о — и, хмуря брови, произносил:
— Эге, столько молока!
Так, день за днём, словно грозовое облако, приближались поминки.
За три дня до сорокового лучи утреннего солнца окрасили макушки высоких деревьев в бледно-золотой цвет. В кронах могучих деревьев прятались бесчисленные воробьи и вдохновенно чирикали, радуя сердце. В высоком домишке, стоявшем рядом с деревьями, старик Ма Цзышань старательно вклеивал вывалившиеся страницы Корана: священная книга была старая, её листы — пожелтевшими и лёгкими, как гусиный пух, но письмена на них от времени стали лишь более чёткими. Неожиданно прибежал Еэргубай и, немного волнуясь, сообщил, что бык перестал есть и пить. Сердце Ма Цзышаня заколотилось; он отложил недоклеенную книгу на освещённую солнцем часть стола и отправился следом за сыном в сарай.
Сарай находился за воротами. Обычно старик не обращал внимания на забор, но теперь заметил в нём щели, сквозь которые лились маленькие струйки света, похожие на золотистые листики. В сарае было чисто, витал еле уловимый запах коровьего навоза. Бык тихо и степенно стоял там, словно старик, одержавший победу над пространством и временем и постигший всё. Он по-прежнему неторопливо, со смаком жевал жвачку, его спокойный и безмятежный взор был устремлён куда-то в неизведанное. Живот быка заметно ввалился. В кормушке стоял тазик с чистой водой — чистой, хоть лотосы в ней разводи, — по всей видимости, она была нетронута; рядом лежала трава — очевидно, к ней бык тоже не прикасался. За ночь свежая трава чуть подвяла.
— Па! Глянь, он даже глотка воды не сделал да и траву совсем не ел, — заметил сын.
Бык, словно не видя их, увлечённо жевал. Вдруг Еэргубай спросил Ма Цзышаня:
— Па! А он не…
Ма Цзышань понял, что хотел сказать сын, у него на глазах выступили слёзы, в горле застрял комок. Он быстро отвернулся и, пошатываясь, торопливо выбрался наружу. Солнце поднялось выше, ослепив его своими лучами, и старик пошёл, низко опустив голову. Когда он вошёл в дом, воробьи запели с ещё большим воодушевлением. Ма Цзышань сел на кан, закрыл руками лицо и почувствовал, как по пальцам потекла солёная влага. Он не знал, почему плакал, и тем более не мог объяснить, отчего ему так горько. И ему даже хотелось зарыдать в голос. Наконец он не сдержался и залился слезами.
В дверях появился ошарашенный Еэргубай: его фигура, заслонившая свет, казалась тёмной. Увидев, в каком состоянии находится отец, он помялся в нерешительности и вышел. Воробьи, непонятно чем вспугнутые, с шумом и бранью разлетелись — на деревьях остались лишь несколько птиц, робко и неуверенно чирикавших.
Старик Ма Цзышань поплакал немного, постепенно его горе утихло, как успокаивается бурный поток, но лёгкая тоска по-прежнему сжимала сердце. Ма Цзышань ощущал себя немного виноватым: ведь он пренебрегал этим удивительным созданием, заставлял его трудиться много лет, словно обычную скотину. Когда старик вспомнил, как хлестал быка плетью, ему стало стыдно. Если бы кто-то взял сейчас плеть и всыпал бы ему столько ударов, сколько доставалось быку, он бы с радостью принял наказание. Ещё старик припомнил, как бык одновременно тянул плуг и, подняв хвост, ронял свои лепёшки, — тогда Ма Цзышань не видел в этом ничего плохого, а теперь осознал, что был не в меру жесток, не давал быку передышки. Но откуда тогда ему было знать, какое это благородное создание?
Вдруг в памяти Ма Цзышаня всплыл тазик с водой в кормушке — водой такой прозрачной, что казалось, она может очистить не только тело, но и душу. Старики сказывали, что бык — создание необыкновенное: перед смертью он может разглядеть в чистой водице, которой его поят, свой нож, и тогда он перестаёт есть и пить. Это означает, что он желает очиститься, перед тем как покинуть земной мир. Видимо, и этот старый бык увидел свой нож в том тазу…
Прошёл день, второй, а бык всё не ел; вода в тазике чуть помутнела, трава завяла и обветрилась, живот быка ввалился так, что смотреть было страшно. На боках образовались две глубокие впадины размером с курицу. Но бык по-прежнему стоял мирно, едва прикрыв глаза, и тихо жевал что-то. Ма Цзышаню стало всё ясно. Оказывается, это удивительное создание утаивало свои достоинства и просто служило людям, тянуло свою лямку. Сердце старика окончательно успокоилось. Лишь только он закрывал глаза, как перед его внутренним взором представал тазик с прозрачной, подёрнутой лёгкой рябью водой, на дне которого виднелся поблёскивавший нож. Расчувствовавшийся старик Ма Цзышань кивал головой и со слезами на глазах бормотал:
— Ты оказался сильнее меня. Ты узнал о своей смерти, а я нет.
Разлетевшиеся в последние два дня воробьи снова вернулись. Ма Цзышань аккуратно доклеил развалившийся от многократного прочтения Коран и положил его на стол. Солнечный свет проникал сквозь большое застеклённое окно и золотыми лучами ложился на огромную крышку стола и на раскрытую священную книгу.
Старик Ма Цзышань сидел около дома, слушая чириканье воробьёв, то затихавшее, то усиливавшееся. Умываясь в лучах солнца, он вспоминал времена, когда бык был молод и отличался взрывным нравом: чуть что — начинал со всей дури брыкаться. В конце концов он всё-таки соглашался тащить плут, но пахал неаккуратно. Старик с удовольствием вспомнил об этом и пробормотал:
— Прости меня! Ведь все мы когда-то были молоды.
Но больше всего его мучило то, что бык знал о своей смерти, а он сам — человек, существо знатное — нет.
Наступил последний день перед поминками. Последние дни выдались на редкость солнечными, погода стояла райская. Еэргубай принёс нож и дал его Ма Цзышаню наточить. В длину нож превышал один чи, им долго не пользовались, и он покрылся красной ржавчиной. Старик одолжил лучший точильный камень, налил в кувшин чистой воды и вылил её на точило — камень словно покрылся барельефом. Алая ржавчина плавала в чистой воде, словно кровавая нить — старик вознамерился наточить нож до серебряного блеска.
Вдруг Ма Цзышань подумал: уж не этот ли нож бык увидел в воде? Наверняка этот, какой же ещё?! Поэтому его обязательно нужно наточить так, чтобы он выглядел как тот, лежавший в воде, иначе оружие будет недостойно этого необыкновенного создания — быка. Ма Цзышань с силой тёр клинок, наблюдая, как сверкающие брызги падают на точильный камень и на блестящее лезвие ножа. Подошёл сын и сказал ему что-то, но старик не поднял головы, и тот ушёл.
Накануне ночью небо было густо усеяно звёздами, отчего небесный свод казался тяжёлым. Ветра почти не было, лишь временами воздух чуть колыхался, и это вызывало смутное беспокойство. Глубокой ночью Ма Цзышань тихо проскользнул в сарай и вышел оттуда с осунувшимся лицом только под утро, услышав крики ахуна в мечети. К тому времени многие звёзды погасли, словно свечи, и небо заметно посерело.
Еэргубай уже встал и подметал двор. Старше сказал ему:
— Ты займись делами по дому, а я схожу в уезд, куплю кое-какую приправу.
Сын возразил:
— Отец! Сегодня тебе нельзя уходить.
Старик протянул ему толстый белый шерстяной платок и промолвил:
— Когда будешь резать, закрой ему глаза вот этим.
Еэргубай повторил:
— Па! Тебе нельзя сейчас уходить!
Но Ма Цзышань ушёл. Вернулся он только перед заходом солнца. Сначала он потоптался в сарае, затем набрался храбрости, прошёл мимо ворот и тут же остановился, увидев прямо перед собой огромную бычью голову. Тушу уже унесли. Старику вдруг показалось, что бык где-то спрятался — оставив снаружи только голову; морда животного была умиротворённой и добродушной, глаза безмятежными, как водная гладь озера, не тронутая рябью; казалось, он вот-вот начнёт жевать жвачку. Старик немного опешил: ему ещё не приходилось видеть, чтобы мёртвый выглядел как живой.
Перевод Д.И. Маяцкого
МЕСЯЦ ТУМАНОВ
Антология современной китайской прозы
Санкт-Петербург
2007
Издательство «ТРИАДА»
Издательство «ТРИАДА» выражает благодарность Логинову Андрею Алексеевичу за помощь, оказанную в издании книги.
В оформлении книги использована картина Цзян Шилуня «Утреннее размышление».
Те Нин
ВСЕГДА — ЭТО СКОЛЬКО?
Перевод Н.А. Спешнева
Цзя Пинва
СЕСТРИЦА ХЭЙ
Перевод А.А. Родионова
Лю Хэн
СЧАСТЛИВАЯ ЖИЗНЬ
БОЛТЛИВОГО ЧЖАН ДАМИНЯ
Перевод Е.И. Митькиной
Дэн Игуан
МОЙ ОТЕЦ — ВОЕННЫЙ
Перевод Е.Ю. Заниной
Линь Си
МАЛЕНЬКАЯ
Перевод Л.Г. Казаковой
Ван Аньи
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ В САЛОНЕ ПРИЧЁСОК
Перевод О.П. Родионовой
Чэнь Чжунши
ДНИ
Перевод Ли Чжи
Чжан Цзе
В ДОЖДЬ
Перевод Ли Чжи
Пэн Цзяньмин
ТОТ ЧЕЛОВЕК, ТЕ ГОРЫ, ТОТ ПЁС
Перевод М.В. Черевко
Су Тун
ДВА ПОВАРА
Перевод Н.А. Спешнева
Чи Цзыцзянь
МЕСЯЦ ТУМАНОВ
Перевод А.В. Неклюдовой
Юй Хуа
ВЫШЕЛ В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ В ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
Перевод О.П. Родионовой
А Лай
ПЧЁЛЫ ЛЕТАЮТ И КРУЖАТСЯ
Перевод М.В. Черевко
Ши Шуцин
НОЖ В ЧИСТОЙ ВОДЕ
Перевод Д.И. Маяцкого