– Ну вы же не думали, что я вот так возьму и достану из кармана то, что стоит целую планету? – спросил Ди.
– Конечно.
Ди посерьезнел.
– Покажите нам, как воспринять смысл, на чем-нибудь менее ценном… Вик! Трехцветку!
Одна из стражей подошла, с любопытством посмотрела на меня, потом протянула тактику металлический пенал. Ди открыл – внутри, на темной бархатной подложке, будто драгоценности (впрочем, они и были драгоценностями), лежали в углублениях кристаллы. Он достал и протянул мне крупную трехгранную пирамидку.
Я взял ее и сразу почувствовал знакомую прохладу кристалла, мгновенно согревшегося в руке. Сказал с невольным восхищением:
– Трехцветка…
Когда я промышлял лутом, то никогда не встречал многоцветных кристаллов. Ну, слышать про них слышал, но до того, как сам каким-то образом породил семицветный, – в руках не держал.
– Не просто трехцветный, – сказал Ди. – Оранжево-желто-зеленый. Странная и редкая смесь эмоций. Любовь, отвращение, страсть… не хочу даже знать, что его породило.
– А какой смысл может в нем быть?
– Любой, – глядя на кристалл, ответил Ди. – Смыслы редко несут в себе примитивные формулы и схемы. Куда чаще смысл – это философская или социальная концепция, понимание каких-то законов развития общества или разума. Книга, перевернувшая мировоззрение целого поколения; речь, поднявшая мятеж против тирана; стихотворение, над которым плачут влюбленные, – вот пример настоящего смысла.
Амонд подошел ближе, разглядывая кристалл. Недовольно сказал:
– Какие-то скучные сущности вы называете, уважаемый Ди. Технологические прорывы, новые научные концепции…
– Оружие, – добавил Ди.
– Да, и оружие! Вот что на самом деле важно! Вот чего мы ждем!
Ди посмотрел на него с сочувствием.
– Полагаете? Прежние, когда-то правившие вашим миром, внешне походят на обычных людей. Но они существуют в двух параллельных пространствах, нашем и оборотном. Уничтожив физическое тело в нашем мире, вы не уничтожите Прежнего, он прорастет заново из оборотного мира!
– Что такое оборотный мир? – с живым интересом спросила профессор Нарсби.
– Простите, вы не поймете. Вам требуется слишком много смыслов, чтобы реально принять саму концепцию, – жестко ответил Ди. – А Инсеки используют иную технологию, они сдвинули часть своей структуры в непространство. И этого вам не понять, увы! У обоих методов есть и плюсы, и минусы… но никакое оружие, которое вы способны придумать, им не повредит. А что уж говорить о Высших? Они существуют на всем протяжении линии времени, понимаете? Нет? Я тоже не могу понять, как это, почему при этом Высшие сохраняют подобие личности!
Амонд молчал. Потом спросил, уже без напора, смущенно:
– Ну а философская концепция чем может помочь? Против существ, живущих одновременно в разных измерениях?
– О, господин тайный министр! – Ди улыбнулся. – Концепция включает в себя не чертеж… ну, к примеру, автоматического ружья. Концепция – это общее понимание того, как ружье устроено, каким оно может быть, что за ключевые элементы включает. Пределы усовершенствования, слабые места, тактика использования. Концепция прорастает не мгновенно и требует развития. Но она позволяет создать что-то неизмеримо более сложное и важное… чем просто ружье. Помните, я дал вам чертеж-схему транспортного экрана Инсеков. Сумели повторить?
– Нет, – признал Амонд. – Каждая деталь требует отдельной многолетней разработки. Включая разработку технологий для создания технологий. Чем дольше мы разбираемся, тем больше проблем! Мы в них завязли.
– Так и есть, – сказал Ди. – А настоящий глубокий смысл… сущность, как вы говорите, объяснил бы весь процесс построения экрана. Это все равно потребовало бы времени, но вы бы знали, как идти и куда идти.
– Надо знать смысл непространства, – тихо сказала стража Вик. – Экраны через непространство переносят.
Ди похлопал ее по плечу. Как-то очень покровительственно, будто глуповатого ребенка, сказавшего что-то умное.
– Молодец, Вик. Ты стараешься.
Стража заулыбалась, что выглядело, конечно, жутковато.
– Ну так как, мастер Джагерд? – спросил Ди. – Вы готовы показать нам чудо?
Я кивнул и пошел к лабораторным столам.
Конечно, в какой-то мере я понимал, что надо делать. Статья Джагерда и заметки его лабораторного журнала сохранились в моей памяти. Вот только бы соотнести их с этими колбами, реактивами и устройствами!
Но мне повезло.
– Позвольте начать процесс? – спросила Нарсби. – Под вашим контролем, разумеется.
– Конечно, – я протянул ей кристалл. – Только подробно описывайте свои действия.
Нарсби с благодарностью посмотрела на меня.
– Первичный этап проводится в баритовой воде с пэ-аш от девяти до десяти… мы привели пэ-аш к девяти с половиной, как в вашем эксперименте…
Она помедлила перед стеклянной емкостью, заполненной прозрачной жидкостью. Глянула на Ди:
– Я растворяю?
Ди кивнул.
Нарсби быстро натянула резиновые перчатки. Положила кристалл в лоток, быстро промыла под струей воды. Взяла пинцетом и опустила в стеклянную емкость.
Драгоценный кристалл начал таять, исчезать.
– А ведь это мог быть дирижабль, – с грустью сказал почетный академик Вевид. – За такой кристалл торговцы многое бы дали…
– Дирижабли мы строить умеем, – отрезал Амонд.
Кристалл исчез.
– Двадцать секунд сепарируем органические цепочки в центрифуге при пяти тысячах оборотов… – Нарсби глянула на меня, я кивнул. Она перелила жидкость в другую емкость, закрыла ее и загрузила в массивный ящик. Нажала рычаг, загорелась лампочка, устройство басовито загудело.
– Гидроксид бария токсичен, вы не пробовали другие щелочные растворы? – спросил меня Вевид.
– Другие не подходят, – сообщил я. Знания Джагерда были во мне, все его неудачные эксперименты, мучительные поиски кристаллов или денег для их покупки, расчеты, догадки, споры… – Органические цепочки стабилизируются именно барием.
Нарсби вынула емкость, извлекла из нее что-то вроде мягкой губки.
– Добиться полного осаждения таким варварским способом невозможно, – буркнул Вевид.
– Каждая часть кристалла содержит всю информацию, – сказал Ди. В отличие от стражи (ну, за исключением любопытной Вик), он с интересом наблюдал за происходящим.
– Промываем губку и добавляем изомеразу… – продолжала Нарсби. – Кстати, позвольте восхититься выбором глютатиона в качестве промотора…
Кажется, они знали процесс в совершенстве. В статье Джагерд все описал очень подробно.
– Здесь хватит раствора на несколько применений, – сказал Ди, когда минут через пятнадцать все было закончено. В руках Нарсби держала пробирку с бесцветной жидкостью… которая, по идее, должна была передать нам заключенные в кристалле эмоции и смысл.
Но они ведь уже это делали, и результат оказался не столь впечатляющ!
Я помнил, что произошло со Слугами, изначально способными усваивать эмоциональное содержание кристаллов. Мой кристалл их убил, заставил покончить с собой, на время вернув человеческие эмоции. Среди нас, надеюсь, не было таких омерзительных монстров, и чужие чувства не вынудят нас прямо здесь наложить на себя руки.
Нарсби разлила жидкость в три пробирки. Спросила:
– Кто… первый?
– Хотите что-то добавить? – спросил Ди. – Мы все сделали правильно?
– Да, – пробормотал я.
– Тогда профессор Нарсби попробует, – решил локальный тактик. Взял вторую пробирку. – И вы берите, мастер!
Я взял. Пробирка была теплая, жидкость казалась обычной водой. Теперь все взгляды обратились к нам. Вряд ли солдаты понимали все тонкости происходящего, но грандиозность события явно осознавали.
Нарсби залпом выпила жидкость.
Несколько мгновений она стояла, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Потом поморщилась. Улыбнулась. Скривилась. Согнулась – ее начало тошнить прямо на пол, покрытый мягким ковром. При этом ее лицо вдруг стало одновременно и полным отвращения, и похотливым, и, как ни странно, возвышенным, исполненным какого-то тайного знания.
– Мерзость… – выдохнула Нарсби.
Амонд, с сочувствием на нее глядя, подал женщине стакан с водой.
– Держите.
– Не вкус… вкус как у воды… – Нарсби помотала головой, но воду все-таки выпила. – Это чувство… Я даже не хочу думать, что делал тот, кто создал этот кристалл! Совокуплялся с животными или с трупом? Растлевал детей?
– Как ни странно, он мог всего лишь беззаветно и платонически любить кого-то, – заметил Ди. – Но любить, считая свою любовь греховной и запретной. К примеру, это могла быть жена его друга.
– Больной ублюдок… – пробормотала Нарсби. Кажется, ей стало легче. – Спасибо, Ди. Я буду придерживаться вашей версии, не так противно! Но лучше бы он соблазнил жену своего друга, да пусть и самого друга в придачу!
– А сущность? – спросил Амонд жадно. – Вы ощутили какое-то знание? Поняли что-то, ранее неизвестное?
– Надо было заранее готовить тазик для рвоты, – сказала Нарсби раздраженно. – Пойдет это под великую сущность, открывшуюся мне? Ох, ну что ж за дрянь бывает у людей в головах! А если это на пустом месте, так еще большая дрянь!
– Ну вот, – Ди посмотрел на меня. – Как и с одноцветными кристаллами. Так в чем проблема, Джагерд? Что мы сделали не так?
Не нравился я ему, похоже. Словно он чуял во мне подмену.
– Мы не будем рисковать прозрачным кристаллом без полной уверенности, – твердо сказал Амонд. – Так в чем дело, мастер?
Я вспомнил Джагерда.
Заключенную с ним сделку.
Наш разговор.
«Настоящий риск всегда сводится к крови…»
– В крови, – сказал я. – Дело в крови.
Они смотрели и не понимали.
Измененные практически не нуждаются в медицине, обычно их тела лечат сами себя.
У тэни медицина, конечно, была. Но, видимо, инъекции не являлись частой процедурой.
– Раствор надо ввести в кровь, – сказал я.
– Ну разумеется! – воскликнул локальный тактик. – При всасывании через слизистую информационные цепочки повреждаются.