— Вы все пятеро — сёстры и братья. Пока будет существовать семья Хоу, вы будете её плотью и кровью. Если кто-то из вас прославится, то все вы будете гордиться, если кто-то сделает что-то недостойное, пусть вам всем будет стыдно! Это называется «слава на всех и позор на всех!» Вы все пятеро — моя плоть. А ты, Четвёртая, сейчас ступай с Седьмым дядей. У меня только один наказ — не иди в артистки!
Конечно, вновь последовала трогательная сцена: Четвёртая плакала, мать роняла слёзы, сёстры их утешали, старший брат делал строгое лицо, непонятно было, о чём он думает, может быть, о будущей классовой борьбе, кого он будет поддерживать, против кого будет выступать… Только я сидел с невозмутимым видом, относился ко всему философски. Всё решится само собой. Жизнь сменяется смертью, счастье следует за несчастьем, на всё воля Неба!
Седьмой дядя вместе со мной и Четвёртой поехал в «Императорский» отель. Зачем в «Императорский» отель? Да чтобы повидать барышню Сун Яньфан! Барышня Сун теперь не та, что раньше. Она прославилась своим пением. Попала в первую десятку певиц Тяньцзиня. Естественно, что живёт она в отеле «Императорский»!
Мы вошли в отель. Бог ты мой! Я был ошарашен. От потолка до пола шли гирлянды электрических лампочек, на стенах, на потолке — повсюду были лампочки. Всё было залито ослепительным светом! К тому же эти лампочки меняли свой цвет. Лица людей окрашивались то красным, то зелёным, как будто ты попал в волшебную пещеру. И в самом деле здесь водились ведьмы: с обведёнными чёрными глазами, ярко накрашенными красной помадой губами, с болонками на руках. Я хотел протянуть руку, погладить собачку, но знал правила поведения: в отелях нельзя пускать в ход руки. Ты скажешь, что хотел погладить собачку, а женщина заявит, что ты хотел погладить её! Независимо от возраста я ведь всё-таки мужчина. Лучше не лезть на рожон!
Седьмой дядя, человек опытный, спросил одного-другого и выяснил, где живёт мисс Сун Яньфан. А это в отеле «Императорский» нелёгкое дело! Нельзя просто сказать: я ищу такого-то или такую-то. Тем более нельзя спросить, в каком номере они проживают. Здесь прежде всего надо сообщить, в какой номер ты идёшь, а потом сказать, кто живёт в этом номере, и только потом, когда дежурный свяжется с номером и получит распоряжение, ты сможешь войти. И откуда у Седьмого дяди такая уверенность в себе? Она проистекала из его происхождения и благородной внешности; его можно было принять за университетского профессора. Его никто не посмеет спросить, мол, к кому вы пришли. Он сказал лишь, что идёт к Сун Яньфан, и нас проводили в номер.
Мы вошли… Роскошный номер! Прямо президентский номер-люкс из нескольких комнат. Сначала к нам подошла служанка, потом камердинер взял у Седьмого дяди пальто, у меня ничего не было, чтобы ему отдать, но я всё-таки протянул ему шарф — знай наших!
Вскоре к нам вышла Сун Яньфан.
Дядя ещё ничего не успел сказать, как я, обращаясь к ней, выпалил:
— Здорово живёшь!
Сун Яньфан ничего не сказала дяде. Она увидела Четвёртую, притянула её к себе. Они обнялись и заплакали. Ну что же, это встреча родных. Нам остаётся лишь порадоваться!
Четвёртая исподтишка взглянула на меня, я сделал вид, что ничего не заметил, и лишь презрительно усмехнулся: мол, я тебя насквозь вижу, незачем лицемерить!
— Нужно поблагодарить старшую невестку за милосердие! Я провела в семье Хоу много лет, мне от них ничего не надо. Хочу только, чтобы рядом со мной был кто-нибудь по фамилии Хоу, к тому же она моя родная дочь. Таким образом, я всё время буду вспоминать, что я из семьи Хоу. Вы, когда вернётесь, передайте от меня и от дочери благодарность старшей невестке, скажите, что мы никогда в жизни не забудем её доброты!
— Ну хватит! Всё, что мы должны были сделать, мы сделали, всё, что надо, сказали. Мы пошли, — это сказал не дядя, а я. Какая смелость! Как я чётко обозначил границу! Я уже с детства был незаурядной личностью!
Седьмой дядя, конечно, хотел ещё сказать несколько слов Четвёртой.
— Ты какое-то время поживи здесь. Будешь скучать по дому — приезжай на несколько дней. Через месяц я приду навестить тебя. Помни наказ матери — хорошо учись!
— Подождите! — с этими словами Сун Яньфан выдвинула ящик стола, достала оттуда толстую пачку денег и запихнула её мне в руки:
— Это тебе! Бери! Что-нибудь купи себе.
Я, конечно, понял, что это она передаёт матери в знак благодарности. Мне на мелкие расходы она не дала бы так много.
И посмотрите, какую сознательность я проявил! Я положил их на стол и кислым голосом сказал:
— Зарабатывать на сцене нелегко! Оставь их себе!
Я не ожидал, что мои слова заденут барышню Сун. Разозлившись, она забрала деньги и положила их обратно в ящик стола, а потом недоброжелательно сказала:
— Ну что ж, подождём, когда ты заработаешь своей учёностью!
— Заработать на учёности ещё труднее, на это не прокормишь даже своих родителей. А у того, кто учится кое-как, вообще нет никакой надежды! — съязвил я.
Седьмой дядя, зная мой нрав, боялся, как бы я не начал скандалить. Он быстро попрощался, взял меня за руку, и мы пошли к выходу. Мисс Сун пошла нас проводить. Четвёртая спрашивала меня то об одном, то о другом. Но я не обращал на неё внимания, только под конец прошептал ей на ухо:
— Дочь наложницы! — И со всех ног бросился бежать, боялся, что она меня укусит!
Мы уже были на выходе из номера, как вдруг кто-то снаружи изо всех сил толкнул дверь и громко закричал:
— Старшая невестка! И в самом деле ту барышню Ван Сысы забрал мэр Лю! Теперь мой старший брат будет только с вами!
Барышня Сун почувствовала неладное, но не успела ничего сделать. В номер ворвался человек и столкнулся с нами лицом к лицу.
— Ой-ой! — послышался удивлённый возглас. Как вы думаете, кто это был? Четвёртый дядя!
— Седьмой брат, — в растерянности произнёс новый гость. Он насмерть перепугался, губы у него задрожали.
— Ах, ты ещё помнишь, что я Седьмой брат? — Дядя нахмурился и прямо в лицо спросил его: — А ты что тут делаешь?
— Ничего, ничего не делаю. Я просто проходил мимо и заглянул! — сбивчиво произнёс Четвёртый дядя, обеими руками поддерживая брюки. На лице у него выступил пот.
— По делу ты зашёл или просто так, мне всё равно. Пойдём домой к нашей старшей невестке. Ведь ты только что назвал кого-то старшей невесткой? Посмотрим, что ты скажешь настоящей старшей невестке, когда вернёшься домой!
Седьмой дядя определённо почувствовал что-то неладное и потащил Четвёртого домой.
— О, господин Седьмой не прав! — тут же вступила в разговор Сун Яньфан, широко улыбаясь. — Прошло уже много времени, как я покинула семью. Четвёртый господин зашёл навестить меня, что же здесь незаконного? Живи сам и давай жить другим! Если приходится идти на уступки, нужно это делать! Да к тому же для вас, Седьмой господин, я ведь тоже сделала доброе дело!
Ясно было, что Сун Яньфан хотела задобрить Седьмого дядю, но не на того напала! Он сурово молвил:
— Барышня Сун, хотя ты прожила много лет в нашей семье, но так, оказывается, ничего и не поняла. Наша семья Хоу живёт по конфуцианскому принципу: «Имена должны быть правильными, слова должны им соответствовать». Добрые дела должны записываться на счёт тех, кто их совершил! Тебе кажется, что ты когда-то дала дельный совет на мой счёт, и теперь ты считаешь себя моей благодетельницей. Но всё это совсем не так! Помогла нам вступить в брак только наша старшая невестка! Если бы не наша старшая невестка, то по какому праву могла ты явиться в дом богача Вана и пригласить старую госпожу приехать в Тяньцзинь? Только благодаря нашей старшей невестке тебя приняли в этом доме. А ты? Ты, в конце концов, всего лишь театральная певичка, а считаешь, что если твоё имя появилось на афишах, то ты уже царица мира! Но у нас, в семье Хоу, другие законы! Хорошо ещё, что ты умна и вовремя покинула наш дом. Если бы ты осталась там и не ушла, то ты до самой старости прожила бы в боковом дворике, там бы и умерла. Для тебя бы даже не нашлось места в нашей усыпальнице! Разве что старшая невестка пожалела бы тебя и позволила похоронить тебя рядом с усыпальницей и ты не стала бы бродячим духом! А если бы старшая невестка о тебе не позаботилась, то у тебя не было бы даже места для могилы. Ты понимаешь, почему? Потому что ты Маленькая! Ты просто не человек!
От этой грозной отповеди Седьмого дяди барышня Сун готова была провалиться сквозь землю! Она только крепко прижимала к себе малышку Четвёртую. Наконец она не выдержала и в гневе закричала:
— Я вас всех ненавижу! Я ещё увижу, как ваша семья разорится и погибнет!
Эпилог
Допрос Четвёртому дяде устроили в комнате наших предков. Бабушка сидела в центре со строгим видом, рядом с ней расположилась моя мать, Третьи дед и бабка сидели в стороне, показывая, что они присутствуют только как слушатели и не имеют права защищать Четвёртого. А господин Четвёртый был перепуган до смерти. Он весь дрожал, как вор, пойманный на месте преступления. Мать допрашивала его, и он не смел солгать. Если бы он сказал неправду, то подвергся бы домашнему наказанию. Почему же мать пользовалась в доме таким большим авторитетом? В государстве существуют государственные законы, в семье существуют семейные правила. Дед был в отъезде, мой отец был ни на что не способен, кроме как тратить деньги и развлекаться. Потому старшая невестка являлась теперь хозяйкой дома, это признавала и моя бабка. Господин Четвёртый, пришло время ответить за то, что ты натворил!
По честному признанию Четвёртого, Маленькая, покинув наш дом, всё время тайно общалась с ним. Она подкупила Четвёртого, чтобы он привёл к ней её дочку. Потом дала Четвёртому большую сумму, чтобы он заманил к ней моего отца. В это время Ван Сысы в дансинге «Виктория» исполняла свой «Поезд-экспресс». Сун Яньфан сказала Четвёртому: «Не думай, что Ван Сысы так искренне предана семье Хоу, как я. Эта певичка — легкомысленная женщина, она пойдёт с тем, у кого больше власти и денег. Сейчас она как раз приглянулась мэру города Тяньцзиня господину Лю. Разве простой слу