Эти пустынные горы, их неспешное странствие давали почву для путешествий мысли и духа. Эти одинокие туманные острова среди облаков навевали наблюдателю думы о чудесном.
О люди, воображение так щедро и милостиво придаёт нам сил. Старый деревенский почтальон благодаря именно ему справлялся с одиночеством, преодолевал усталость. Теперь он вновь погрузился в прошлое, предался безудержным мечтам, усмехался про себя, что тело и ноги заметно сдают, даже пару раз что-то просвистел.
А шаги давались всё труднее и труднее.
— Гав! Гав! Гав!
Пёс, забравшись на самую высокую каменную глыбу, остановился на золотистом склоне гор и огласил лаем округу. Лай ворвался в долину, превратившись в пронзительное, жизнерадостное выражение счастья.
Кто бы мог подумать, что у молчаливого, послушного пса такой звонкий голос! Он наставил уши, поднял хвост, после чего в нём появилось что-то решительное, отважное. Отец пояснил: это он так сообщает жителям гор, что им принесли новости и письма.
В ожидании каждая минута тянется бесконечно долго. А пёс своим оповещением ускорял невыносимо медлительный ход времени.
На вершине гор, в золотистом блеске, в мягком солнечном свете сын, отец и пёс остановились. Здесь была широкая позеленевшая каменная плита для отдыха. Отец указывал то туда то сюда, разъясняя сыну, какое место как называется, сколько там производственных отрядов, молодёжных бригад. Надо было рационально распределять время доставки. Здесь заключался очень тонкий расчёт, это всё было разложено по полочкам в седой голове старика.
Закончив с разъяснением всех профессиональных подробностей, отец особо подчеркнул:
— Если у Гэ Жун-Жуна, живущего в доме у коричного дерева, будет что отправить, не поленись дойти до улицы Саньлилу. У него сложные отношения с секретарём большой производственной бригады, и секретарь не позволяет ему посылать писем.
— Который из них дом у коричного дерева?
— Посмотри-ка, — и отец показал рукой на террасу на склоне гор, где находился дом с двором, на котором непрерывно туда-сюда сновали люди. — Ван У со склона Мугунпо слепой. У него есть племянник, который подрабатывает в других краях, он должен прислать дяде перевод. Ты сам должен передать деньги лично в руки. Запомнил? Ло Синьвань в последние годы выращивает кроликов. Когда пойдёшь к нему с письмами — надо прикрикнуть на пса, чтобы не покусал эту живность, а то он ещё не привык.
И ещё было много прочих тонкостей. То и дело отец переспрашивал сына:
— Хорошо запомнил?
И только видя, как сын с готовностью живо кивает в ответ, он продолжал говорить. Он даже заставил сына выучить наизусть имена разных кадровых и партийных работников высших ячеек, народных учителей, важных людей, постоянных служащих. Кивает ли сын головой в ответ? Всё ли хорошо запомнил? Надо, чтобы сын всё знал. Ведь он перенимает дело отца, не так ли? И всё, что знает отец, должен знать его преемник.
Сын был весь в отца. Улыбка, интонация, жесты, работа на совесть — во всём он его повторял. Отец говорил другим: впредь сын будет разносить почту. На это кадровые работники верхних ячеек тут же начинали кивать и хлопать, выражая своё одобрение. И все, само собой, интересовались, чем же дальше собирается заниматься сам старый деревенский почтальон. Старик ничего не говорил про пенсию, а начинал лукавить: мол, они будут заниматься доставкой с сыном посменно. После этих слов всякий раз что-то горячее подступало к глазам, и он торопился прикрыть их платком. Да уж, ведь это неправда, но как же тревожно отзывается сердце.
Стоило почтальонской сумке избавиться от груза, как она сразу же опять оказывалась туго набитой. Тут были письма, денежные переводы, посылки из школьного кабинета народного учителя.
Отец без конца и без устали расспрашивал встречных людей о новостях в горах: о коровах, о свиньях, о том, кто кому кем приходится, кто на ком женится, интересовался всем до мельчайших подробностей, словно не был здесь давным-давно.
Вновь наступила ночь. Вдруг пёс несколько раз пролаял, затем радостно завилял хвостом, исчез и вновь вернулся. Сын догадался: они наконец-то добрались до Гэпэнпина.
Гэпэнпин сплошь состоял из чёрных и сероватых крыш разной высоты, перед воротами протекал небольшой ручеёк. В огородике возле ручейка кто-то размахивал мотыгой и, не разгибая спины, стремился не упустить ни минуты и так быстротечного времени.
Рыжий пёс подбежал к девушке в красной цветастой одежде, остановился и радостно завертелся возле неё. Девушка в красном, выпрямившись, стала выглядывать почтальона. Она громко выкрикнула его имя и, отложив работу, поспешила помочь молодому человеку освободиться от ноши. Старик обратил внимание, что рядом с высокой стройной фигурой сына, такого статного и сияющего здоровьем, девушка казалась хрупкой и изящной. На её щеках выступил румянец.
Старик представил его девушке: вот, со мной мой сын, только что поступил на службу почтальоном, родился в год под циклическими знаками жэньинь[33]… К чему он это сказал? Сын метнул на отца гневный взгляд.
В этом доме они должны были остановиться на ужин и ночлег.
Отец чувствовал себя крайне неловко. Зачем он только сказал про циклические знаки? И зачем только надо было останавливаться у этой девушки в красной цветастой одежде? Всё так запутано.
Он стал припоминать свои молодые годы, когда разносил почту в Пинчуане. Он часто останавливался отдохнуть в одном доме, обедал там и привлёк внимание одной девушки. В ту пору эта девушка всё время ждала его, стоя под клёном. А потом так же незаметно провожала. Однажды тайком положила ему в почтальонскую сумку тряпичные туфли со стельками, на которых были вышиты цветы лотоса. Впоследствии она стала его женой.
Старик чувствовал себя виноватым перед матерью своего сына. Последние десять лет, пока он занимался доставкой почты, ей приходилось самой управляться со всеми домашними делами. Муж — это дерево, которое должно защищать жену от ветра и дождя; он же был мужем только по названию. Скорее гость, который проведёт здесь лишь пару вечеров.
Мог ли отцовский опыт невзначай повлиять на сына? Трудно сказать. Но вы только взгляните на эту девушку, такую милую. Старик сожалел, что не предвидел этого. Почему они не остановились в другом доме? Ему совсем не хотелось, чтобы сын повторял его долю.
Почему же эта девушка не подходила? Сложно сказать. Она росла на глазах старика, он любил её и её сестёр. Отец их занимался ремеслом, мать была примерной женой. И в прежние времена старик останавливался в их доме. Снежный покров тех зим и летнюю прохладу тех дней — всё это он прекрасно помнил. Когда девушка была совсем ребёнком, он часто подтрунивал над ней:
— Вот заберу тебя когда-нибудь в Пинчуань. Будешь моему сыну женой, согласна?
Девочка отнекивалась, трепала его за волосы. Лишь однажды она серьёзно спросила:
— А твой сын порядочный? А высокий? И характер как у тебя?
Старик запомнил, какой живой интерес проявила тогда девушка. И продолжал подшучивать, расхваливая достоинства единственного сына, сравнивая его по красоте с небожителями.
Пословица гласит, что дети запоминают события на тысячу лет. И теперь, когда он привёл сына с собой, девушка наверняка вспомнила давнюю шутку. Как бы теперь шутка не обернулась правдой! Есть такая пьеса «15 связок монет», там как раз шутливая реплика повлияла на ход действительности.
Старику нравилась эта девушка. Она была гораздо красивее матери его сына. А какая модница, об этом и говорить не стоит! В былые времена девушки только и знали, что вышивать парные цветы лотоса, даже лица не смели людям показать. Скажут слово и опускают низко голову. Нынешние девушки — совсем другие… Невзирая на присутствие молодого человека, она смотрела прямо в глаза, справлялась о делах в Пинчуане: о тракторах, водокачках, лодках, велосипедах… И хотя бы тень смущения! Но и этого не было.
По-видимому, сыну уже никак нельзя будет обойти этот дом. Хорошо это или нет? Конечно, хорошо. Но если славная девушка выйдет замуж за почтальона, как ей трудно придётся! М-да… Хотя, говоря по правде, почтальону никак нельзя без жены! Ведь только благодаря этому у детей и внуков будет счастье иметь своих внуков и детей.
На другой день девушка, надев новую красную одежду, в которой она была особенно хороша, вышла провожать отца и сына. Молодые люди хотели что-то сказать друг другу, и отец потихоньку пошёл вперёд сам.
Отец пробормотал вскоре догнавшему его сыну:
— Вот переправимся через реку Цюйцзян, и за ней будет речка Хэцзян, река Хэцзян сливается с рекой Чжоцзян, а Чжоцзян и Нанцзян переходят в реки Лицзян, Бэйцзян, Хэнцзян, Айцзыцзян и в самом конце — Попоцзян.
Таков предстоящий маршрут, это и будет тот тигр, который сегодня преградит путь. Семьдесят ли извилистых тропок, неровных и опасных, и невероятно трудные для переправы девять горных потоков. В горах нет крупных рек, на самом деле это всё горные потоки. Но в летний и весенний сезоны вода в них прибывает, и после сильного ливня их уровень может достигать до трёх чи, а сами они растекаются в ширину до одного чжана. Волны такие бурные, что и мостов не навести, и дамб не построить. Зато зимой и осенью реки практически пересыхают, воды в них так мало, что оголяются круглые камни на дне, размером с гусиное яйцо. И не так страшны длинные дороги и опасные горы, не так страшна непогода, как эти непредсказуемые неистовые реки, их бешеное течение и непонятные берега. Жители гор привыкли к наводнениям, когда вода прибывала, местные шли в обход — окружными тропами. Но что касается почтальона… Он должен был, не раздумывая, снимать обувь и носки, подворачивать брюки и переправляться через реку — пусть ледяную, пусть со стремительным течением, но надо во что бы то ни стало переправиться. Иногда для переправы приходилось снимать и брюки, сумки с почтой взваливать на голову. Вероятно, свою астму старик заработал именно так.