ну конечно, нынешний Пекин теперь совсем не тот, что раньше. И девчонка стала не такой сдержанной и невозмутимой, не такой доброй и покладистой. Она уже научилась обниматься, стала бойкой. Обнимается она и по-настоящему, и неискренне, и люди, с которыми она общается, совсем не пекинцы. Куда подевался лёгкий пришепётывающий говорок, который так характерен для жителей пекинских переулков? В те времена девчонки говорили именно с таким пекинским выговором. Волосы у них были чистые, одежда скромная, но не бедная, натура отличалась щедростью, хитрости в них было немного, и каждому казалось, что таких легко обмануть.
Прошло двадцать лет. Каждый раз, когда я бываю в Пекине и вижу где-нибудь молодых девушек, я всегда узнаю детей, когда-то живших в пекинских переулках. Если Пекин представить в виде листка на дереве, то переулки в нём- это прожилки, которые змейками растекаются по листику в разные стороны. Рассматривая их на солнце, можно обнаружить, что прожилки-переулки прозрачны, как хрусталь, потому что эти девчонки струятся по ним, словно живительная влага города-дерева. От них и сам город становится прозрачнее и наливается сочными красками, внушая людям ощущение удивительной теплоты и надёжности. Они, эти девчонки, заставили меня навсегда отдать сердце Пекину.
После того как я покинула Пекин, выросла, обзавелась семьёй и стала работать в городе N, я каждый год, если выпадал случай, приезжала в Пекин. Там я бывала у детских писателей и выбирала у них что-нибудь стоящее для нашего издательства. Приезжала я сюда и для того, чтобы встретиться с близкими мне людьми. Чаще всего я виделась со своей двоюродной сестрой Бай Дасин. Она рассказывала мне о своих делах, спрашивала моего совета, чтобы в конечном счёте сделать всё по-своему. В некоторых вопросах она была просто неисправима, тем не менее это не мешало нам по-прежнему часто встречаться, как-никак я приходилась ей двоюродной сестрой.
А сейчас, в этот июньский вечер, я еду в такси. За окном моросит мелкий дождь. Мы с Бай Дасин договорились встретиться в универмаге «Метрополь» на улице Ванфуцзин. Оттуда недалеко до её «Кэррэн отеля». Бай Дасин, окончив университет, получила распределение в четырёхзвёздочный отель, побыла там на профсоюзной работе, а позднее стала директором отдела сбыта. Однажды я ей заметила: «А ты молодец, не успела появиться в отделе, а уже на руководящей работе». В ответ она вздохнула и сказала: «Да что ты! У нас в управлении все до одного директора. Только начальник управления считается руководящим работником». Я это поняла, но текст на визитной карточке всё же впечатлял: «Директор отдела сбыта „Кэррен отеля“».
Такси, доехав до перекрёстка Дэншикоу, застряло в пробке. Я подумала: выйду-ка я лучше здесь, отсюда до универмага недалеко. Я вышла из машины, дождь усилился. Оказалось, что стою я в начале переулка и у меня под ногами две каменные ступени. Я подняла глаза и увидела развалюху с навесом, покрытым серой черепицей. Под ним когда-то были ворота, теперь их заложили кирпичом и создавалось впечатление, что ворота повернулись к тебе спиной. Я поднялась по ступенькам и встала под козырёк. Дело было не в дожде, просто мне захотелось немного здесь постоять. Касаясь ногами этих ступеней, я более чем когда-либо ясно осознавала, что вернулась в Пекин. Эти осыпавшиеся каменные ступени, обращённые ко мне спиной незнакомые ворота, старый, почти развалившийся навес — всё это позволяло мне узнать Пекин, почувствовать себя в нём уютно и уверенно. «Метрополь», «Династия», «Рамон», «Дунань шичан» — все эти шикарные бутики, отели и современные универмаги не позволяют мне почувствовать, что я именно в Пекине. Но эти две затерянные в переулке каменные ступени вызвали у меня столь отчётливые и ясные воспоминания, столь острые чувства…
В прежние времена, лет двадцать назад, летними вечерами мы с Бай Дасин частенько по просьбе нашей бабушки отправлялись с термосом в лавку в дальнем конце переулка, чтобы купить охлаждённого лимонада. Переулок наш назывался Фумахутун, на ближнем его конце был продуктовый магазин, в котором можно было купить печенье, консервы, масло, соль, сою, уксус, всевозможные продукты, баранину, говядину и свежую рыбу. У входа в магазин, на улице, продавались овощи, которые выкладывались на лоток, сооружённый из жёлтых бамбуковых жердей. Овощи лежали там и ночью, и никто не боялся, что их украдут. А чего бояться? Нужны овощи, спозаранок магазин откроется, и покупай. Для краткости лавку мы называли «Южной», а магазинчик «Северным».
«Южная» на самом деле представляла собой просто небольшую забегаловку. К ней вели высокие ступеньки, их было четыре или пять, и нам казалось, что если для того, чтобы сделать покупку, нужно преодолеть столько ступенек, то купленный товар непременно должен быть особенно ценным. В «Южной» не продавали масло, соль, сою и уксус. Там торговали вином, арахисовыми орешками и свиными щёчками, а летом ещё и мороженым, эскимо и газировкой. В лавке стояли два круглых столика, покрытые плотными, будто накрахмаленными, полиэтиленовыми скатертями. За ними всегда сидели два старичка, которые пили водку, закусывая её орешками или варёной требухой. Знаете, когда требуха ароматнее всего? В то мгновение, когда продавец её только-только выложит из кастрюли на разделочную доску и острым ножом начин