А я даже и не знал, что у меня появился «добавочный орган над крестцом»…
– Ана, я человек, – повторил я. – Я призванный.
Ана замотал головой.
– Я призванный после второго Призыва, – продолжил я. – Выхода не было. Я уговорил Гнездо, меня призвали дважды. Я изменился, но не из-за мутагенов. Я… очень странный тип. Человек и Измененный. Вот.
Я развел руки и бросил рипер на траву.
– Не буду я с тобой драться, – сказал я. – Ничего плохого я вам не хочу, я за вас дрался на Земле и на Селене, кровь проливал. И… и моя девушка – жница. У меня выхода не было, оказалось, что я продуцирую какие-то крутые смыслы, пришлось уйти с Земли! Хочешь – арестовывай, тащи назад на Саельм.
– Да твою же мать… – выдохнул Ана.
– Про маму не надо, – сказал я. – Она на Земле и переживает.
– Ты призванный дважды? – повторил он с каким-то неожиданным трепетом. – Не врешь?
– Побожиться? – спросил я с иронией.
– Рожденный человеком, призванный дважды, любящий жницу, проливший кровь за Измененных, порождающий смыслы… – медленно проговорил Ана.
– Слушай, если ты сейчас скажешь, что есть древнее пророчество на этот счет, то я начну орать матом! – выпалил я.
Ана шумно выдохнул.
– Нет. Не скажу.
– Вот и хорошо, – кивнул я.
– Как будет угодно рожденному человеком, призванному дважды, любящему жницу, пролившему кровь за Измененных, порождающему смыслы, – торжественно произнес Ана.
Я действительно выматерился.
К моей растерянности и облегчению, Ана ухмыльнулся и сказал:
– А ведь ты поверил, да? Скажи – поверил?
– У тебя была такая рожа… такая… восторженная. Блевануть хотелось…
– Поверил, – удовлетворенно сказал Ана. – Поверил-поверил.
Подошел ко мне и похлопал по плечу.
– Пророчества нет, Макс. Но теперь – будет. И ему поверят!
Он порывисто обнял меня, стиснул так, что на мгновение я решил – старший страж просто заговаривал мне зубы, прежде чем напасть. Но Ана уже ослабил хватку.
– Как же мне повезло, что ты пришел на полигон в мою смену, – сказал он. – Как же нам всем повезло!
Он отступил на шаг, посмотрел под ноги. И добавил:
– Кстати, лавли подарочек обронила. Поднял бы ты кристалл. Мы все-таки к Продавцу идем.
У меня под ногами и впрямь лежала ярко-красная круглая рэдка.
Скорее по привычке я нагнулся и подобрал ее.
Ана ошибался.
Первый раз в жизни я взял в руки рэдку, про которую точно знал – это я ее только что создал.
Глава шестая
Мы шли к Продавцу еще полчаса. Голозадые лавли больше не появлялись. Ана говорил не умолкая.
– Что нужно для восстания, Макс?
– Восставшие, – буркнул я.
– Логично. А еще?
– Оружие.
– Некоторые восставшие – сами по себе оружие. Да и нет с ним проблем. Что еще?
– Причина, – предположил я. – План. Цель.
– Уже лучше. – Ана по-прежнему внимательно наблюдал за лесом. Временами мы замедляли ход, дважды по его команде пробегали какие-то участки, ничем вроде как не отличающиеся от других. Но милые коварные аборигены на нас не нападали. Видимо, «учетчик Макс» их не заинтересовал. – Лучше сформулировать более классически – для восстания нужны непримиримые, антагонистические противоречия между низами и верхами.
– Ана, – я помедлил. – Тебе сколько лет было, когда ты изменился?
– Пятнадцать.
– Ну-ну…
Старший страж глянул на меня, ухмыльнулся.
– Я левак, Макс. Книги товарища Ленина еще подростком читал.
– И как, интересно?
– Полезно. В восстаниях он знал толк, уж ты-то как русский должен понимать. Так вот, для начала восстания нужны реальные противоречия между слоями общества. И я не про жителей подконтрольных планет.
– Ты про Инсеков и Измененных.
– Я про цивилизации, которые стремятся к возвышению, и их армии. В нашем случае – про Инсеков и Прежних с одной стороны, Измененных с другой. Всех Измененных, от бойцов Прежних и до стражей Инсеков.
– С чистильщиками не договоришься…
– Да. Но это уже совсем не люди, это живое оружие.
– Ты реально считаешь, что Измененные могут свергнуть две сверхцивилизации? – спросил я с иронией.
– Их мало, Макс. Каждый Инсек или Прежний сам по себе могучая боевая единица. Но они всегда были элитой. Есть низшие особи в их иерархии: Слуги у Прежних, рабочие у Инсеков. Им возвышение не светит, если Инсеки и Прежние уйдут – они попытаются занять их место, но справятся ли? Они тоже злы на всех.
Я кивнул. Я помнил Слуг и их яростный бестолковый мятеж.
– Хорошо, есть противоречия. Есть недовольные. Есть оружие. Мятежи бывали?
– Мятеж нам не нужен, мятеж – это неудачное восстание. Так вот, что еще нужно восстанию?
– Тебе все мало! – возмутился я. Лес начал редеть, Ана замедлил шаг, но не осторожничая, а словно стараясь растянуть путь. – Лозунги нужны, знамя какое-нибудь…
– Вот я же вижу, ты умный, – сказал Ана. – Почти попал! Восстанию нужны символы. Нужна святая и слепая уверенность в своей правоте и неизбежности победы.
– А, – сказал я, соображая. – Пророчество, значит?
– Конечно, рожденный человеком, призванный дважды, любящий жницу, проливший кровь за Измененных, порождающий смыслы! – оттарабанил Ана.
– Прекрати!
– Это потребует времени, – заметил он. – Несколько лет, как минимум. Когда стражи приходят из Гнезд, они как чистый лист. Знают, что и как, горят желанием сражаться за Инсеков. Но потом они непременно сталкиваются с реальностью. У них возникают вопросы и сомнения. Если в лагерях они будут слышать легенду… что однажды придет человек, который…
– Молчи! – воскликнул я. – Еще раз услышу эту белиберду – получишь в рыло.
– Молчу, – согласился Ана. – Но Измененным нужна надежда. История про то, что есть тот, кто поведет их. Все исправит. Все изменит.
– И ты хочешь, чтобы это был я.
– Да. Истории все равно ходят. Про стратега, которая закончит войну и прикажет оставить Землю в покое. Про Высшего, который прекратит охоту за смыслами и велит каждому искать свои. Про Измененного небывалого профиля, способного сражаться с Прежними и Инсеками. Про великую любовь, которая превозмогает все. Знаешь, как всем нам хочется любви? Материнской, дружеской, любимой женщины или мужчины?
– Знаю, – сказал я. – Но мне неприятно, что ты лепишь из меня какой-то символ, Ана.
– Может, это не я? – Ана развел руками. – Может, это судьба, может, это твой путь? Ты ведь и впрямь необычный. И ты попал в этот лагерь, мы встретились, и я узнал, кто ты. А ты сам знаешь, кто ты?
Я стоял в чужом лесу, солнечном и сказочном. В чудесном лесу, населенном жестокими дикарями с милыми лицами, когда-то выбравшими свое странное будущее. И страхолюдного вида старший страж, цепляющийся за свою мужскую сущность, втирал, что я должен стать символом и знаменем восстания против двух исполинских сил.
– Да ну тебя, – сказал я. – Болтай, что хочешь. Только на меня не указывай, ладно? Мы вернемся на Саельм, меня отправят к тэни, я стану за ними шпионить. Буду честно сражаться за Инсеков.
– Так и надо, – согласился Ана. – Это потребует много времени. Годы, может быть, десятилетия. Легенда должна пройти по всей Галактике. Ее должны рассказывать новичкам. О ней должны спорить ветераны. Она уйдет на другую сторону, бойцы и панцеры, стельщики и буги должны ее услышать – и спорить, что Тот, Кто Поведет за собой, придет и к ним. За эту историю должны ссылать в безнадежный десант; ее должны шептать, умирая; ее должны ночами рассказывать шепотом куколки в Гнездах. Должны прийти ложные избранные, должны вспыхнуть неудачные мятежи. А только потом…
– Замолчи! – выкрикнул я. – Хватит!
Ана замолчал. Примиряюще развел руки.
– Все. Все, молчу. Ты пойми, от тебя ничего не требуется. Только живи, не умирай. Хотя… хотя можешь и умереть. Это дело далекого будущего.
– Может, мне плевать на будущее?
– А на тех, кто ждет тебя дома, – тоже плевать? – Ана пожал плечами. – Двигай, мы почти на месте.
Дальше мы шли молча. Я тихонько злился, чувствуя, как бухает в груди – слева и справа. Того сердца, что у меня выросло в животе, я не ощущал – и хорошо. Без того тошно было.
Подпольщики, революционеры, ну надо же…
Символ им требуется…
Я вспомнил, как Прежний стоял, улыбаясь; полковник Лихачев стрелял в него из пулемета, а тому было хоть бы хны. А потом в меня незримо вошел Высший – и я, пусть и со стороны, понимал – сущность во мне может убить Прежнего, разрушить Москву, утопить весь материк… или сорвать Землю с орбиты.
Вот это – сила! Силища!
Это то, чего боятся и Прежние, и Инсеки.
А жестоких Слуг и воспитанных из детей Измененных они не боятся. Для них это даже не восстание рабов. Это вообще не заслуживает внимания. Промоют мозги, показательно накажут зачинщиков. Счастливчик Ана со своими идеями – тот еще наивный пацан.
Лес кончился одновременно быстро и незаметно. Деревья росли все реже и реже, становились ниже, впереди проступили холмы, что-то белое на склонах – и вот мы уже стоим на пригорке, глядя на живописную зеленую долину.
– Здесь был город… – прошептал я.
– Да. Не самый крупный, кстати, – сказал Ана.
Повсюду среди зелени виднелись руины. Нет, не безобразные остовы домов. Эти руины были восхитительно красивыми, из белого и красного камня, и будто нарисованными дизайнером.
Вот тянется белая стена с плавными проемами окон.
Вдали стоит башня, не круглая, а пяти- или шестиугольная, верхушка обрушилась и разлетелась грудами красного камня, поросшими травой и цветами.
А вот ведущая вверх, в никуда, лестница, два широченных пролета над контурами рухнувших стен…
– Тысяча лет? – спросил я.
– Инсеки тут триста с лишним, – ответил Ана. – Говорят, ничего не изменилось. Думаю, тысячелетие назад все было точно так же.
Я попытался представить, как оно все выглядело до разрушения. Дворцы, башни, проспекты и парки? Нет, ну не мог целый город быть таким, наверняка где-то имелись и уродливые жилые строения, возведенные по стандартным планам, трущобы, вонючие темные закоулки…