– Хорошо, – сказал я.
– Сейчас ты отправишься домой к Джагерду. Он женат, у него двое детей. Живет в частном доме. В общем-то ничего сильно отличающегося от земной жизни ты не увидишь.
– Все разумные виды настолько похожи на людей? – спросил я то, что меня волновало уже некоторое время.
Мар покачала головой.
– Нет, конечно. Еще насмотришься. Ты морф, тебя будут швырять на самые разные планеты. Летающих форм немного, но, может быть, ты и их осилишь. Все остальное, построенное из белка, тебе точно доступно. Тэни еще будешь вспоминать, как друзей по детскому садику.
В голосе у нее было столько убежденности, что я сразу поверил.
Это что же, теперь мое будущее?
Навсегда?
Меня станут отправлять через экраны по всей Галактике. Я буду притворяться серыми, синими, розовыми человечками. Мужчинами и женщинами. А потом и не человечками. У меня отрастут не дополнительные соски, а щупальца и жвалы. Кожа превратится в чешую, а чешуя – в мех или перья. Мне придется заниматься сексом с чудовищами из ночных кошмаров, а потом их убивать. Я буду охотиться на летучих мышей и строить хижины из помета гигантских черепах.
У меня хорошее воображение, когда становится по-настоящему страшно!
Где-то там, на Земле, мама и папа будут тосковать по мне и воспитывать Наську. Потом они умрут, Наська вырастет и забудет, как кошмарный сон, детство в Гнезде. А Дарина все так же будет учить куколок стрелять и сражаться. Потом ей все надоест, и она пройдет мутацию в хранителя.
А я буду где-нибудь на ветке, в гнезде, высиживать яйца, потому что требуется похитить смысл у больших разумных дятлов!
Я захихикал мерзким, противным голосом биохимика Джагерда.
– Думаешь о будущем? – спросила Мар холодно.
– Да.
– Не стоит. Вредно. Думай о прошлом, думай о долге. Повтори действия, которые ты сейчас совершишь.
Я глубоко вдохнул.
– Когда ты отдашь приказ, я выйду через вон ту дверь.
– Как открываются двери?
– Как на Земле. Все двери открываются от себя, исключений нет. Замки традиционно механические, связка ключей – символ статуса, первый ключ вручается ребенку, когда он начинает говорить.
Я похлопал себя по карману, там звякнуло. Связка была здоровенная, тэни таскали с собой изрядный груз, несмотря на то что ключи делались из легкого металла, кажется, титана.
– Я окажусь в редко посещаемой складской зоне грузового порта. Все склады по данной линии арендованы на длительный срок нами через подставные компании. Я выйду за территорию, она охраняется, но выход из складской зоны свободен, воровство – слишком аморальный проступок. В двухстах метрах направо от выхода будет остановка городского транспорта.
– Какой транспорт ты ждешь?
– Это что-то вроде автобуса, – сказал я. – Он разделен на взрослую и детскую зоны. Водитель в кабине, вынесенной на крышу. Мне нужен автобус с надписью «Ухол», это конечная. Я сажусь на одиночное сиденье. Оплата за проезд списывается с чекера.
– Что такое чекер?
– Механическая кредитка. – Из другого кармана я достал странный механизм, похожий на карманные часы. На нем даже были стрелки и цифры. А еще – фигурный вырез вместо заводной головки. – Прижимаю порт к датчику кассы, устройство фиксирует мой банковский код и вводит данные в механизм. Каждый чекер надо раз в три дня сверять с банковским терминалом, чтобы зафиксировать расходы и доходы… Мар, у них что, нет электроники?
– Практически нет. Зато механику они развили до немыслимой степени.
– Как же так?
Мар посмотрела на меня как на идиота.
– Планета двести лет под сбором смыслов. Совершенствовать имеющееся гораздо проще, чем открыть новое.
– А. – Я спрятал чекер в карман. – Ну да. Я доезжаю до остановки «Ухол-два». Названия объявляет водитель, также они дублируются на перекидном указателе внутри автобуса. От остановки я иду по улице, лежащей перпендикулярно трассе. Мой дом… то есть дом Джагерда носит название «Красная волна». Что это значит?
– Не в курсе, – Мар нахмурилась. – Считаешь, что это важно?
– Нет… Я вхожу в дом, забираю саквояж с вещами. Его собрала жена и должна была оставить у дверей. Ни ее, ни детей дома не будет, они в отъезде. Я сажусь на автобус в обратном направлении и еду до остановки «Клинг». На остановке жду. Ко мне кто-то подойдет. Все.
– Верно, – сказала комендант. – Если жена или дети все же окажутся дома и поймут, что ты не Джагерд, побеспокойся, чтобы они не помешали.
– Как? – спросил я настороженно.
Мар вздохнула:
– Как угодно. Свяжи и запри в чулане, например. Это не важно.
– А что важно?
– Важно выполнить задание и найти кристалл! – с напором сказала Мар. – Ты – моя последняя надежда, понимаешь? Я в тебя верю.
Она что, серьезно?
Вначале потеряла ценнейший кристалл, потом угробила двух разведчиков-морфов.
А теперь «последняя надежда», «верю»!
Но я кивнул и сказал с уверенностью, которой не испытывал:
– Все будет хорошо.
Глава вторая
У лысеющего биохимика была красивая жена.
…Нет, слава всем богам и пришельцам, ее не оказалось дома! Ни ее, ни детей Джагерда. Наверное, я смог бы с ними поговорить достаточно убедительно, чтобы не пришлось никого связывать и запирать в чулане. Но очень уж этого не хотелось – орущая инопланетная женщина, истерящие инопланетные дети… бр-р!
К моменту, когда я добрался до коттеджа под названием «Красная волна», с меня семь потов сошло, а нервы были на пределе.
Я же ехал по инопланетному городу, живущему своей инопланетной жизнью! Нет, если глянуть быстро и не всматриваясь, то можно было бы даже не найти отличий. В голубом небе светило желтое солнце, здания напоминали ту унылую урбанину, что понастроили в Москве, да и по всему миру, перед Переменой. В портовой зоне вообще все выглядело так функционально, что этим могли пользоваться хоть люди, хоть тэни, хоть Инсеки. Дороги покрыты или шестиугольной плиткой, или чем-то вроде бетона. На улицах машины, на тротуарах люди. Есть деревья, похожие на наши хвойные, летают какие-то птички (хотя, кажется, они покрыты не перьями, а какими-то нитями, вроде меха или волос).
А вот если вглядеться…
К внешности тэни я привык почти мгновенно. К одежде – нет. Несмотря на теплую погоду (видимо, стояло лето), большинство носило плащи или накидки, разукрашенные яркими узорами. Сама одежда однотонная, большей частью темная, плащи – яркие. Даже дети бегали в плащах! И это при чистом небе, без намека на облачка. Я порылся в памяти – влитые в меня данные о культуре тэни всплывали с некоторым усилием. Увы, никакого намека на неожиданно начинающиеся дожди, на какую-нибудь религиозную или символическую важность плащей не оказалось.
Зато никто не носил ни шляпы, ни кепки, вообще никаких головных уборов или украшений. Стрижки короткие, волосы у всех светлые, до белизны, как у альбиносов, любой земной блондин тут показался бы брюнетом.
Легковые машины имели три колеса, два спереди и одно, более широкое, сзади. Я попытался представить себе логику такого решения и не смог. Рулить же сложно, устойчивость ниже!
У автобуса, впрочем, колес было шесть. Может быть, какая-то символическая важность числа три? Если уж они едят с треугольных тарелок… блин, это ж неудобно делать! Посуда на Земле круглая, потому что вся она изначально родом с гончарных кругов…
А еще я вздрагивал каждый раз, когда видел местных женщин. Прически у них тоже были короткие, да и одежда походила на мужскую, никаких платьев и юбок я не заметил. Но вот кое-что другое било по мозгам…
Я стоял в просторной прихожей (мой ключ подошел, в доме никого не было) и смотрел на крупную фотографию, висящую на стене напротив входа.
В центре был Джагерд. Довольный, лоснящийся, лыбящийся в камеру. Улыбка, как ни странно, у них почти человеческая. Судя по расположению фигур и хозяйскому жесту, которым он обнимал супругу, в обществе тэни действительно царил патриархат.
Жена Джагерда, впрочем, не выглядела забитой или недовольной. Скорее – гордящейся мужем, детьми, домом (фотографировались они на маленькой лужайке перед коттеджем). Красивая женщина, нежно-розовая кожа у нее выглядела уместно и привлекательно, а пепельно-серые волосы в крошечных кудряшках казались затейливой прической.
Но был момент, который я не осознал еще на Саельме, первый раз увидев изображение тэни.
Конечно же, не только у мужчин здесь было четыре соска!
У женщин – тоже. Причем груди имелись в комплекте, все полноценного размера.
А еще женщины тэни не скрывали две верхние груди. Декольте открывало и большую часть нижних, но верхняя пара вообще была открыта!
И дело не в том, что фотография интимная или Джагерд – психованный извращенец. На улицах было то же самое! Маленькие девочки груди закрывали, но, как только они начинали расти, – девушки с гордостью выставляли их напоказ! По улицам дефилировали девушки и женщины, демонстрирующие себя всем желающим!
Может, у них женская грудь не является сексуальным объектом?
Ага, верхняя не является, а нижняя очень даже…
Да и судя по взглядам мужчин на улицах, они с большим интересом рассматривали прелести встречных дам.
– Извращенцы, – сказал я растерянно. Кажется, даже по-русски сказал, в языке тэни столь широкого термина не нашлось. Были другие, уточняющие, какая именно извращенность имелась в виду, но демонстрация женщинами верхней пары грудей ничем предосудительным не считалась.
Ну, с другой стороны, везде свои обычаи. Ходят же какие-то племена на Земле голыми, есть те, где мужчины без штанов, а есть те, где женщины грудь не скрывают…
Наверное, меня поразило сочетание развитой цивилизации (если не считать отставания в электронике, тэни были развиты ничуть не хуже людей), общего сходства с нами – и такой вот дикарской наготы.
Дети на фотографии выглядели совсем обычно, вообще не отличались от человеческих. Видно было, что им лень позировать и хочется заняться своими делами…